Бентли Литтл - Хранилище

Сэм вышла из кухни, не дожидаясь ответа.

— Мне нужно подготовиться к работе, — заявила она родителям.

Билл повернулся к Шеннон. Та потягивала апельсиновый сок, стараясь казаться невидимой.

— А ты, юная леди, поедешь с нами.

— Па-па!

— Никаких «пап»!

Шеннон поставила стакан с соком на пол.

— Я не могу. Я потеряю работу.

— Тебе все равно придется уволиться, когда начнется учебный год.

— Нет, я не уволюсь! — посмотрела на отца потрясенная Шеннон.

— О да, уволишься.

— Ты член нашей семьи, — вмешалась Джинни, — и ты поедешь в отпуск вместе с нами.

— Я не хочу!

Билл перегнулся через стол.

— Мне нет никакого дела до того, хочешь ты или нет. Ты едешь с нами.

— А почему Сэм остается дома?

— Сэм на год старше тебя.

— И что с того?

— А то, что ей уже восемнадцать.

— Эка невидаль, твою мать!

Джинни отвесила дочери затрещину.

Удар получился несильным, но смачным, и все замерли. Больше всех испугалась сама Джинни. Она еще ни разу не поднимала руку на своих дочерей, и Билл почувствовал, что сейчас она сразу же пожалела о случившемся. И все же Джинни не поспешила исполнить обязательное продолжение, не стиснула Шеннон в объятиях, со слезами прося у нее прощения. Она просто стояла, уставившись на дочь, и именно Шеннон расплакалась и заключила мать в объятия, бросившись ей на шею и прося прощения.

— Прости! Мамочка, прости!

Порывисто обняв дочь, Джинни развернула ее к Биллу.

— Тебе следует попросить прощения у отца.

Шеннон обошла вокруг стола.

— Папа, прости. Я… я сама не знаю, почему так сказала.

Билл усмехнулся.

— Я уже слышал это слово.

Вытерев нос, Шеннон рассмеялась.

— Но ты поедешь с нами, — продолжал Билл. — Мы все втроем отправляемся в отпуск. Одной семьей.

На этот раз Шеннон кивнула.

— Хорошо, — сказала она. — Хорошо.

Шеннон подошла к мистеру Лэму, чувствуя дрожь в груди. Она ни разу не разговаривала с менеджером по кадрам наедине, с глазу на глаз, с тех пор как ее приняли на работу, и эта перспектива ее пугала. Мистер Лэм стоял за столиком службы работы с потребителями, разговаривая с покупательницей. Шеннон стала ждать, когда он освободится, то и дело нервно поглядывая на часы на стене, медленно отсчитывающие минуты.

Она не хотела, чтобы менеджер по кадрам заметил, что она надолго отлучилась с рабочего места.

Шеннон наблюдала за тем, как мистер Лэм разговаривает с покупательницей. Он всегда вызывал у девушки страх, и сейчас, с тех пор как его выбрали мэром, он казался еще более устрашающим. На собраниях мистер Лэм никогда не упоминал о своей новой должности, и остальные также предпочитали не говорить об этом, однако это сознание все равно присутствовало на заднем плане, наделяя его дополнительной властью помимо той, какой он обладал прежде.

На торжественном вечере в день выборов «Хранилище» предоставило бесплатную еду и выпивку, и многие пришли именно ради этого, а не чтобы отпраздновать победу. Шеннон помогала Холли обносить гостей мятными конфетами, сборище становилось все более шумным и буйным. Миссис Комсток, библиотекарша, сбросила с себя одежду и плясала в чем мать родила в отделе канцелярских принадлежностей. Мистер Уилсон, почтмейстер, затеял драку с Сонни Джеймсом в отделе одежды для мальчиков, а какую-то пьяную женщину вырвало на прилавок в отделе бытовых товаров. Но мистер Лэм сохранял невозмутимое спокойствие, оставаясь выше всего этого, абсолютно трезвый, полный самообладания, и самым ярким воспоминанием Шеннон о том вечере была картина того, как шумные, пьяные полуодетые люди дерутся друг с другом, а мистер Лэм, снисходительно усмехаясь, смотрит на них.

