Саманта Швеблин - Дистанция спасения [litres]

Да.

Которая спасла тебя после отравления.

Это не важно.

Как это не важно? Ведь именно с той историей мы с тобой и должны разобраться.

Нет, это совсем другая история, и она не поможет нам отыскать точное место. Не отвлекайся.

Дело в том, что мне всегда в первую очередь нужно измерить степень возможной опасности, ведь, не измерив ее, трудно определить дистанцию спасения. Поэтому, после того как мы вернулись, я опять проверила весь дом и все вокруг дома, а теперь хочу непременно увидеть зеленый дом и понять, насколько опасен он.

А когда ты вообще начала измерять эту дистанцию спасения?

Я унаследовала это от своей матери. “Ты должна всегда быть рядом со мной, – говорила она. – Мы должны соблюдать дистанцию спасения”.

Про твою мать – это для нас сейчас не важно. Продолжай.

И вот я уже теряю из виду наш дом. Все будет хорошо, твержу я себе, ведь дорога займет минут десять, не больше. Нина крепко спит, к тому же, когда она просыпается одна, спокойно дожидается меня. Так всегда было у нас дома, если утром я на несколько минут выбегала что-нибудь купить. Я впервые иду в противоположном от озера направлении, иду к зеленому дому. “Рано или поздно что-нибудь плохое непременно случится, – говорила моя мама. – И тогда лучше тебе быть рядом со мной”.

Про твою маму – это для нас не важно.

Мне нравится рассматривать дома, виллы, поля. Кажется, я могла бы шагать так часами.

Да у часами. Но лично я делаю это по ночам.

И Карла тебе позволяет?

Давай не будем сейчас говорить обо мне. Лучше скажи, что ты чувствуешь при ходьбе, как отзывается на нее твое тело?

Я шагаю быстро, мне нравится, когда дыхание постепенно становится легким и ритмичным, а все мысли сосредоточены на физических движениях – думать можно только о ходьбе и ни о чем больше.

Это хорошо.

Я вспоминаю жест Карлы, когда она еще сидела в машине. “Мы, местные, обычно ходим другой дорогой”, – сказала она. И вытянула руку вправо, но пальцы продолжали держать сигарету на высоте губ, так что та указывала направление как стрелка. Участки у домов с той стороны гораздо больше.

Там даже есть свои поля для посевов. Все участки узкие и длинные и площадью достигают половины гектара. На некоторых растут пшеница или подсолнух, но в основном соя. Если пройти мимо еще нескольких участков, то за длинной полосой тополей справа начинается дорога поуже, вдоль нее течет маленькая, но глубокая речка.

Да.

Несколько домов попроще вытеснены прямо на берег речки, они зажаты между темной полоской воды и проволочной оградой соседних владений. Предпоследний дом покрашен в зеленый цвет. Краска полиняла, но дом благодаря цвету все равно заметно выделяется на общем фоне. Я на миг останавливаюсь, из травы тотчас выныривает собака.

Это важно.

Почему это важно? Мне нужно понять, что важно, а что нет.

А как ведет себя собака?

Она часто дышит и виляет хвостом, у нее не хватает одной задней лапы.

А вот это очень важно, это напрямую связано с тем, что мы хотим отыскать.

Собака перебегает улицу, на долю секунды задерживает на мне свой взгляд и продолжает бежать в сторону домов. Вокруг никого не видно, а так как все необычное я привыкла воспринимать как дурной знак, то немедленно поворачиваю назад.

Сейчас что-то должно произойти.

Да. Дойдя до дома, я вижу Карлу, она ждет меня у крыльца. Потом Карла на несколько шагов отступает и смотрит вверх, кажется, на окна выходящих туда комнат. Она надела красное хлопчатобумажное платье, но из-под него на плечах торчат бретельки все того же купальника. Она никогда не заходит в дом и всегда ждет меня снаружи, там мы с ней обычно болтаем и загораем, а если я отправляюсь за лимонадом или чтобы намазаться кремом от загара, предпочитает оставаться в саду.

Да.

Вот она замечает меня. Хочет что-то сказать, но не сразу решается подойти. Впечатление такое, будто она и сама не знает, как лучше поступить – стоять на месте или кинуться мне навстречу. И тут я с пугающей отчетливостью чувствую, как натягивается нить, которой измеряется наша всегда разная дистанция спасения.

Вот это ведет нас как раз в нужную точку.

Карла делает странный жест – она поднимает руки, показывая, что не понимает, что происходит. И на меня обрушивается кошмарное ощущение близости чего-то неизбежного и гибельного.

– Что? Что случилось? – кричу я и почти срываюсь на бег.

– Давид в доме. Давид у тебя в доме.

– Как это он у меня в доме?

Карла показывает на окно Нининой комнаты, расположенной на втором этаже. С той стороны в стекло упирается ладошка, потом появляется улыбающееся лицо Нины, она, наверное, влезла на табуретку или на столик. Нина замечает меня и машет из-за стекла рукой. Выглядит она веселой и спокойной, и я спешу поблагодарить судьбу за то, что мое дурное предчувствие на сей раз не оправдалось и тревога оказалась ложной.

Но это не так.

Да, не так. Нина говорит мне что-то, но я не слышу ее слов, она повторяет, рупором приставив руки ко рту. Она чем-то сильно взбудоражена. И тут я вспоминаю, что, уходя, оставила из-за жары все окна открытыми – и на первом этаже, и на втором, а теперь они все до одного закрыты.

– У тебя есть ключ? – спрашивает Карла. – Обе двери заперты, я проверила.

Я иду к дому, вернее, почти бегу, и Карла бежит следом за мной.

– Надо поскорей попасть в дом, – говорит Карла.

Она просто-напросто сошла с ума, думаю я. Давид – всего лишь ребенок. Но продолжаю бежать. Роюсь в карманах в поисках ключей, но так сильно нервничаю, что, уже зажав их в руке, никак не могу вытащить.

– Скорей, скорей, – торопит меня Карла.

Мне надо любым способом избавиться от этой женщины, говорю я себе и тут наконец-то вытаскиваю из кармана ключи. Отпираю дверь и впускаю Карлу в дом следом за собой, при этом она не отстает от меня ни на шаг. Вот что, оказывается, можно назвать настоящим ужасом: это когда ты входишь в почти незнакомое тебе помещение и начинаешь искать свою дочку. Но от страха я не в силах даже позвать ее по имени. Поднимаюсь по лестнице, Карла поднимается за мной. Неужели здесь могло случиться что-то настолько ужасное, что твоя мама отважилась войти?

– Скорей, скорей, – только и твердит она.

Надо немедленно выпроводить ее отсюда.

В два или три прыжка мы одолеваем один лестничный пролет, потом – второй. В коридор выходит по две двери с каждой стороны. В первой комнате, откуда Нина махала мне рукой, никого нет, это сразу понятно, но я все равно задерживаюсь здесь на несколько лишних секунд, поскольку мне приходит в голову мысль, что дети могли просто взять и спрятаться. Нет их и во второй комнате, я шарю глазами по углам и даже заглядываю в какие-то совсем уж невообразимые места, как будто мой разум исподволь готовит меня к встрече с чем-то чудовищным. Третья комната – моя. Как и в двух предыдущих, дверь закрыта, я рывком распахиваю ее и влетаю туда. А вот и Давид. И я говорю себе: так вот, значит, какой он, Давид. Именно тогда я увидела тебя в первый раз.