Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

«Лёшей-Мишей» или просто: «Лямиш», — он, и некоторые его коллеги, — называли курсанта Алексея Мишина.

— Главное, — поучительно наставлял старлей, — Холодное бери, чтобы бутылки потные были! Возьмёшь из подсобки пустой ящик из-под пива, подойдёшь к холодильнику, и выберешь там двадцать самых ледяных бутылок! На кассе скажешь, чтоб записали это пиво на счёт заведения! Сержант молча повернулся к входу в супермаркет, прокручивая в голове предстоящее «ограбление», когда услышал сзади окрик начальника:

— На месте стой, раз — два!

Он остановился.

— Кругом! — раздавались последовательные команды из открытой дверцы патрульной машины.

Он повернулся к машине.

— Я не понял, сержант!? — повысив голос, недовольно протянул старший лейтенант. — Ты получил приказ, боевое распоряжение, понял его, и усвоил — об этом нужно уведомить начальство, в моём лице! Или ты устав плохо знаешь? Мы можем заняться сейчас его изучением, погода самая для того подходящая! Отправлю тебя на «доску», к Лямишу, одену на вас, паразитов, «бронники», каски — будете, блядь, вдвоём загорать, асфальт охранять! Чтобы не спиздел никто! Устав учить! Здесь вам не Москва, растащило, блядь, вас совсем от вольной жизни и начальства доброго!

Сержант, зная вспыльчивый характер начальника, стоял молча.

— Я не понял, — начал закипать старший лейтенант, — Ты приказ получил?

— Так точно! — ответил сержант.

— Соси сочно! — передразнил его «старлей». — Так точно, товарищ «залупа»?

— Так точно товарищ старший лейтенант! — поправившись, отчеканил сержант.

— Хуй ли ты стоишь тогда — выполнять!

— Есть! — громко и чётко, как положено по уставу, произнёс сержант.

— Кругом, шагом марш! — строго, по военному, скомандовал начальник.

Сержант развернулся на каблуке, и, сделав три строевых шага, направился к входу в супермаркет. «От же сука!» — думал про себя сержант, и представил себе картину, как он разряжает в старшего лейтенанта магазин автомата Калашникова. На душе как-то сразу полегчало. Продавщица, увидев, как молодой милиционер проходит мимо кассы с ящиком пива, попыталась возмутиться:

— Куда? А пробивать кто будет! Что я начальнику скажу! — с отчаянием, и обречённостью обратилась она к удаляющемуся сержанту.

— Скажите, что пиво забрали в помощь наряду — чтоб от жары у вас тут не сдохнуть, защищая вас от преступности!

— Вы и есть преступность! — тихо, чтоб не слышал сержант, произнесла усталая женщина.

Он поставил пиво на асфальт, открыл заднюю дверцу «девятки», и поставил ящик на место, где полчаса назад сидел курсант.

— Достойная замена! — прокомментировал «старлей».

Взгляд его упал на содержимое ящика:

— Ты импортного пива не мог взять? Одни саки Московские понабрал! — он брезгливо сплюнул сквозь открытое окно.

— Там в холодильник только такое было! — оправдывался сержант.

— Давай, «холодильник» ты наш, поехали к реке, пока оно не остыло!

Через минут пятнадцать они уже сидели, по форме одежды»?1», на берегу небольшой, но из-за большого количества родников — холодной реки, в тени большого дерева. Кителя, брюки и кепки валялись на зелёной траве, рядом с припаркованной тут же, машиной. Бутылки с пивом, которыми был забит пластиковый, потёртый ящик, изготовленный в «СССР», покоились на дне реки, омываемые холодными потоками воды.

— Был бы сейчас с нами «Лёша-Миша», он бы сейчас уже машину надраивал! — мечтательно протянул сержант.

— Да… — согласился старлей. — …А так тебе придётся! — с нескрываемой издёвкой добавил он. — Пиво допивай, тряпку в зубы и вперёд! Слыхал пословицу: «сделал дело — гуляй смело?»

— Так точно!

— Ну вот и «соси сочно»! Чтобы служба мёдом не казалась! — пьяно рассмеялся старший лейтенант. — Пива мне из реки ещё принеси!

