Мария Артемьева - Темная сторона Петербурга

– Надо же все-таки выяснить – кирпич там или что… Внизу. А?

– Почему нет? – ответила Белка.

Выбравшись из Летнего сада, они разошлись.

Белка не позволила провожать ее до дома, но зато дала свой номер телефона и разрешила звонить. И это стало для Клима главным итогом его подземных приключений, хотя, разумеется, он в этом никому не признался.

С Белкой они встречались после не раз, но Летний сад спустя два дня закрыли на реконструкцию.

В газетах потом писали, что реставраторы обнаружили фонтаны и статуи петровских времен, столетиями пролежавшие под землей в забытьи.

А с подземными ходами так ничего и не прояснилось.

С Белым спелеологом – тоже.

– В нашей фирме ты человек новый…

Услыхать такое после года работы странновато, да и обидно, по правде говоря.

Но я постарался не заводиться. Только повторил свой вопрос:

– Что это за папка?

– А зачем тебе?

Крепкий вихрастый крепыш Пашка Жерехов всегда удивлял меня: уж больно не соответствовала его внешность профессии. Он походил скорее на пирата, правую руку капитана Флинта. Сверкая глазами, бычился на меня исподлобья.

Женя Бойко, сутулый и худосочный очкарик, напротив, олицетворял собой распространенный стереотип айтишника – тихая биологическая подставка к вечно падающему серверу. Но и его взгляд мне не понравился в этот момент: какие-то недобрые искры пробегали у него под окулярами, когда он молча пялился со стороны на наши с Пашкой разборки.

Час назад у меня состоялся неприятный разговор с шефом. Выгнав из кабинета щебетунью Оленьку с ее чаями и кофеями, он вкрадчиво обратился ко мне.

– Алексей, – сказал главный. – Видишь ли, Алексей… В нашей конторе результат труда сильно зависит от количества потраченных сотрудниками усилий, что имеет прямую зависимость от времени. И я, когда покупаю специалиста, плачу хорошие деньги не за имя, лицо или послужной список… Я покупаю рабочее время. Полагаю, ты это понимаешь?

Он улыбнулся во все тридцать два новеньких зуба, и мне сразу вспомнилось старое выражение – «акула капитализма». Что и говорить, по нашему шефу всякий мог видеть, что Валентин Вадимович – манагер новой формации и диплом Эм-Би-Эй горит у него во лбу, словно печать Сатаны.

– Ты понимаешь, если кто-то из моих сотрудников на рабочем месте занят не делом, а играми, то он ворует время не у себя. Он крадет деньги из моего кармана.

После этой фразы он сделал паузу, а я услышал вполне отчетливо, как лязгнули его зубы. Да это не металлокерамика, подумал я. Это керамобулатная сталь. Не меньше!

– Так вот. – Выпустив пар, шеф немного успокоился, но я все равно не осмеливался поднять голову, чтобы взглянуть в его ясные очи. – Я запрещаю сотрудникам развлекаться за мой счет. Воспитывать взрослых людей, – сказал он тихо, – я, конечно, не возьмусь. Я им не нянька. Но ты должен создать такое положение в конторе, чтобы никаких игр в нашей Сети не было и быть не могло. Выход во внешнюю Сеть – как в космос: с разрешения старшего, под чутким руководством и наблюдением. А во внутренней Сети – никаких игрушек! Никаких. Доверяю тебе роль Цербера в нашем фирменном аду. Мы живем в век информационных технологий, так что вам, умникам, и карты в руки!

Он снова улыбнулся, и холод этой улыбки пробрал меня до костей.

Я встал и пошел готовить почву для обструкций: настраивать фильтры на вход в Интернет, шерстить компы сотрудников и тому подобное.

К вечеру я решил дополнительно облазить сервер в поисках запрещенной туфты. Акулья улыбочка шефа стояла у меня перед глазами, придавая вдохновения. Я основательно потрудился и действительно обнаружил немало лишнего, что следовало почистить.

И вдруг всем праведным трудам поставлен глухой заслон в виде двух шалопаев, к тому же собственных подчиненных, которые, по идее, обязаны были слушаться и действовать строго по моему руководящему слову.

– Не надо стирать эту папку! – нахмурившись, твердили оба. – И открывать не надо.

– Почему?

Шалопаи отводили глаза. Они юлили, вертели вола и ерзали.

– Просто не надо трогать, – сказал Женя.

Их странное упрямство взбесило меня. И почему они так уперлись в эту «невидимую» папку с именем «–», торчащую неизвестно к чему на серверном диске Е в главной директории?

Рабочий день только что закончился, я намеревался возиться в конторе еще не больше часа, но эти праздные разговоры, разумеется, все тормозили.

Я взял в руки мышь, навел курсор на проклятую папку и сказал:

– Есть только один путь добиться от меня понимания: говорите.

Они переглянулись; Пашка побледнел и кивнул Жене.

Женя кивнул ему в ответ.

Потом подошел, снял мою руку с мышки и с легкой хрипотцой в голосе сказал:

– Хорошо. Я все объясню. Видишь ли, Алексей… Ты у нас человек новый. А иначе знал бы…

– Короче, Склифосовский! – зло оборвал я его.

– Могу совсем коротко, – усмехнулся Пашка. Подошел ближе и прошептал, глядя прямо в лицо: – Ты же не хочешь умереть?

Я осекся и вопросительно поглядел на Женю.

Женя пожал плечами и со вздохом сложил руки на груди.

– Да, – сказал он, грустно покачивая головой. – Ты вот ни разу не спросил – куда девался наш предыдущий начальник отдела. Почему с делами тебя знакомили мы, а не он. Ведь это редкость – обычно дела сдает тот, кто увольняется.

– Ну, мало ли! Повидал я разные конторы. Иногда человека выставляют с треском… Или… Не знаю, там… Несчастный случай? – удивился я.

– Ну да. Несчастный случай, – усмехнулся Женя. – Можно сказать и так. А все дело именно в этой папке. Тот, кто был перед тобой, нам не поверил. Потому и проработал ровно столько… сколько вот ты сейчас!

– Ровно до этой папки, – сердито добавил Пашка. Он смотрел на меня волком из угла. – А как только в нее полез – тут-то и трындец!

– Какой трындец? – Я тоже рассердился. – Кончайте намеками-то говорить! Можно по-человечески? Что с этой папкой не так?

– Там лежат файлы смерти, – вздохнув, сказал Женя, глядя в окно.

– Чего?! – Я не удержался – расхохотался во все горло. Мой смех гулко разнесся по опустевшим коридорам офиса.

Сотрудники разошлись по домам в начале шестого. Теперь на часах было тридцать пять минут седьмого, и свет горел только в серверной – коридор освещали тусклые аварийные лампочки, и повсюду в конторе царила мрачная полумгла.

Пашка вздохнул:

– Я знал, что он не поверит.

– Никто не верит, – сказал Женя. – Но я все-таки попытаюсь донести мысль… Леша, эта папка торчит здесь с момента основания компании – больше десяти лет. Народу сменилось за эти годы – уйма. Но все, кто пытался эту папку стереть, – все пропали.