Шеннон не стала рассказывать своим родителям о том, что произошло в тот вечер, но она переговорила с Дианой, и та посоветовала ей уволиться из «Хранилища».

— Ты пошла работать туда от скуки, — сказала подруга. — На самом деле деньги тебе не нужны. Почему бы тебе не найти какое-нибудь другое занятие?

В это лето Шеннон виделась с Дианой все реже и реже, и не только потому, что у них не совпадал график работы. У Дианы, работавшей на своего отца, сложилось резко отрицательное отношение к «Хранилищу», подобное тому, какое было у родителей самой Шеннон, и тот же самый дух противоречия, побуждавший Шеннон защищать «Хранилище» перед своими родителями, заставлял ее вести себя так же по отношению к подруге.

— Мне нравится работать в «Хранилище», — холодно заявила она Диане. — Лучше я буду работать там, чем заниматься тем, чем занимаешься ты.

На самом деле ей не нравилось работать в «Хранилище». И она с гораздо большей охотой работала бы на отца Дианы, чем на мистера Лэма. Однако по какой-то глупой причине Шеннон не могла признаться в этом вслух. Даже Сэм, хотя та не раз прямо спрашивала ее об этом.

Вот почему их с Дианой отношения стали натянутыми.

Вот почему она поругалась с родителями относительно отпуска.

Снова взглянув на часы, Шеннон поймала себя на том, что руки у нее вспотели от напряжения.

Она раскаивалась в том, что устроилась на работу в «Хранилище».

Мистер Лэм наконец закончил разговор с покупательницей, и когда та ушла, с улыбкой повернулся к Шеннон.

— Шеннон, — сказал он, — от вашего перерыва осталось ровно пять с половиной минут. Чем я могу вам помочь?

Шеннон мысленно проговаривала то, что скажет, но все заранее приготовленные слова внезапно вылетели у нее из головы. Она не могла вспомнить, о чем хотела сказать, не знала, как попросить менеджера по кадрам уделить ей время.

— Я… э… можно мне… мы не могли бы… э… поговорить у вас в кабинете?

Посмотрев на нее, мистер Лэм кивнул.

— Разумеется. У вас еще остается четыре с половиной минуты.

Может быть, ей повезет, размышляла Шеннон, следуя за мистером Лэмом в его кабинет. Может быть, менеджер по кадрам выгонит ее с работы.

Повезет? Неужели увольнение с работы можно считать везением?

Да, подумала Шеннон, глядя в спину менеджера по кадрам.

Да, можно.

Пройдя в маленькое помещение, мистер Лэм сел за письменный стол и жестом предложил Шеннон сесть напротив. Та послушно повиновалась.

Дверь закрылась у нее за спиной, и она оглянулась, чтобы увидеть, кто ее закрыл, но в кабинете больше никого не было.

— В чем дело? — спросил мистер Лэм.

Налет дружелюбия, покрывавший его голос снаружи, в торговом зале, исчез, и осталась только жесткость, в словах и во взгляде. Шеннон не просто нервничала, она боялась попросить о том, ради чего сюда пришла, и внезапно она пожалела о том, что не сделала это где-нибудь в другом месте, в другое время.

Девушка откашлялась.

— Понимаю, мистер Лэм, что мне нужно было бы предупредить заранее, но на следующей неделе наша семья отправляется в отпуск в Карлсбадские пещеры, и я хотела узнать, можно ли мне взять три дня за свой счет. Мы уезжаем на пять дней, но в понедельник у меня выходной, а Джина согласилась поменяться со мной на пятницу, так что мне нужны только вторник, среда и четверг.