Стивен Кинг - Судьба Иерусалима[= Жребий; Салимов удел]

Кори послушался. Он начал плакать. Он не знал, поможет это или нет, но не мог сдержаться. Все равно он уже обмочился.

Ружья больше не было направлено дулом книзу. Оба ствола смотрели прямо в лицо Кори. Они казались жерлами бездонных колодцев.

— Ты знаешь, что ты сделал? — спросил Реджи. Улыбка пропала. Теперь его лицо сделалось каменным. Кори не ответил. Что за вопрос? Он только продолжал плакать.

— Ты спал с чужой женой, Кори. Так тебя зовут?

Кори кивнул, стряхнув слезы со щек.

— Ты знаешь, что делают с такими людьми, если поймают?

Кори опять кивнул.

— Возьми-ка этот ствол, Кори. Курок срабатывает при давлении пять фунтов, а сейчас где-то три. Так что, давай, возьми… как ты брал за грудь мою жену.

Кори протянул дрожащую руку и обхватил ствол ружья. Металл пронизал его ладонь холодом смерти. В горле его родился долгий, протяжный стон.

— Засунь себе в рот, Кори. Оба ствола. Вот так. Да, большой у тебя рот, полижи-ка его. Ты хорошо умеешь лизать, ведь так?

Челюсти Кори раздвинулись до предела. Во рту чувствовался вкус смазки, и его едва не стошнило. Холодная сталь упиралась в небо.

— Закрой глаза, Кори.

Но Кори продолжал смотреть на него; глаза его расширились до размера чайных блюдец.

Реджи опять улыбнулся.

— Закрой свои младенческие глазки, Кори.

Кори подчинился.

Сейчас он вывихнет челюсть.

Реджи нажал на оба курка. Они отозвались холостым «клик-клик».

Кори свалился на пол в глубоком обмороке.

Реджи еще немного посмотрел на него, улыбаясь, потом пошел в спальню.

— Вот и я, Бонни. — Как ты, готова?

Бонни Сойер зарыдала.

Кори Брайент, спотыкаясь, шел по Дип-Кат-роуд к месту, где он оставил служебную машину. От него несло мочой. Глаза тупо глядели вперед. С левой стороны головы у него был большой синяк, который он посадил, ударившись об пол. Ботинки противно шаркали по мягкой земле. Он пытался не думать ни о чем, кроме этого шарканья, не думать о внезапно и горько рухнувшей жизни. Было уже четверть девятого.

Реджи Сойер все еще улыбался, выставляя Кори через заднюю дверь. Глухие рыдания Бонни, доносившиеся из спальни, не могли заглушить его слов. «Теперь иди на дорогу. Полезай в свой грузовик и возвращайся в город. Без четверти десять отходил автобус на Бостон. Из Бостона езжай, куда захочешь. Сядешь в автобус у Спенсера. Если я еще увижу тебя, убью. С ней все будет в порядке. Это для нее хороший урок. Поносит пару недель кофту с длинным рукавом, но лицо я ей не трону. А ты убирайся из Салемс-Лот, пока не станешь снова человеком».

И вот он шел по дороге, как и велел ему Реджи Сойер.

Он уедет из Бостона на юг… куда-нибудь. У него в банке есть больше тысячи долларов. Мать всегда говорила, что он очень экономный. Он мог взять эти деньги и жить на них, пока не найдет работу и будет работать день и ночь, чтобы забыть то, что случилось — вкус ружейной смазки и запах собственной мочи.

— Добрый вечер, мистер Брайент.

Кори сдавленно вскрикнул и уставился в темноту, ничего вначале не видя. Ветер раскачивал ветви, заставляя тени плясать по дороге. Внезапно его глаза увидели среди теней что-то более четкое, стоящее у каменной стены, оделяющей дорогу от фермы Карла Смита. Тень напоминала человека, но было в ней что-то… что-то…

— Кто вы?

