Уильям Ходжсон - Карнакки – охотник за привидениями (сборник) [litres]

Потом, отправившись в радиорубку, я застал в ней мистер Аглаи, посылавшего радиограмму, и пока радист Мелсон передавал, я присел в уголке писать якобы собственный текст.

Однако вместо того, чтобы сочинять свое, я заносил на бумагу точки и тире, которые выстукивал радист. Текст был закодирован и гласил:

lyaybozwreyaajgooavooiowtpq2232imvn67amnt8ts. 17. Aglae. g.v.n.

Я улыбнулся: это был новейший официальный шифр, но ключ к нему имелся в моей записной книжке. Всегда желательно иметь, как это называется, друга в высших сферах. Впрочем, друг мой вращается в сферах не слишком высоких. Во всяком случае, его работа не слишком высоко оплачивается, хотя секретарская должность в некоем государственном учреждении обеспечивает ему доступ к документам, которые позволяют ему сводить концы с концами.

После того, как мистер Аглаи отбыл восвояси, я достал собственный ключ, и перевел его радиограмму, пока Мелсон отправлял мою. Текст гласил:

Курам скормлены сотни бриллиантов в хлебных шариках. Встречайте прямо с лоцманским катером. Помечу клетку. Я вообще не должен фигурировать в этом деле. Самая удачная операция за последние годы. 17. Аглаи. g.v.n.

Радиограмма в качестве прикрытия была адресована на частный адрес, ибо мистер Аглаи потеряет всякую ценность в качестве агента таможни в том случае, если начнет отправлять шифровки непосредственно в свою штаб-квартиру. Цифра 17 перед его именем, как мне было известно, являлась его официальным номером; это заинтересовало меня и произвело некоторое впечатление, ибо мне уже приходилось слышать о неведомом Номере 17. Этому типу удалось провести крупные аресты среди занимающихся бриллиантами контрабандистов. Я задумался о том, как он может выглядеть, с учетом, как я начал подозревать, ложной толщинки на животе и крашеных волос, а также наносных заграничных манер.

Буковки «g.v.n.», следовавшие за подписью, являлись внутренними «ключами» к посланию. Шифр был действительно сложным в том плане, что для длинного сообщения нужно было пользоваться ограниченным числом символов, утраивая их прочтение с помощью различных комбинаций. Сочетание этих комбинаций определяет и главный «ключ», и последовательность букв, всегда записываемых в этом шифре после подписи.

Выходя из радиорубки, я измыслил еще одну великолепную идею. Прихватив в качестве предлога горстку хлебных крошек, я спустился на колодезную палубу, чтобы поглядеть на своих породистых курочек, и столкнулся лицом к лицу с как раз отходившим от курятника Номером 17, как я его теперь называл.

Теперь-то уж я без обиняков сказал этому типу, что делать в этой части корабля ему абсолютно нечего, и потребовал у него объяснений касательно причины, приведшей его сюда после всего, что я говорил ему утром.

Должен сказать, что у Номера 17 на удивление крепкие нервы.

– Простите, капитан, – ответил он. – Дело в том, что я потерял свой портсигар. Я вспомнил, что держал его в руках, когда утром наткнулся на вас, и потому решил, что выронил его где-то здесь.

И он показал мне эту вещицу, зажатую между большим и указательным пальцами.

– Вот, как раз нашел его здесь на палубе, – пояснил он. – Слава богу, что его никто не раздавил. Это для меня радость, потому что я очень ценю эту вещь…

– Отлично, мистер Аглаи, – сказал я, пряча усмешку, которую во мне всегда вызывал его причудливый иностранный акцент. Кстати говоря, если правда то, что мне говорили, парень этот – шотландец по крови, рождению и воспитанию. Отсюда видно, что даже шотландец может проявить кое-какие способности!

Когда он ушел, отвесив мне предварительно едва заметный поклон, я принялся осматривать клетку с курами, стараясь при этом не проявлять больше внимания, чем обычно во время моих обыкновенных визитов к своим цыпляткам, угощая их хлебными крошками.

Если бы я не прочитал шифровку, то вряд ли заметил бы отметины, которые мистер Аглаи оставил на курятнике: три небольших точки треугольником, и крохотные цифры 1 и 7 в его середине. Знак этот был нарисован внизу одной из стоек клетки заостренным мелком, и его можно было прикрыть монеткой в полпенни.

Ухмыльнувшись под нос, я отправился к корабельному плотнику за палочкой мела. Стружка – так мы называли плотника – стамеской заострил мне его в точку, и убрав мел в карман, я продолжил свой ежедневный обход корабля.

В первую очередь мне было необходимо установить местопребывание мистера Аглаи, ибо если он тихо шпионит за мной и увидит, чем я занят, то может испортить мне все удовольствие. Я обнаружил его на верхней палубе в задней части курительного салона, занятого чтением Le Petit Journal [17] Le Petit Journal ( фр . «Маленький журнал») – ежедневная парижская газета, выходившая с 1863 по 1944 год. Была основана Моисеем Полидором Мило. На ее страницах печатались романы Эмиля Габорио и Понсона дю Террайля. , с видом исключительно иностранным и истинно невинным.

«Ах ты мелкий черт!» – выругался я в душе, и с облегчением спустился на колодезную палубу. И там самым непринужденным и аккуратным образом скопировал личный знак мистера Аглаи на птичьей клетке, располагавшейся как раз над той, в которой вез черных ошейниковых кур своему брату. В нынешнем рейсе клетку эту занимали мерзкие голуби мистера Брауна, которых отныне по моему настоянию было запрещено приносить в салон.

Продублировав метку, я пересадил четверых моих черных курочек из нижней клетки в верхнюю, к голубям мистер Брауна, руководствуясь тем соображением, что, когда таможенники нагрянут к нам с лоцманом, они обнаружат помеченными обе клетки, и кур в них, и отреагируют предсказуемым образом. Им придется открыть верхнюю клетку, чтобы достать четырех кур, после чего из нее состоится массовый исход голубей мистера Брауна, увеличивая собой общую сумятицу и являя общее коварство моего замысла.

Мистер Браун будет беспредельно разгневан и несказанно многоречив. Я уже представлял себе его голос: «Никогда не слышал ни о чем подобном! Черт бы побрал вас, сэр! Я напишу об этом безобразии в “Таймс”».

После чего, подумалось мне, на сцену придется выйти Номеру 17 и дать кое-какие полуофициальные объяснения тому, что объяснить официально он не сможет. После чего стоимость его как агента таможни снизится процентов на двадцать пять, ибо присутствующие на борту люди (среди которых, конечно, найдутся джентльмены, занятые в алмазном бизнесе) получат возможность внимательно посмотреть на знаменитого агента номер 17, и узнать его в последующие времена, как бы он ни старался замаскировать свою обаятельную персону, – в самый неловкий и несвоевременный момент. Во всяком случае, он точно так подумает!

С другой стороны, в маленькой и бодрой цепочке моих личных трудностей мистер Аглаи будет присутствовать лишь отчасти. Он надолго запомнит, что эти курьезные обстоятельства оказались пустышкой – ведь ему не удалось перехватить самую серьезную за много лет партию контрабанды. Пусть мистер Браун получит свои извинения, даже компенсацию, если таковая положена ему по закону.