Джули Си Дао - Лес тысячи фонариков [litres]

Она показала на склянку, стоящую возле деревца тысячи фонариков: в ней была настойка, которую приготовила для нее Сифэн.

– Мой аппетит значительно улучшился. Но давай не будем обижать Бохая, он бился над этим значительно дольше, чем ты. Единственное, что я знаю, – это что, будь ты моей дочерью, я не позволила бы этой женщине даже подходить к тебе близко.

Сердце Сифэн радостно забилось. Она встала на колени, коснувшись лбом пола, ее глаза щипало от слез, по коже бегали мурашки. Все происходило, как и должно было, но так стремительно, что у нее не было времени, чтобы перевести дыхание. Вчера она встретила Императора, а сегодня узнала, что станет приближенной его жены – женщины, чье место ей предстоит занять.

Императрица протянула руку, и Сифэн, трепеща, прикоснулась к ней. Думать о будущем, о том, что должно произойти, было то же самое, что желать смерти этой женщины.

– Я не заслуживаю такой доброты от вас, ваше величество, – прошептала она.

Если бы ты только знала …

Императрица Лихуа заправила Сифэн за ухо выбившуюся прядку волос, и этот жест был таким естественным, что у нее снова полились слезы. На нее внезапно накатила страстная жажда материнской любви, ей казалось, она поняла дочерние чувства и то, какой нежной матерью для дочки может быть Императрица.

– Надеюсь, теперь твоя жизнь пойдет по-другому, – сказала старшая женщина. – Иди теперь спать, дорогая, и приходи ко мне завтра.

Переполненная радостью и благодарностью, Сифэн покинула царские покои, но, выйдя на улицу, она почувствовала, как сердце ее сжалось. Императрица думала, что просто проявляет доброту к одинокой, не имеющей друзей девушке, не зная, что невольно своими руками приблизила встречу со своим роком. У этой истории мог быть только один конец, лишь одна женщина может восседать на троне Фэн Лу.

И этой женщиной будет не Императрица Лихуа.

Выйдя на улицу, чтобы зайти за своими вещами и перенести их в свою новую комнату при покоях ее величества, Сифэн увидела ожидавшего ее возле пруда Кана.

– Я буду служить ее величеству. С завтрашнего дня, – сказала она ему, все еще ошеломленная.

В его смехе чувствовалась искренняя радость.

– Говорил я тебе, что ты добьешься успеха? Ты довольна, что тебе удалось ускользнуть от опасности?

– Тем не менее тигры ведь умеют лазать по деревьям.

Сифэн тронула щеку, и у нее снова защемило сердце.

– Как я могу преуспеть на службе у ее величества вот с этим? Бохай дал мне мазь от боли, но он предупредил, что у меня могут остаться шрамы.

Даже упоминание об этом заставляло ее физически страдать.

Кан наклонил голову.

– Теперь, поскольку ты стала одной из придворных дам Императрицы, за тобой будут постоянно пристально наблюдать, – согласился он. – Но, по крайней мере, ты теперь находишься под ее покровительством. Интересно, наша кроткая Императрица приблизила тебя к себе, потому что ты враг госпожи Сунь?

– Ты думаешь, Императрица замышляет что-то против госпожи Сунь? По-моему, она выше этого.

Ее интересовало, не наблюдает ли за ними госпожа Сунь из своего погасшего окна. У нее перехватило дыхание, когда они проходили мимо места, где она беспомощная лежала под плеткой господина Юя.

– Эти сто ударов не могли быть назначены за гребень, даже если бы я украла его на самом деле.

– Она омерзительна, – прорычал евнух. – Я бы с удовольствием сломал пополам эту алебастровую шейку.

– Скольку ударов ты получил?

Он посмотрел ей в глаза:

– Десять.

Только за то, что она разговаривала с Императором Цзюнем, наложница хотела назначить Сифэн наказание, десятикратно превышающее то, что получил Кан. Госпожа Сунь придумала для нее самое жестокое, чудовищное наказание; кто, кроме Шута, мог бы решиться на такое?

Сифэн заскрипела зубами.

– Она заплатит за то, что сделала с нами. Я уверена, что можно найти, как это сделать.

Госпожу Сунь ненавидели все, от Императрицы до самой последней служанки. Судьба этой женщины была подвешена на ниточке, но при дворе эта ниточка была самой крепкой: она тянулась к Императору. Именно эту нитку Сифэн предстояло выдернуть из полотна.

Сифэн закрыла глаза, представляя, что ей подмигивают изнутри. Раньше тварь заставляла ее испытывать такую всепоглощающую ярость… Она почти, почти желала, чтобы ее вновь охватил такой же гнев, ведь теперь он выглядел более чем оправданным. Какие мрачные видения могут ее посетить? Западня для крокодилов с острыми зубьями в распахнутой пасти, готовыми вцепиться в конечности наложницы? Факел, чтобы сжечь ее плоть до костей?

Ее глаза широко распахнулись от ужаса перед собственной жестокостью, охвативший ее было восторг испарился.

– Спасибо, друг, – сказала она Кану. – Ты сегодня спас мне жизнь.

– Значит, теперь ты и вправду поверила, что я твой друг? Ты не сомневаешься в том, что я буду тебя защищать?

– А я буду защищать тебя , если смогу, – пообещала она.

Когда Сифэн наконец добралась до постели и заснула, ее сновидения были наполнены ядовитыми курениями, кинжалами с острыми стальными клинками и забытыми во тьме веков источниками, ожидающими кого-то. Ожидающими ее.

Она чувствовала внутри себя дремлющую тварь, прижавшую к ее непроницаемому сердцу свою голову, полную ядовитых фантазий. И когда она пробудилась в чернильной темноте, задолго до первых рассветных лучей, она знала, что ей нужно поговорить с Гумой. Ей необходимо было увидеть ее, хотя бы в видении, и получить от нее совет.

По крайней мере, ей надо было хотя бы попробовать это сделать.

Она поднялась, достала из своего мешка несколько серных спичек, взяла незажженный светильник и палочки для курений. Немного подумав, она присоединила к ним украшенный каменьями кинжал и янтарную заколку своей матери – надежнее будет спрятать их под землей – и прокралась к выходу. Комнаты Императрицы находились под круглосуточной охраной, но в комнаты придворных дам вел отдельный вход, позволявший им, не тревожа покой Императрицы, выходить и возвращаться из храма и бань.

Сифэн, никем не замеченная, легко нашла нужное место в саду. Чиркнув спичкой о стену, она зажгла светильник. Он осветил поникшую от дождя траву, почти замаскировавшую отверстие в земле, через которое на глубине около двадцати футов можно было разглядеть каменный пол. Дворцовые садовники никогда не косили и не обрезали кусты в этом углу, зная, что Императрица Лихуа предпочитала иметь островки нетронутой природы посреди безупречно ухоженного ландшафта; таким образом, никто не обнаружил дыру. В прошлый раз Сифэн не обратила внимания, что камни в стене были уложены неровно, образуя подобие ступеней, благодаря чему у нее будет возможность выбраться из туннеля, цепляясь за растущие вокруг кустарники. Это было очень кстати, так как иначе ей пришлось бы вновь карабкаться вверх по направлению к главному коридору и вновь выдумывать объяснения для того, чтобы пройти мимо караулящей туннель стражи.