Михаил Самарский - Последняя фотография

Заначка оказалась весьма убедительной – восемь миллионов рублей и семнадцать тысяч долларов США. Не могу сказать, откуда эти деньги у деда, но семейная легенда (правда в неё никто не верил) гласила, что у деда были какие-то партнёры в криминальном бизнесе. Все относились к этой информации как к шутке, но известно ведь, что в каждой шутке есть доля правды. Видимо, дед когда-то занимался нелегальным бизнесом, а партнёры его (что в наше время бывает редко), оказались порядочными людьми, во всяком случае, по отношению к Матвею Лазаревичу.

Сказочно разбогатев – по моему тогдашнему осмыслению – через неделю после похорон деда, я отправилась в белокаменную. Скажу честно, чувствовала себя уверенно. Сняла приличную однушку, в одном из ночных клубов познакомилась с парнем, впоследствии помогшему мне устроиться на работу…».

– Так он умер? – спросил Веня.

– Угу, – кивнула Лидия и, перекрестившись, добавила: – Царство ему Небесное.

– И ты вернулась в Москву?

– Да, один знакомый помог устроиться литературным редактором в кинокомпанию. На зарплату не жалуюсь. За это время получила ещё одно высшее, теперь я ещё и экономист, готовлюсь защититься, репетитор под боком, – улыбнулась Лидия. Вот, собственно и всё. Работаю, учусь, потом учусь, снова работаю!

– Молодец, Лидон, – похвалил Вениамин. – Хорошо устроилась. Так и до министра образования дорастёшь.

– Нет, Венчик, – замотала головой Лидия, – в министры не хочу. Хлопотно всё это. А вот ректором института хотелось бы стать.

– Нашего? – удивлённо спросил Черноудин.

– Можно и нашего, – ответила Лидия, – но необязательно.

– Ну, и амбиции у вас, девчонки, – усмехнулся Черноудин, – одна Пушкина хочет затмить, другая в ректоры нацелилась, вы ж сморите, как кресла позанимаете, про нас не забудьте.

– Да как вас позабудешь? Разве всё это, – Лида повела вокруг себя руками, – забудешь?

– Ребята, – неожиданно предложила Галина, – может перерыв? Грибочков отварим, чайку попьём…

– Мне, пожалуйста, цейлонского кружечку, – пошутил Вениамин.

– А мне китайского зелёного, – поддержал шутку Василий.

– Пойдёмте за грибами, чайные магнаты, – улыбнувшись, предложил Иван, – пора подкрепиться. Кстати, у меня для всех хорошая новость, вон там, – Иван указал рукой в дальний конец поляны, – растут лопухи.

– Лопухи? – раскрыла рот Галина. – И что? Это хорошая новость?

– Да! – подтвердил Иван. – И скоро вы в этом убедитесь.

– Слышал-слышал, – закивал Черноудин, – вернее, где-то читал, что они съедобные.

– Ну, кто бы сомневался, – сыронизировал Василий, – Санёк про жратву ничего не пропустит. И что ты там прочёл? Как отбивные из лопуха жарить? Так, извини, дружище я забыл дома свою коллекцию отбивных молотков.

Все вокруг стали смеяться. Черноудин с полминуты смотрел на Василия, потом насмешливо спросил:

– Ты закончил острить?

– Да! – ответил Василий.

– Приедешь домой, Вася, – сказал Черноудин, – по голове себе постучи своей коллекцией! А у лопуха корень едят, если мне не изменяет память.

– Молодец, Санёк, – Иван похлопал его по плечу. – Вот с кем надо в лес ходить! С голоду не помрём.

– Ну, да! – отозвался Вениамин. – Он и медку добудет, и медвежатины поджарит…

– Я смотрю, все такие остроумные, прямо спасу нет, – возбуждённо произнёс Александр и, обращаясь к Ивану, добавил: – пошли, Ваняша, с этими болтунами каши не сваришь.

Несмотря на замечание Александра, за провиантом отправились все.

– Здесь вами и углеводы, и всякие полезные вещества, и витамины, – кромсая ножом корень лопуха, пояснял бригадир. – Опытные охотники говорят, что на одном только лопухе в лесу можно прожить несколько месяцев.

– Сплюнь, Ваня, – взмолился Роднянских, – ты так и подводишь к тому, что нам здесь ещё жить да жить.

– Я ничего не понимаю, – заговорила Ирина, – ребят, вам не кажется странным, что нас до сих про не нашли? Мы что, в пятнадцатом век живём? У них что, нет вертолётов самолётов, ракет там всяких.

– А ракеты тебе зачем? – рассмеялся Веня. – Думаешь, из космоса тебя заметят.

– Нет, но вы же видите, мы дымим так, что уже, наверное, все звери из леса разбежались, а их всё нет и нет! Что это за спасатели?

– Не отчаиваемся, ребята, – успокоил Иван и пропел: – «ещё немного, ещё чуть-чуть, последний бой, он трудный самый».

– Сегодня я так поняла, что уже никто нас не спасёт, дело к вечеру, – с тоской в голосе произнесла Ирина. – Я уже не могу. Может, всё-таки завтра отправимся на поиски выхода из этого долбанного леса.

– Нет, – покачал головой Иван, – нельзя нам покидать насиженное место.

– Ну, почему? – закричала Ирина. – Мы так можем просидеть тут и месяц.

– Ты понимаешь, Ира, – Иван взял её за руку, – мы завтра уйдём отсюда, а они прилетят сюда. Глядь, а нас нету! И начнут искать в другом месте. И всё пойдёт по новой. Понимаешь? Так что давайте ждать, когда они прилетят именно в этот район. Найдут, куда они денутся. Обязательно найдут. Главное – не прекращать дымить. Мы должны им помочь, впрочем, не им, а себе.

Ужин оказался на редкость вкусным, корни лопуха понравились всем, да ещё с грибным гарниром – это и вовсе деликатес.

39

– Вася, говорят, тебе, брат, пришлось баланды отведать! – громко произнёс Вениамин и, заметив на лице у Василя замешательство, тут же добавил: – Но, если вдруг тебе неприятно об этом говорить, можешь не рассказывать.

– А что тут неприятного, – усмехнулся Ковалёв, – на Руси с незапамятных времен говорят: от сумы да тюрьмы не зарекайся. Вот и я на собственном опыте убедился в справедливости данного изречения.

– Так ты прямо в тюрьме сидел? – вытаращила глаза Лида.

– Нет, рядом, на порожке, – съехидничал Василий, все рассмеялись.

– Я серьёзно спрашиваю, – надула губы Лидия.

– Ну, если серьёзно, до суда никого в тюрьму не сажают, – пояснил Василий.

– Как это? – удивлённо воскликнул Черноудин. – У меня сосед…

– А вот так, – перебил Ковалёв. – В тюрьму тебя может отправить только суд по приговору. А под следствием сидят в СИЗО, что в переводе значит следственный изолятор.

– А почему же все говорят «посадили в тюрьму»? – спросила Лидия.

– Да потому что СИЗО от тюрьмы мало чем отличается, – ответил Василий и добавил: – я, конечно, в тюрьме не сидел, бог миловал, но бывалые сокамерники рассказывали: всё то же самое, но режим строже. Мы, например, в камере СИЗО сутками могли валяться на шконке, в смысле на кровати, а в тюрьме на кровать можно ложиться строго в период от отбоя до подъёма. А всё остальное время, пожалуйста, ходи, стой, сиди на лавке. В общем, незначительные различия, но находиться в тюрьме, конечно, гораздо сложнее.