Кассандра Клэр - Лорд Теней [litres]

Малкольм улыбнулся. Его зубы были кривыми и острыми, как у акулы.

– А если я пойду на эту сделку, что же выйдет? Я подло воспользовался твоим положением, ведь ты же сумасшедший… – принялся он размышлять вслух. – Верно ли твой пошатнувшийся разум оценил ситуацию? Может быть, ты в замешательстве? Бредишь? Ты хоть знаешь, кто я такой?

Артур скривился, точно от боли, и Джулиан ощутил острую жалость к дяде и приступ ненависти к Малкольму.

Убей его , – подумал он. – Дядя, скажи мне, что ты взял с собой клинок серафимов, и проткни его насквозь.

– Твой дядя не пришел бы с оружием, – вставила Королева. – Фейд бы об этом позаботился. – Она следила за зрелищем с жадным восторгом. – Безумный нефилим и безумный колдун, – произнесла она. – Прямо как в сказке.

– Ты – Малкольм Фейд, убийца и предатель, – сказал Артур.

– Как неблагодарно отзываться подобным образом о том, кто все эти годы снабжал тебя лекарствами, – пробормотал Малкольм.

– Лекарствами? Скорее уж ложью. Ты делал то, что должен был делать, чтобы и дальше обманывать Джулиана, – возразил Артур, и Джулиан вздрогнул, услышав свое имя. – Ты давал ему лекарство для меня потому, что так ты мог завоевать его доверие. Моя семья тебя любила. Больше, чем меня. А ты всадил им нож в сердце.

– Ах, – промурлыкал Малкольм, – если бы…

– Лучше быть безумцем как я, чем как ты, – продолжил Артур. – У тебя было так много – любовь, власть, вечная жизнь, а ты все это выбросил, как придорожный мусор. – Он покосился на то, что билось в конвульсиях на алтаре. – Интересно, будет ли она и дальше тебя любить – таким, каков ты сейчас.

Малкольма перекосило.

– Довольно, – выдавил он, и на усталом лице Артура промелькнуло выражение триумфа. По-своему он все-таки перехитрил Малкольма. – Я согласен дать тебе обещание. Иди сюда.

Артур шагнул вперед. Малкольм вцепился в него и потащил к алтарю. Колдовского огня у Артура больше не было, но свечи в настенных канделябрах наполняли церковь дрожащим желтоватым светом.

Одной рукой Малкольм придерживал Артура, нагнув его над алтарем; другой он сдернул с алтаря темное покрывало. Их глазам предстал труп Аннабель.

– Ах, – выдохнула Королева, – когда-то она была прелестна.

Что ж, теперь она такой не была. От Аннабель остался лишь скелет, но не беленькие чистенькие голые кости из тех, как обычно изображают в книгах и на картинах. Ее кожа потемнела и ссохлась, черви проточили в ней множество дыр. Джулиана замутило. Аннабель скрывали белые погребальные пелены, но руки и ноги торчали наружу; местами кожа с них слезла, кости и высохшие сухожилия поросли мхом. С ее черепа осыпались темные ломкие волосы.

Увидев Малкольма, она задергала челюстью, из сгнившей глотки исторгся стон. Аннабель как будто мотала головой.

– Не волнуйся, любимая, – произнес Малкольм. – Я принес то, что тебе нужно.

– Нет! – завопил Джулиан, но все было именно так, как он и боялся: он не мог ничему помешать. Малкольм выхватил откуда-то из-за спины Аннабель кинжал и перерезал Артуру горло.

Кровь фонтаном обдала Аннабель – и сам ее труп, и камень, на котором она лежала. Артур попытался зажать горло руками, и Джулиан едва не задохнулся, стиснув пальцами чашу.

Погребальные пелены Аннабель побагровели. Артур медленно уронил руки. Теперь он оставался на ногах только потому, что Малкольм его держал. Кровь пропитала истлевшие волосы и ссохшуюся кожу Аннабель, и превратила белый костюм Малкольма спереди в алый саван.

– Дядя Артур! – прошептал Джулиан. Он почувствовал на губах соль. На мгновение он испугался, что плачет, да еще и на глазах у Королевы, но с облегчением понял, что всего лишь прикусил губу. Он сглотнул металлический привкус собственной крови, а Артур обмяк в руках у Малкольма, и тот отшвырнул его тело прочь. Артур рухнул наземь перед алтарем и застыл.

– Аннабель! – выдохнул Малкольм.

Аннабель зашевелилась.

Первыми задвигались ее конечности – руки и ноги, пальцы тянулись в никуда. На мгновение Джулиану показалось, что с водой в чаше что-то не то, отражение исказилось – но затем он понял, что это действительно была Аннабель. Ее постепенно окутывало белое сияние – нет, это кожа обтягивала голые кости и обнажившиеся сухожилия. Труп словно раздувался – плоть принимала форму живого тела, как будто поверх скелета натягивали гладкую, шелковистую перчатку. Серое и белое стало розовым: босые ноги и лодыжки теперь выглядели как человеческие. На пальцах ног даже появились полумесяцы ногтей.

Кожа всё ползла по ее телу, проскальзывая под погребальные пелены, вздымаясь, чтобы укрыть грудь и ключицы, охватывала руки. Аннабель раскинула руки, растопырив пальцы, словно пыталась пощупать воздух. Шея выгнулась, на черепе мгновенно выросли темно-каштановые волосы. Под саваном проступили очертания грудей, впалые щеки округлились, глаза открылись. Это были глаза Блэкторнов – переливающиеся, сине-зеленые, цвета морской волны.

Аннабель села, прижимая к себе обрывки окровавленного савана. Под ним оказалось тело молодой женщины. Бледное удлиненное лицо обрамляли пышные волосы; алели пухлые губы; удивленные блестящие глаза уставились на Малкольма.

А Малкольм преобразился. Он больше не был пугающе уродлив, и на мгновение Джулиан увидел его влюбленным юношей, излучавшим любовь и ласку. Малкольм застыл как вкопанный, и когда Аннабель соскользнула с алтаря, его лицо озарилось благоговейным восторгом. Она опустилась на каменный пол рядом с телом Артура.

– Аннабель! – воскликнул Малкольм. – Моя Аннабель! Я так долго тебя ждал, столько всего совершил, чтобы вернуть тебя… – Он сделал к ней нетвердый шаг. – Любовь моя, ангел мой, посмотри на меня.

Но Аннабель смотрела на Артура. Она медленно склонилась над ним и подняла нож, валявшийся рядом с трупом. Когда она выпрямилась, теперь уже не отводя глаз от Малкольма, по ее лицу бежали слезы. Она что-то беззвучно произнесла. Джулиан наклонился вперед, но не смог расслышать. Поверхность гадального стекла задрожала и пошла рябью, словно море перед бурей.

Малкольм, казалось, был поражен в самое сердце.

– Не плачь, – проговорил он, – моя милая Аннабель.

Он протянул к ней руки. Аннабель шагнула к нему, подняв к Малкольму лицо. Тот склонился над ней словно для поцелуя – и она вскинула руку и вонзила в него нож.

Малкольм недоверчиво посмотрел на нее, а потом закричал. Это был крик не только боли – это был вой разбитого сердца, раненного беспощадным, чудовищным предательством. Этот вой словно пронзал вселенную насквозь, разрывая на части сами звезды.

Он отшатнулся, но Аннабель преследовала его – кровавый, жуткий призрак в багровых и белых могильных одеждах. Она вновь ударила Малкольма ножом, вспоров ему грудь, и он рухнул наземь.