Стивен Кинг - Томминокеры

– Очередная тупость? – предположил Гард.

– А вот и нет. Здесь все устроено как в радио. Принцип радиоволн. А вот дальше мы еще не разобрались. Такова наша природа, Гард. Мы – не мыслители, мы строители.

Как бы там ни было, а мы выявили что-то около девяноста тысяч чистых радиоволн, то есть линейных установок, позволяющих сделать две вещи: избежать бинарного парадокса, который мешает восстановлению живой ткани и непостоянной материи, и фактически куда-нибудь добраться. Правда, почти во всех случаях там, куда они доставляют, нормальному человеку не хотелось бы оказаться.

– То же самое, что выиграть путевку в Ютику со штампом «все оплачено»?

– Не в пример хуже. Допустим, есть место, во многом похожее на поверхность Юпитера. И если открыть туда дверь, будет очень сильный перепад давления. В проеме мгновенно возникает торнадо. И скоро оно обретает заряд такой мощности, что буквально разносит границы портала. Оно раздвигает его, и тот расползается, как свежая рана. Тамошняя гравитация гораздо выше, и она втягивает, буквально всасывает в себя материю того мира, откуда осуществлен вход. Если с этой «станции» долго не переключаться, то в орбите планеты произойдет гравитационный срыв. Мы берем для примера планету с массой, близкой к земной. Либо она просто разлетится на куски, все зависит от состава.

– Что-то аналогичное могло произойти на Земле? – У Гарда онемели губы. На фоне таких перспектив Чернобыль казался «пуком» в телефонной будке. В мозгу билась возмущенная мысль: и ты во всем этом принимал участие! Ты сам помог ее раскопать!

– Нет. Хотя пришлось тут кое-кого разубеждать, особо рьяных лудильщиков, у которых руки чесались поиграть с передатчиками и материями. – Она улыбнулась и добавила: – Впрочем, на других планетах, где мы были, такое случалось.

– Что произошло?

– Они успели, конечно, закрыть дверь до разрыва оболочки, но планета сошла с орбиты, спеклась куча народу.

Ее эта тема, похожа, начала утомлять, скука смертная.

– Все до единого? – прошептал Гарденер.

– Да нет. Тысяч девять или десять живут на одном из полюсов, – сказала Бобби. – Вроде бы.

– Господи. Боже ты мой, Бобби!

– Бывает, каналы открываются в камень. Сплошной камень внутри какого-то места. Но чаще всего – в пустом космосе. Нам до сих пор не удалось вычислить хотя бы одну точку выхода наверняка, по картам звездного неба. Ты представляешь? Везде столько нового и непознанного даже для нас. А ведь мы – известные космические странники.

Она подалась всем корпусом вперед и пригубила немного пива. Детский пистолетик, который уже не был игрушкой, не отклонился от груди Гарда ни на дюйм.

– Вот тебе и телепортация. Скалы, дыры и один космический чердак. Не ровен час, кто-нибудь найдет новую волну и откроет дверь прямо в центр солнца. Вмиг планета станет головешкой.

Бобби задорно рассмеялась, словно это была на редкость удачная шутка. Пистолет в ее руке не дрогнул.

Вновь став серьезной, Бобби продолжила:

– Но знаешь ли, это еще не все. Когда ты включаешь приемник, думаешь, что ловишь радиостанцию. Да только все эти мегагерцы, килогерцы, короткие волны – это не просто станции. Надо еще иметь в виду пустоту между ними. Собственно, из этого и состоит большинство диапазонов. Ты улавливаешь, к чему я клоню?

– Да.

– Я как бы пытаюсь убедить тебя все-таки проглотить пилюли. И тогда мне не придется отправлять тебя в место, которое ты называешь Альтаир-четыре, потому что там ты умрешь медленной и мучительной смертью.

– Дэвид Браун умирает?

– Я тут ни при чем, – спохватилась она. – Это целиком и полностью дело рук его братца.

– Нюрнберг не напоминает? В кого ни ткни, все ни при чем.

– Дурак ты, – буркнула Бобби. – Неужели не понимаешь, что иногда такое происходит? Тебе духу не хватает признать, что в жизни есть место случайности.

– Ну это я как раз могу принять. Просто я верю, что человек, как существо разумное, способен противостоять своим спонтанным порывам.

– Да ну? Что-то незаметно.

«Пристрелил жену», как выразился помощник шерифа, ковыряя в носу. Подумаешь, велика важность.

После свадьбы – горькое похмелье, подумал Гард, взглянув на свои руки.

Глаза Бобби метнулись к его лицу. Она явно что-то уловила. В ответ он еще глубже запрятал мысли – набросил тонкую пелену галиматьи поверх важного, словно окутал белым шумом.

– О чем задумался, Гард?

– Не твоего ума дело, – ответил он с усмешкой. – Считай, что там висит замок. Как на сарае.

На миг ее губы расползлись в оскале, обнажая непривычно нагие десны, и тут же это выражение сменилось все той же отрешенной улыбкой.

– Да не важно, – отмахнулась она. – Я, может, и не пойму даже. Я же говорю, нам не так-то легко постигать природу вещей. Мы не Эйнштейны. Нам, наверное, ближе Томас Эдисон, космическая версия. Да бог с ним. Не хочу я обрекать тебя на мучительную медленную смерть в каком-то заброшенном месте. Знаешь, я ведь все еще люблю тебя, Гард, по-своему. И если мне все же придется тебя куда-то отправить, то я отправлю тебя – в небытие. – Она пожала плечами. – Ну наверное, это сродни эфиру. Возможно, будет больно. Или даже начнется агония. Так или иначе, когда знаешь, чего ожидать, всегда легче.

Внезапно Гарденер разразился слезами.

– Жаль, ты мне раньше не напомнила. Сэкономил бы уйму времени.

– Давай лопай свои пилюли. Прими неизбежное. В твоем состоянии двухсот миллиграмм с лихвой хватит. Унесешься на облачке. Не заставляй посылать тебя, как письмо до востребования.

– Расскажи еще про томминокеров, – попросил он, утирая слезы.

Бобби улыбнулась:

– Сначала пилюли. Ты только начни, и я тебе расскажу все, что пожелаешь. А нет…

И она погрозила фотонным пистолетом.

Гард открутил крышку на пузырьке с валиумом.

Вытряхнул на ладонь с полдюжины синих пилюлек с сердечком посередине (надо же, подумал он, «валентинки» из страны сладких грез), швырнул их в рот, отхлебнул пива и проглотил. Шестьдесят миллиграмм отправились прямиком в луженую глотку. Конечно, можно было бы спрятать штучку под язык, но целых шесть? Без вариантов, будем реалистами. Ну все, время пошло. Желудок пуст – проблевался как следует, кровищи потерял уйму и привычки никакой, давным-давно бросил принимать эту дрянь. Да еще минус тридцать фунтов веса с тех пор, когда был выписан рецепт. Если в ближайшее время не выгнать из себя эту отраву, то сшибет меня, как фура на полном ходу.

Гард не унимался.

– Расскажи про томминокеров.

Уронив руку под стол, он нащупывал дуло

(щит-щит-щит-щит)

пистолета. Сколько осталось времени, прежде чем это вещество начнет действовать? Двадцать минут? Память безмолвствовала. К тому же никто не рассказывал ему о передозировке валиума.