Тим Пауэрс - Три дня до небытия

– Надо добраться до рации, – его очки, отражая солнце, казались матово-белыми. – Нам понадобится помощь. И грузовик.

Старый Фрэнк Маррити вцепился в края автомобильного сиденья, чувствуя, что его вот-вот стошнит. Гольц вел машину Раскасса, делая слишком резкие повороты, к тому же внутри воняло оплавленным пластиком. На месте стереосистемы посреди приборной панели чернел кратер.

До дома Грамотейки было недалеко, и Гольц, вывернув на 110-ю, подъезжал к нему с юга, тогда как Маррити за последние три дня добирался сюда только с севера – со стороны Калифорния-стрит. Этих улиц он не видел много лет, с этими старыми деревьями на тротуаре скорее было связано его детство, чем взрослая жизнь.

Мы с Мойрой катались на велосипедах по Маренго-авеню, вспоминал он, в 1950-х и 1960-х. Сейчас старые домики-бунгало сливались, быстро проносясь мимо, но он помнил каждый из них: вот здесь мы с мальчишками Иджерли прыгали с крыши на крышу, а здесь Мойра свалилась с велосипеда, разбила голову, и мне пришлось нести ее на руках три квартала до самого дома.

Машина накренилась, поворачивая направо, и впереди слева показался дом Грамотейки. Сколько раз он подъезжал к нему с этой стороны на велосипеде дождливыми зимними вечерами, на вилке переднего колеса хлопали пустые полотняные мешки от газет, а капли дождя, стекавшие по лицу, оставляли на губах маслянистый оливковый вкус бриллиантина.

Старик и сейчас почувствовал вкус слез и поспешно утер их рукавом.

Старый серый каркасный дом Грамотейки стоял на северо-западном углу Бэтсфорд и улицы Эвклида, и Гольц свернул налево, на Эвклида, а Фрэнк мальчишкой проезжал прямо, к забору заднего двора и гаражу.

Гольц монотонно повторял себе под нос: «Черт, черт, черт».

– Вы мимо проехали, – сказал ему Маррити.

– Знаю, – огрызнулся Гольц, вглядываясь в зеркало заднего вида. – Там у обочины припаркован фургон для перевозок, – он покусывал губы. – А нашего грузовика еще несколько минут ждать. Как минимум.

– Думаете, они приехали, чтобы вывезти все из сарая?

– Возможно.

Гольц проехал десяток домов, медленно свернул на старую двухполосную дорогу, сдал назад и развернулся обратно, в направлении юга. Он подъехал к бордюру, перевел двигатель в режим паркинга, не выключая его. В пятидесяти ярдах впереди, у заднего забора Грамотейки, стоял фургон и несколько легковушек.

– Может, это просто родственники, – предположил Гольц, – вывозят из дома мебель. Но пока они там, мы туда войти не сможем. Дайте-ка мне бинокль из бардачка.

Маррити открыл бардачок и протянул Гольцу тяжелый оливково-зеленый бинокль.

– Что-то не похожи они на моих родственников, – сказал Маррити, думая про себя: только бы они не забрали машину!

– Могли нанять грузчиков, – Гольц поднял бинокль к глазам. – Помолчите!

Калитка в заборе открылась, и двое мужчин в комбинезонах вынесли со двора линялые садовые стулья. За ними еще несколько человек несли что-то квадратное, из-под брезента торчали ножки стола.

Маррити обратил внимание, что грузчики, неся задрапированный стол, мелко переступают ногами, тщательно контролируя каждый шаг, а стол совсем не качается.

– Остановите их! – воскликнул он, подавшись вперед. – Они выносят машину!

Гольц, опустив бинокль, покосился на старика.

– Там стулья и стол.

– Черта с два, у них на столе плита Чаплина! Если они его поставят, ножки подломятся – посмотрите, какой он тяжелый!

Рация была вделана под приборной панелью, но, по-видимому, уцелела во время пожара, уничтожившего стереосистему. Гольц взялся за микрофон.

– Второй.

– Третий, – отозвались из динамика.

– Подъезжай с севера по Эвклида, проедешь мимо дома и припаркуешься на другой стороне улицы, чуть севернее фургона – сам увидишь. Кикс. [11]– Он изменил настройки рации и продолжал: – Парней высади, пусть бегут рядом, а сам сдай назад и стукни этот фургон как можно сильнее, Витис.

– Нет! – воскликнул Маррити. – Часть машины из стекла. Они его разобьют!

– Морозные хлопья, – Гольц еще раз сменил частоту. – Отмена, не надо таранить. Фургон не таранить, как понял?

– Понял, не таранить. Просто припарковаться, где вы сказали? Спешиал Кэй.

Грузчики поднесли покрытый брезентом предмет к хвосту фургона и боком уложили его на гидравлический подъемник.

Гольц снова переключил частоту.

– Точно. Оружие наготове. Я подъеду сразу за вами. Когда вы будете здесь?

– Проезжаю стадион «Доджер», – ответила рация. – Пять минут, если гнать сломя голову.

– Гони.

Гольц повесил микрофон.

– Думаю, они все разбегутся при виде оружия, – отважился подать голос Маррити. Он зажал ладони между коленями. Не то чтобы нужно было унять дрожь, просто все мышцы его тела были напряжены от нетерпения.

– Если это Моссад, – возразил Гольц, – они и сами при оружии. Наш единственный шанс – застать их врасплох.

– Надеюсь, они не забыли, что здесь совсем недавно стреляли, – упорствовал Маррити. Во рту у него пересохло. – Копы мигом примчатся на любой шум.

– Если они Моссад, они все знают и плевать хотели, – сквозь закопченное ветровое стекло Гольц рассматривал мужчин на улице. Выдохнув, он перегнулся на сиденье, словно лез в карман за бумажником, но вместо бумажника достал тяжелый пистолет-автомат сорок пятого калибра из нержавеющей стали и сдвинул большим пальцем какой-то рычажок на боку.

– Ну и денек, – заметил он.

Маррити оставалось только радоваться, что он еще может что-то видеть и сжимать свои руки, что под ним проминается подушка сиденья. Едва ли он продолжит существовать, если эти люди лишат его возможности использовать машину в 2006 году.

Гидравлический подъемник в хвосте фургона поднялся до уровня платформы, и теперь четверо грузчиков перетаскивали покрытый брезентом квадратный предмет в темное нутро фургона. Пятый, темноволосый, в синем свитере, закрыл ворота во двор и неторопливо побрел к пассажирской дверце кабины.

– Придется ехать за ними, – процедил Гольц. – Дожидаться наших некогда. Плита, очевидно, была последней.

Он перевел рычаг в положение переднего хода, но тут же вернул обратно, увидев, как человек позади фургона разбрасывает по асфальту несколько горстей каких-то блестящих предметов.

– Ах так! – воскликнул Гольц.

Он открыл дверь со стороны водителя и присел за ней на корточки, упершись правым локтем в щель между дверью и дверной рамой. В его пухлом кулаке блеснул на солнце ствол сорок пятого калибра.

Оглушительно грянул выстрел, гильзу выбросило через пустое водительское сиденье на колени Маррити. Вздрогнув, он смахнул на пол раскаленный цилиндрик.

Гольц выстрелил еще трижды, сотрясая воздух в салоне. Маррити отбивался от горячих латунных гильз, долетавших, вращаясь, до него; и только когда Гольц остановился, он догадался посмотреть через лобовое стекло на грузовик.