Ричард Матесон - Нажмите кнопку: Cборник

Лу открыл рот от удивления.

— Что-нибудь не так?

Гарри Баллард тяжело выдохнул.

— А что ты знаешь о Карпентере? — задиристо спросил он.

— Карпентер, Милфорд. Родился в тысяча восемьсот девяносто восьмом году в Чикаго, штат Илли.

— Это все не то, — прервал его Гарри. — Меня это не интересует. Коммунист он или нет — вот все, что мне о нем нужно знать.

— В предвыборную кампанию входит множество элементов, — против своей воли продолжал Фред, — личность кандидата, его доходы — если они есть, отношения с прессой, экономическими группами, традиции, опросы общественного мнения.

— А я говорю, что он комми! — повысил голос Гарри.

— Ты голосовал за него на прошлых выборах, — вмешался Лу. — И я то.

— Не голосовал я за него! — взорвался Гарри, багровея с каждым мгновением.

На лице Фреда Элдермана снова появилось отрешенное выражение.

— Воспоминания о том, чего на самом деле не было, — это своеобразное нарушение памяти, известное под разными названиями, такими как патологическая ложь или мифомания.

— Ты назвал меня лжецом, Фред?

— Она отличается от обычной лжи тем, что говорящий сам в нее верит и.

— Откуда у тебя этот синяк под глазом? — спросила потрясенная Ева, когда он зашел в кухню. — Неужели ты подрался, в твоем-то возрасте?

Она еще раз взглянула на его лицо и бросилась к холодильнику. Пока он рассказывал, что произошло, Ева прижимала кусок бифштекса к его заплывающему глазу.

— Он просто бандит! — приговаривала она. — Бандит!

— Я не виню его, — возразил Фред. — Я сам его оскорбил. Теперь я даже не понимаю, что говорю. В голове все перемешалось.

Ева встревоженно посмотрела на его сгорбившуюся фигуру:

— Когда же наконец доктор Бун тобой займется?

— Не знаю.

Через полчаса, несмотря на протесты Евы, он отправился вместе с напарником прибираться в библиотеке. Но едва Фред туда вошел, как тут же охнул, схватился за виски и упал на колени.

— Голова, моя голова! — задыхаясь, простонал он.

Фред долго сидел в холле возле лестницы, пока боль в голове не утихла. Он уставился в блестящий кафельный пол, чувствуя себя так, будто выдержал двадцать раундов против чемпиона мира в тяжелом весе.

Утром его навестил Артур Б. Фетлок, невысокий и коренастый сорокадвухлетний заведующий кафедрой психологии. Одетый в полосатое пальто, со шляпой-пирожком на голове, он деловито прошел по дорожке, поднялся по истертым ступеням крыльца и надавил на кнопку звонка. Ожидая, когда ему откроют, он энергично прихлопывал руками в кожаных перчатках, а изо рта у него шел пар.

— Да? — открыв дверь, сказала Ева.

Профессор Фетлок сообщил цель своего визита, даже не заметив, как застыло в испуге лицо Евы. Утешая себя тем, что его прислал доктор Бун, она повела Фетлока наверх по покрытой ковром лестнице.

— Он все еще в постели, — объяснила она на ходу. — Вчера у него был приступ.

— Вот как? — ответил Артур Фетлок.

Представив профессора больному, Ева оставила их одних. Фетлок тут же начал задавать вопросы, а Фред Элдерман, опираясь локтями на подушку, как мог отвечал на них.

— Насчет вашего приступа. — начал Фетлок. — Как это произошло?

— Не знаю, профессор. Я зашел в библиотеку, и вдруг. ну хорошо, это было как будто тебе на голову вывалили тонну цемента. Нет, не на голову, а прямо внутрь.

— Поразительно. А те знания, которые вы, по вашим словам, приобрели, — вы не почувствовали, случайно, что они увеличились после того злополучного посещения библиотеки?

Фред кивнул:

— Теперь я знаю больше, чем раньше.

Профессор сложил руки домиком и постучал подушечками пальцев друг о друга:

— Книга Пеи о языке. Раздел 9-Б в библиотеке, номер 429.2, если мне не изменяет память. Вы можете ее процитировать?

Фред захлопал глазами, но слова сами хлынули из него:

— Лейбниц первым выдвинул теорию о том, что все языки возникли не из какого-то зафиксированного историей источника, а от праязыка. В некотором смысле он был предшественником.

— Хорошо, хорошо, — сказал Фетлок. — Видимо, это случай непосредственного проявления телепатии вместе с ясновидением.

— И что это значит?

— Телепатия, Элдерман, телепатия! Вероятно, когда вы оказываетесь рядом с книгой или образованным человеком, то считываете с них всю информацию. Когда вы убирали кабинет французского языка, вы заговорили по-французски. Когда работали в кабинете математики, то потом сыпали цифрами, таблицами и аксиомами. То же самое со всеми остальными книгами, предметами и людьми. — Он нахмурился, выпятив губы. — Да, но почему?

— Causa qua re, — пробормотал Фред.

Фетлок издал короткий непонятный звук.

— Да, я тоже хотел бы знать. А впрочем. — Он вдруг подался вперед. — Что вы сказали?

— Как я мог узнать все это? — с беспокойством спросил Фред. — То есть.

— Здесь нет ничего странного, — заявил коренастый психолог. — Понимаете, еще ни один человек не использовал полностью способность мозга к познанию. У него еще остается большой потенциал. Возможно, именно это и произошло с вами — вы использовали этот потенциал.

— Но как?

— Спонтанное проявление телепатии и ясновидения плюс неограниченный потенциал и возможность сохранения огромных объемов информации. — Фетлок тихо присвистнул. — Удивительно! В самом деле удивительно. Ну что ж, мне пора.

— Но что же мне делать? — взмолился Фред.

— Как это «что делать»? Радоваться, — с воодушевлением сказал профессор. — Совершенно фантастический дар. Послушайте, что вы скажете, если я позову коллег побеседовать с вами? Неофициально, разумеется.

— Но.

— Они будут в восторге, в полном восторге. Нужно написать статью в журнал.

— Но что все это значит, профессор? — дрожащим голосом спросил Фред Элдерман.

— О, мы обязательно исследуем ваш случай, не беспокойтесь. Это уникальный феномен, не имеющий прецедентов. — Он с восхищенным недоверием покачал головой. — Невероятно!

Профессор Фетлок ушел, а подавленный Фред все еще сидел на кровати. Значит, ничего нельзя сделать — только извергать из себя бесконечные загадочные слова, а по ночам мучиться вопросом, что за ужасная история с ним произошла. Возможно, профессор действительно восхищен, возможно, постороннему человеку этот случай покажется изысканной пищей для ума. Но для него самого это было темное и с каждым днем все более пугающее дело.

Но почему? Почему? Фред не мог ни ответить на этот вопрос, ни избавиться от него.

Когда вошла Ева, он все еще думал об этом. Фред поднял голову, Ева села рядом с ним на кровать.

— Что он говорит? — с тревогой спросила она.

Фред рассказал, и Ева отреагировала точно так же, как и он сам.

— И это все? Радоваться этому? — Она рассерженно поджала губы. — Что это за профессор? Зачем доктор Бун вообще прислал его?