Борис Левандовский - Донор для покойника

Герман собирался что-то сказать, но Лозинский остановил его решительным и нетерпеливым жестом; сейчас он вел себя как сумасшедший ученый, которому наплевать на все, кроме предмета своих исследований… даже если ему грозит жестокая расправа от причудливой существа, была когда-то членом человеческого общества.

— Поэтому, возможно, он опасен только для животных и поэтому они реагировали на этот вирус… когда он вошел в активную фазу. Но повторяю: для человека он должен быть абсолютно безопасным. Иначе о таких, как вы, давным-давно заговорил бы весь научный мир. И не только научный…

Я считаю, что все дело в ваших антителам. Вирус каким-то образом сумел выжить в вашем организме. Вероятно, что антитела не способны его уничтожить или хотя бы помешать его развитию. Причем, данная несостоятельность антител проявилась странно и выборочно — иммунитет не сработал исключительно в этом вируса — ведь ничем другим вы не болели, да? При нормальных условиях, наверное, он должен был просто погибнуть. Однако в вашем случае он не только не погиб, но и сохранился и одного чудесного дня… «проснулся». Какое-нибудь животное, скорее всего, сдохла бы за считанные часы, не выдержав той сногсшибательной имитации… внезапной старости. Кстати, я не думаю, что колоссальное ускорение метаболизма имеет к этому какое-то отношение. Так, животное почти мгновенно погибла бы, вы же — остались живы, потому что вы — человек.

Но это еще не все. Я думаю… все мои коллеги к единому считали бы меня сумасшедшим, но я готов предположить, что ваши антитела сначала не смогли его нейтрализовать, «разбудило» же его — ваше знание!

Вот, если вкратце, моя авантюрная гипотеза. Похоже на бред средневекового шарлатана? Не спорю. Но… я не вижу других возможностей.

— Вы считаете… он умный? — голос Германа проскрипел настолько пронзительно, что Лозинский не сразу понял вопрос.

— Нет, но я убежден, что этот вирус каким-то образом связан с сознанием. Знаете, несмотря на все достижения современной науки, человечество во многих аспектах познания окружающего мира ушло не слишком далеко от знахарей, живших три тысячи лет назад. И такая наука, как вирусология, — вовсе не исключение. Например, в научных кругах до сих пор дискутируют о том, как вообще природа вирусов, к какому типу материи их отнести — живой или неживой. Они имеют признаки обоих.

Я думаю, что в вашем случае вся проблема в ряде каких-то до нелепости уникальных совпадений…

— Большая Несуразность… — сказал Герман.

— Да, — быстро согласился хирург, — то как такое… хотя это очень точное определение.

Лозинский откинулся на спинку стула, несколько секунд молчал, то обдумывая, потом вдруг подался вперед:

— Мне пришло в голову… может, существует возможность лишить вас этого всего — ведь это даже не жизнь… это… может, стоит хотя бы…

Герман моментально почувствовал прилив ярости, которого уже не мог контролировать; позвоночник пылал раскаленным льдом. Через мгновение к нему с новой силой вернулось желание разорвать Лозинского в клочья.

— Я хочу сказать, — тем временем продолжал хирург, — вам нечего терять… Он скачивает все ресурсы вашего…

— Как бы не так, Добрый Доктор! Может, ты лично хочешь заняться мной?! — с ужасным резонансом проскрипела существо…

Лозинский поморщился от жуткой боли в ушах.

… и вскочила единственным, едва уловимым для человеческого глаза движением.

— Вот она — любимая песенка всех Врачей!

Лозинский осторожно посмотрел на обезумевшее чудовище. И, кажется, впервые по-настоящему испугался.

— У вас сложилась обо мне обманчива мысль, — сказал хирург. — Я не предлагал сделать из вас подопытное животное…

— Мне надоело слушать твою болтовню, Добрый Доктор! — проскрипела чудовище. — Будь благодарен и за те две лишние часы жизни, что тебе удалось заработать!

И начало приближаться к Лозинского, но не торопясь.

— Да… с чего и начиналось… — сказал Лозинский, вставая со стула. — Не хочется умирать сидя… — у него был обречен взгляд человека, совершившего неожиданно мрачное открытие. Хирург только сейчас почувствовал резкий кислый запах, источником которого была существо, с которым он провел в одной комнате почти 2:00.

Врач бросил взгляд на отвертку, что валялась на полу… понимая, что его шансы бороться с этой человекообразной животным за последние сто двадцать минут совсем не изменились.

— Даже если ты заорет, сотни мучеников, я буду достаточно времени, чтобы понаблюдать за твоими корягами от начала и до конца… — пообещал чудовище и, словно издеваясь, легонько толкнуло хирурга в грудь указательным пальцем, твердым и шершавым, как кусок металлической арматуры.

— Жаль, что ты не способен вспомнить тот день, когда так здорово позаботился обо мне… 8 марта прошлого года, Добрый Доктор… Ничего, я ограничусь тем, что имею… ведь это — немало. Правда, Добрый Доктор? Хотя, знаешь… — палец снова ткнулся в грудь Лозинского, на этот раз сильнее. — Вообще-то, все эти сантименты мне абсолютно плевать!

— Восьмое марта?.. — удивленно пробормотал хирург его лицо сразу приобрело серый оттенок.

— Что случилось, Добрый Доктор? Тебе плохо? Может, валерьянки? — саркастически проскрипела существо.

— Господи… не может быть… — врач почти шептал, но то, что когда-то было Германом, четко слышал каждое его слово. — Да, восьмое марта… разве перепутаешь… Это были вы, конечно… теперь я вас вспомнил… около тридцати… острый перитонит… Кажется, Геннадий… или Герман… — палец существа снова приблизился к его груди, но неожиданно замер.

— Что это значит, Добрый Доктор? Похоже, ты вспомнил… еще что-то? — заинтересованно сказал монстр.

Хирург попытался что-то сказать, но сделать это с первого раза ему помешал комок в горле.

— Парень, тебе действительно стоит сделать то, ради чего ты сюда явился, — выдавил он наконец.

Перед взором хирурга сейчас была совсем другая картина — 8 марта 1989.

Душманы сбили «Стингер» вертолет, в котором находился капитан медицинской службы Феликс Лозинский. Он перелетал в составе спасательной группы с кабульского госпиталя в горы, где в результате долгих боев было много раненых. Летчики сумели посадить почти неуправляемую машину и продержаться до прибытия помощи. Однако Лозинского тяжело ранило осколком гранаты. Он потерял много крови и его жизнь висела на волоске. По прибытии в санчасть спасти могло срочное переливание крови. К счастью, удалось быстро найти владельца необходимой первой группы, и главное — с отрицательным резусом. Донором был один из пленных «духов»…

— Делай свое дело, парень… только быстро… — сказал хирург уже громче.

— Ты снова морочишь мне голову, Добрый Доктор? Тебе придется объяснить, что произошло в твоей седой хитрой голове — я убью тебя очень медленно… — прохрипела существо ему в ухо; у него из раковин засочилися тоненькие струйки крови.