Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

— Давай пилить, что ли!

— Что пилить? — удивился Серёга, разглядывающий сгнившее дерево приклада автомата.

— Пальцы! — раздражённо ответил запыхавшийся Борис.

— Надо его в сознание привести — сам отпустит! — предложил Симак.

Серёга склонился над наручниками, которыми тот был прикован к защитной решётке. Запястье его руки было истёрто в кровь. Поковырявшись в нутре замка наручников изогнутой стальной проволокой, изогнутой буквой «Г», Серёга легко отстегнул стальные оковы от сине-красного запястья. В лазарет вошла заспанная Алёна, и застыла в дверях, увидев незнакомого мужчину на операционном столе.

— Это ещё кто? — спросила она.

— Хрен его знает, судя по форме — мент! — ответил Симак, — Ксива у него соответствующая;

— Что с ним?

— Вышел из леса. Увидел нас, и вырубился. Ты сможешь его оживить? Он должен быть в курсе того, что тут происходило ночью. Нам необходимо знать что случилось этой ночью, чтоб сориентироваться в обстановке и принять правильное решение о наших дальнейших действиях.

— Оживить? — Алёна внимательно посмотрела на Симака. — Я тебе что, волшебница или фея, чтоб трупы оживлять — вы посмотрите на него — он же мёртвый и, судя по цвету лица, смерть наступила часов семь-восемь назад! Вы зачем сюда мертвеца притащили?!

— Да живой он! — пытался Симак убедить девушку, слегка пихнув тело курсанта рукой в бок. — Давай, Алён, ты ж действительно волшебница, пулю вон как ловко из моей ноги вытащила, что я даже и не хромаю! Нога вообще не болит, будто и не было в ней пули!

Девушка улыбнулась. Она подошла к лежавшему милиционеру, и приложила руку к его шее.

— Смотри-ка, действительно живой! А эту штуку у него можно забрать? — спросила она, покосившись на «ППД».

— Боюсь, что нет, он его сжал так, словно солдат перед атакой. Мы втроём пробовали его выдернуть — не получилось. Да ты не переживай — автомат давно заржавел, стрельнуть из него не получиться при всём желании!

— Да я и сама вижу! — сказала она, разглядывая разбухшее от воды, полусгнившее дерево приклада.

Борис и Серёга как-то незаметно исчезли, и Симак остался с Алёной вдвоём, если не считать общества полуживого курсанта.

— Я пойду ты, если что, зови! — сказал он, повернувшись к выходу.

— Ты хочешь меня оставить одну с этим «зомби»? Ну уж нет! Стой и охраняй меня, а то вдруг он очухается и набросится на меня!

На секунду Симак замялся, но выбора не было. Девушка была права — оставлять её наедине с незнакомым «курсантом милиции», неизвестно откуда взявшимся в этих лесах, было опасно.

— Ладно, я тут присяду сбоку.

На случай он вытащил из кобуры пистолет и положил его на колени, чтоб в случае чего сразу его схватить и пристрелить незнакомца. Алёна раздела раненного, тихо охая и ахая.

— Что там?

— Да это же парень! А я-то подумала, что это мужик! Боже, что с ним сделали? Он весь синий, его били, сутки назад или может больше. Много свежих царапин — будто его колючей проволокой хлестали в бане вместо берёзового веника! Давно не ел, сильное обезвоживание, скорее всего сотрясение мозга — сильный ушиб на голове. А это что? — Алёна слегка отстранилась от парня. — У него же прядь седых волос!

— Да, я тоже заметил. Волосы грязные — и поначалу вроде не видно.

Девушка полчаса колдовала над телом, Симак тем временем крутил в руках размокшее удостоверение, оглядывая его то с одной стороны, то с другой, — будто сравнивая лицевую и тыльную часть обложки документа. Затем он бросил ксиву на столик из нержавейки, и подошёл к Курсанту. Он внимательно вглядывался в его лицо, словно пытаясь вспомнить этого человека. Мишин действительно походил на мёртвого: если б Симак своими глазами не видел его на ногах, то не поверил бы, что этот человек жив. Алёна что-то вколола шприцом в мышцу курсанта. Вдруг безжизненное тело, словно почувствовав на себе взгляд, ожило, схватив левой рукой девушку за запястье. Глаза его открылись, остекленевший взгляд как и прежде ничего не выражал, и был устремлён в потолок.

— А ну отпусти её, парень! — крикнул Симак, перехватив бледную руку Курсанта, и чуть вывернув её.

Взгляд курсанта обрёл некую осмысленность, он чуть повернул голову в сторону Симака, и ослабил хватку — разжав пальцы, рука его безвольно упала на стол.

— Где немцы? — спросил он сиплым голосом.

Лицо его покрылось крупными каплями пота. Алёна подвесила на нержавеющий штырь, прикреплённый к столу, стеклянную капельницу, воткнула в её пробку прозрачную трубку, которая по виду была более жесткой, чем следовало. Другой конец трубки, с иглою, она воткнула в руку курсанта — на что тот никак не отреагировал.

— Какие немцы? — Симак следил за каждым его движением.

— Я шёл на говор, но когда подошёл ближе услышал немецкую речь; — медленно, как в бреду, говорил курсант, — Потом я увидел немца, офицера. Он стоял с бутылкой и стаканом, рядом стояли ещё двое, один кажется, был с пулемётом.

— Левинц! — громко крикнул Симак.

Через минуту тот вошёл, с интересом разглядывая ожившего милиционера. Следом за ним вошли Серёга и Света.

— Как пациент? — спросил Борис откуда-то из-за спины.

— Скорее жив, чем мёртв, — ответил Симак словами из фильма, — Подойди, на опознание!

Тот подошёл, облачённый в трофейный мундир, склонился над телом курсанта, внимательно посмотрел в его наполнившиеся страхом глаза. Прошла минута, наконец, Левинц разомкнул губы:

— Вер бист ду ху из дер штандорт ирес милитиреш айнхайт?

Человеку, смотрящему на действо со стороны, непременно показалось бы, что немецкий офицер допрашивает попавшего в плен солдата. Между тем, Борис выжидательно молчал, сверля испытующим взглядом потерявшегося курсанта. На лицах собравшихся вокруг операционного стола друзей, появились сдержанные улыбки.

— Будешь говорить, забака! — прикрикнул он, и курсант инстинктивно заслонился так и не выпущенным из правой руки автоматом.

— Эй, Гитлер, хорош издеваться над человеком, он и без того уже седой! — рассмеявшись в голос, не выдержал Серёга.

Левинц пьяно заулыбался:

— Не ссы дружище, мы русские! — успокоил он, пошлёпывая курсанта ладонью по синеватой щеке.

Симак отстранил Левинца в сторону, и спросил Курсанта:

— Этот немец?

Тот мочал.

— Да не боись ты, мы свои! Ты знаешь, что на поле произошло ночью?

— Нет! — поспешил ответить тот, даже на секунду не задумавшись над вопросом.

— Левинц, но что ты с человеком сделал? А? — Симак повернулся к продолжавшему улыбаться другу.

— Что сделал? — удивился Борис. — Ты хочешь сказать, что это я его в лес загнал?

— Давай свой шнапс, нужно нашего парня в чувство привести!

Курсант, слушавший разговор друзей, немного расслабился, попытался встать — но сил у него не было, и он снова плюхнулся на жёсткую поверхность стола. Подошёл Борис, и принёс полную бутылку шнапса. Молча нацедив жидкость в двухсотграммовый стакан, он протянул его раненному: