Стивен Кинг - Судьба Иерусалима[= Жребий; Салимов удел]

Радость исчезла с его лица. Теперь оно было собранным и предельно внимательным.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Как я отношусь к рассказу Бена?

— Да.

— Давай я лучше скажу, что ты думаешь. Ты думаешь, что дом Марстенов довел меня до такого состояния, что скоро я начну ловить чертей у себя на пузе, так ведь?

— Да, примерно так. Только я никогда не думала об этом в таких… в таких резких выражениях.

— Я знаю, Сьюзен. Если хочешь, я попытаюсь тебе объяснить, о чем я думаю. Тебе это не повредит. К тому же у тебя такой вид, будто ты упала с лестницы. Ты что-то видела?

— Да… но я не верю, не могу…

— Погоди. Это «не могу» всему и мешает. Такое абсолютное, дурацкое слово «не могу». Я тоже не верил Мэтту, Сьюзен, потому что в такие вещи невозможно поверить. Легче всего было бы решить, что он сошел с ума. Тебе так не показалось?

— Нет. Нет, но…

— Стоп, — он поднял руку. — Ты все еще думаешь, что этого «не может быть»?

— Наверное, да.

— Мне он вовсе не показался сумасшедшим. Мы с тобой знаем, что параноидные фантазии не возникают за одну ночь. Они развиваются постепенно, и их нужно холить и лелеять. Ты слышала в городе какие-нибудь разговоры о странностях Мэтта? Интересовался ли он всякими вещами типа переселения душ или спиритизма? Или участвовал в Лиге охотников за тарелками? Может, его когда-нибудь арестовывали?

— Нет, — сказала она. — Никогда. Но Бен… мне трудно говорить так про Мэтта, но есть ведь люди, которые сходят с ума внезапно.

— Не думаю, — сказал он спокойно. — Всегда бывают признаки. Иногда ты не замечаешь их, но они всегда есть. Вот скажи, поверила бы ты показаниям Мэтта по поводу аварии?

— Да…

— А если бы он сказал, что Майка убили?

— Да, наверное.

— А этому не веришь.

— Бен, — я просто не могу…

— Ну вот, опять! — он увидел, что она собирается протестовать, и остановил ее движением руки. — Я вовсе не смеюсь над тобой, Сьюзен. Я повторяю ход своих собственных мыслей. Поняла?

— Поняла. Продолжай.

— Второй моей мыслью было, что кто-то разыграл его.

Какой-то негодяй или враг.

— Я об этом тоже думала.

— Мэтт сказал, что у него нет врагов. И я ему верю.

— Враги есть у всех.

— Но разные. Не забывай одной важной вещи — здесь замешан мертвец. Если кто-то решил подшутить над Мэттом, зачем для этого убивать Майка Райерсона? Оно ведь правда умер. Да и потом, по словам Мэтта, он встретил Майка по чистой случайности. Никто не приводил его в тот вечер к Деллу. Никаких звонков или записок. Такой случайности достаточно, чтобы отвергнуть идею заговора.

— Так что же остается из рациональных объяснений?

— Что Мэтту все это приснилось. Что Майк умер от естественной, хотя и неизвестной, причины.

— Но ты в это не веришь.

— Я не верю, что ему снилось открывшееся окно. Оно в самом деле открылось, и ставень свалился вниз. Я видел его, и Перкинс Гиллспай тоже. И я видел еще кое-что. Земля под окном очень мягкая. Чтобы подняться на второй этаж и открыть ставни, нужна лестница, и она оставила бы там следы. Но никаких следов лестницы там не видно. Вот так. Ставни открыты снаружи, и никаких следов.

Они поглядели друг на друга.

Он подытожил:

— Утром я все это еще раз обдумал. Чем больше я думал, тем больше верил Мэтту. И наконец я избавился от этого своего «не может быть». А теперь расскажи, что случилось у Мэтта. Если это объясняется рационально, я буду только рад.

— Нет, — сказал она мрачно. — Все было хуже. Он только закончил рассказывать мне про Майка, и вдруг сказал, что слышит шум наверху. Он был очень напуган, но пошел туда, — она положила руки ему на колени, и он крепко сжал их, будто боялся, что они улетят. — Сначала все было тихо, а потом Мэтт что-то крикнул, вроде того, что он отменяет свое приглашение. А потом… нет, я правда не знаю…

— Говори. Не тяни.

— Мне показалось, что кто-то — кто-то другой — зашипел. Потом удар, как будто что-то упало. А потом голос: «Я приду, когда ты уснешь, учитель». Вот так. И еще, когда я пошла за одеялом для Мэтта, я нашла вот это.

Она вынула из кармана кольцо и п|ротянула ему.

Бен взял его и поднес к свету, чтобы прочитать инициалы.

— «М.К.Р.» Майк Райерсон?

— Майк Кори Райерсон. Я его уронила, а потом снова подняла — думала, что Мэтт захочет его увидеть. Оставь у себя, я не хочу до него дотрагиваться.

— От этого тебе…

— Плохо. Очень плохо, — она непроизвольно тряхнула головой. — Но весь мой здравый смысл против этого, Бен. Я еще могла бы поверить, что Мэтт зачем-то убил Майка и сочинил всю эту историю для своего оправдания. Оторвал ставень. Разыграл спектакль, пока я была внизу, подбросил кольцо…

— И устроил себе сердечный приступ, чтобы все казалось более реальным, — сухо закончил Бен. — Я все еще надеюсь найти этому рациональные объяснения. Хоть какие-нибудь. Почти молю об этом. Монстры в фильмах ужасов кажутся смешными, но в реальной жизни, особенно ночью, это совсем не так. Конечно, ставень могло оторвать ветром. И еще — Мэтт человек образованный, и вполне мог узнать рецепт яда и отравить Майка. Правда, тот ничего не ел.

— Ты судишь об этом по словам самого Мэтта, — отпарировал она.

— А с чего ему было лгать, если он знал, что желудок покойника все равно осмотрят? Но оставим это. В любом случае Мэтт получил сердечный приступ. Отчего?

Она беспомощно покачала головой.

— А если у нас нет никаких объяснений, почему бы не принять эту версию? Конечно, я могу представить себе, как объяснить бы это Эллери Куин, но жизнь все же не детектив.

— Но это… это же безумие, Бен.

— Как и Хиросима.

— Перестань! — внезапно взорвалась она. — Перестань играться в эти игры! Тебе это не идет! Все это бабушкины сказки пополам с сумасшествием, а ты хочешь…

— Погоди, — сказал он. — Пойми; о чем я. Весь мир вот-вот готов взорваться, а ты не можешь поверить в каких-то вампиров.

— Но это в моем городе — упрямо сказала она. — Если здесь что-то случается, это реальность, а не философия.

— С этим я не могу согласиться, — сказал он, поправляя бинты. — Хотя твой бывший ухажер, наверное, думает иначе.

— Извини. Я совсем не думала, что Флойд способен на такое. Не могу понять.

— Где он сейчас?

— В вытрезвителе. Перкинс Гиллспай сказал маме, что отправит его в графство — к шерифу Маккаслину, — но сперва узнает, хочешь ли ты подавать на него в суд.

— А ты что думаешь?

— Ничего. Он меня больше не интересует.

— Я не буду этого делать. Только хочу поговорить с ним.

— О нас?

— О том, почему на не было пальто, шляпа, темные очки… и еще резиновые перчатки.

— Что?

— Да-да, — сказал он, глядя на нее. — Солнце еще не зашло, и светило на него. По-моему, ему это не нравилось.

Они молча смотрели друг на друга. Сказать было нечего.