Курсант Мишин сидел на обочине дороги. Хотелось пить. Кепка насквозь пропиталась потом, сняв китель, Алексей обнаружил проступившие на ткани белые пятна соли — следы от высохшего пота. Солнце, будто подчинялось проклятому «старлею», делая так, чтобы жизнь курсанта в ближайшие часы, стала невыносимой. Голова слегка кружилась от жажды и жары, сердце сильно колотилось в груди.

— Сука, сука, сука… — тихо повторял, словно в бреду курсант, думая о проклятом старлее.

— Сука! — крикнул курсант во всю свою силу.

Изо рта потекла солёная кровь — лопнула склеенная от жары кожа губ. Курсант попытался сплюнуть кровь — но во рту было сухо, лишь какое-то подобие вязкой слюны вылетело из его рта, упав на ткань казённой рубашки. Очень хотелось пить. Земля вдалеке, — искажённая тепловыми волнами, исходящими от раскалённой почвы, — словно мерцает, развивается, словно полотно прозрачного флага. От этого вида ещё сильнее захотелось пить. «Далеко ли отсюда до магазина? — думал он. — К чёрту магазины! До реки, до озера, до лужи! Далеко, — отвечал он себе, — До ночи не дойти…» Проклятый «старлей» не просто так высадил его здесь, именно в этом месте! Лес отсюда виден, можно попробовать дойти до него, но вдруг в этот момент приедет «родной» экипаж и, увидев, что курсанта нет, доложит об этом начальству? И тогда его, Мишина, уволят. Он придёт домой, и что он скажет своей маме, сестре? — ведь они надеяться на его зарплату! Что он скажет своей молодой жене, которая не видела обновок со дня их недавней свадьбы? Летом ещё ладно — земля прокормит, благо её, земли, много. Пол зимы можно пережить, на заготовленных запасах, но весной снова предстоит пухнуть с голоду, придётся просить, занимать, воровать. Ехала бы сейчас машина, хоть какая, он бы её остановил и, плюя на гордость, попросил бы воды у проезжающего водителя. Народ тут, в основном, сидевший, на форму смотрит, как бык на красную тряпку. Но не отказал бы водила, будь он хоть каким зэком в прошлом, не отказал бы человеку, умирающему от жажды. Курсант потоптался по низким кустам, куда старший лейтенант бросил пивную бутыль. Вот наконец твёрдая подошва ботинка стукнула обо что-то стеклянное.

— Она! — обрадовался курсант.

Достав тёмную бутылку из-под пива, он вгляделся в неё, ища глазами остатки жидкости.

— Есть! — обрадовался он, увидев на дне тёмной бутылки слегка пенные остатки пива.

Мишин жадно присосался к горлышку бутылки, впитывая горячую, горьковатую, жидкость окровавленным ртом. С несколько минут он стоял, не шелохнувшись, с поднятой дном к небу бутылкой. Ещё раз внимательно осмотрев опустевшую досуха емкость, он отбросил бутыль в сторону. От выпитых пивных капель пить захотелось ещё сильнее. Он увидел вдалеке столб пыли. Потерев глаза, он снова посмотрел в сторону приближающейся машины — точно, не показалось, кто-то едет! Первым чувством, которое он испытал, была радость. Затем пришла настороженность, и только потом понимание. Понимание того, почему «старлей» вдруг решил свинтить с «доски». Из тучи пыли, которую поднимали с дороги колёса дюжины машин, яркими бликами солнца поблёскивали хромированные детали. Машин было много, слишком много для этой дороги. Чем ближе подъезжала колонна, тем понятнее становился Мишину — тот звонок, после которого старший лейтенант решил съехать с дороги, был связан именно с этой колонной автомобилей. «Бежать и прятаться негде — рассуждал курсант про себя. — Пропустить кортеж мимо — сделать вид, что не заметил — не получится, значит, остаётся только их остановить. Спрошу документы — форма то на мне! Пусть и права нет, да я их и штрафовать не буду! Если что вызову по мобильнику старшего лейтенанта — пусть разбирается! Главное — попросить воды, кто бы там не был!»