— Ваш друг, мистер Брайент.

Тень выступила вперед. В призрачном свете Кори разглядел мужчину средних лет с черными усами и яркими, необычайно глубокими, глазами.

— Вам не повезло, мистер Брайент.

— Откуда вы знаете про мои дела?

— Я много знаю. Это моя профессия. Закурите?

— Спасибо, — он благодарно схватил протянутую сигарету и сунул ее в рот. Незнакомец зажег огонь, и при свете спички Кори увидел, что у него выступающие славянские скулы и черные волосы, зачесанные назад от высокого бледного лба. Потом спичка погасла, и Кори вдохнул острый аромат. Итальянская сигарета, отметил он, но это лучше, чем никакая. Он начал немного успокаиваться.

— Кто вы? — повторил он свой вопрос.

Незнакомец засмеялся неожиданно звучным смехом, который поплыл в воздухе, как дымок сигареты Кори.

— Имена! — сказал он. — О эта американская страсть к именам! Купите у меня машину, потому что я — Билл Смит! Обедайте у меня! Смотрите меня по телевизору! Моя фамилия Барлоу, если вам от этого легче, — и он опять рассмеялся. Кори почувствовал, что его шубы тоже расползаются в улыбке, и почему-то испугался. Все его несчастья показались далекими и малозначащими в сравнении с искрами смеха в этих темных глазах.

— Вы ведь иностранец? — спросил Кори.

— Я из многих стран, но лично мне. Эта страна… этот город… представляется полным иностранцев. Понимаете? — он опять рассмеялся во все горло, и Кори на этот раз присоединился к нему.

— Иностранцев, да, — продолжил он, — но очень симпатичных, полнокровных и полных жизни. Знаете ли вы, какие у вас в городе прекрасные люди, мистер Брайент?

Кори только хмыкнул, немного смущенный. Но он не мог оторвать глаз от незнакомца.

— Они никогда не знают голода или нужды, ваши люди. Уже два поколения они ничего такого не испытывали, да и раньше это было, как голос из дальней комнаты. Они думают, что знают боль, но это боль ребенка, который уронил на землю свое мороженое. Во всем этом нет — как это по-английски? — томления. Они весьма энергично пьют друг у друга кровь. Вы в это верите?

— Да, — сказал Кори. Глядя в глаза незнакомцу, он видел многие вещи, и все они были удивительны.

— У вас страна парадоксов. В других странах, если человек много ест день за днем, он делается толстым… сонным… свиноподобным. Но здесь… чем больше у вас есть, тем вы агрессивнее. Понимаете? Как мистер Сойер. Имеет так много и не может уделить вам какие-то крохи со своего стола. Тоже как ребенок, который отталкивает другого от торта, хотя см не может его съесть. Разве не так?

— Так, — кивнул Кори. Глаза Барлоу смотрели так понимающе. Все видится на…

— Все видится на расстоянии, так?

— Так! — воскликнул Кори. Он поднял палец в знак полнейшего согласия. Забытая сигарета выпала из его руки и, дымясь, упала в траву.

— Я давно мечтал о таком тихом месте, как ваше, — вдохновенно продолжал незнакомец. — Я мог бы поехать в большие города, но что я найду там? Пфф! Перебегать улицу! Дышать вонючим дымом! Общаться с тупыми, лишенными воображения, дилетантами, чье общество — как это? — ах да, омерзительно мне! Разве можно сравнить сельскую простоту с холодной изощренностью большого города… любого города Америки? Нет! Нет и еще раз нет! Я плевал на ваши города!

— О да! — прошептал Кори.

— И вот я приехал сюда, в город, куда меня пригласил один замечательный человек, теперь, к сожалению, безвременно ушедший из жизни. Люди здесь все еще полнокровны, они так наполнены агрессивностью и тьмой, что для этого нет английских слов. «Покол», «Вурдалак». «Эйялик». Понимаете, о чем я?