Джеймс Ганн - Чудеса магии

Луч солнца еще более позолотил его и сделал еще прекрасней. Атмосфера светлой печали наполнила его, и я почувствовал в груди стеснение от неизъяснимого волнения. Не вторгся ль я беззаконно в эти места? Не потревожу ль я их запустения? По какому, в сущности, праву проник я в их таинственную тишину? Увы, я, во всяком случае, буду не очень стеснительным пришельцем! Я не принесу с собой ни шумной радости, свойственной молодости, ни смеха — спутника здоровья. Я стал так мало причастен к жизни, а между тем именно в надежде ожить вернулся я в эту Венецию, чтобы отыскать в прошлом моем связь, которая бы скрепила с нею мое теперешнее горестное состояние! Тщетная попытка, безумная надежда! Едва живого, приютит меня в своем полумертвом спокойствии старый палаццо Альтиненго. И вдруг, в большом зеркале я увидел себя стоящим в мраморной раме его, далеким и неясным, как если бы образ мой внезапно вошел в отраженный и немой мир теней…

Потребовалась целая неделя, чтобы сделать пригодным для жизни мое новое обиталище. Первой моей заботой было произвести в нем полную и обстоятельную чистку. Этим занялась синьора Верана с помощью двух старух-соседок, которые старательно обтерли стены и вымыли мозаичный пол, не жалея воды. Пока обе работницы трудились над этим, я разыскал для своего уголка во дворце необходимую мебель. Благодаря адресам, которые Прентиналья, уезжая, мне оставил, мне удалось достать на прокат очень чистую железную кровать с новым матрацом и туалет, снабженный всеми принадлежностями. Я купил необходимое белье. Что же касается мебели, то мне претила мысль обезобразить свое фантастическое жилище модными предметами дурного вкуса, и я решил обратиться к почтенному Лоренцо Зотарелли.

Зотарелли — венецианский антикварий. Его рекомендовали мне когда-то мои друзья С., которые были им довольны, — и мне не пришлось раскаяться. Правда, не все то, что продает Зотарелли, действительно старинные вещи, но, если он в этом прямо и не сознается, то все же, предлагая предметы сомнительные, улыбается тонко, но достаточно выразительно, чтобы при некотором навыке можно было догадаться о подделке. Если покупатель не понимает предостережения и упорствует в желании купить, Зотарелли не позволяет себе возражать ему. Нельзя с него требовать слишком многого. В каждом ремесле — своя мораль, и она есть и у Зотарелли. Поделом невежественным любителям и самонадеянным знатокам! Таким образом, Зотарелли по своему честен, а кроме того, он вообще — человек превосходный, поистине любезный и услужливый.

У него была в Спадарии, за площадью Сан-Марко, небольшая лавочка, заваленная в беспорядке стеклянными изделиями, фаянсом, кружевами, изящными безделушками; но около Санта Мария Формоза был другой его магазин, где находились более крупные предметы. Много раз приходилось мне прибегать к услугам Зотарелли, ибо, хотя я и не коллекционер, я не мог отказать себе в удовольствии, когда бывал в Венеции, приобретать кое-какие предметы венецианской старины. Было поэтому вполне естественно, что я обратился в данных обстоятельствах к нему; именно я хотел купить у него нужные предметы старинной мебели с тем, чтобы при моем отъезде он взял их обратно у меня.

Когда я вошел в лавку на Спадарии, Зотарелли распаковывал стеклянный венецианский сюрту-детабль, состоявший из ваз, статуэток, балюстрад, колонн и портиков, и превращавший стол, на котором его расставят, в маленький, хрупкий, очаровательный сад. Углубившись в свою сложную работу, он не заметил, как я вошел, и я мог на свободе понаблюдать его, чего мне раньше никогда не приходилось делать, так как мое внимание обыкновенно привлекали более сами вещи, чем продавец. Зотарелли показался мне маленьким толстым человечком с большой головой и проворными руками. Я продолжал удивляться его ловкости, как вдруг он заметил меня, что заставило его испустить радостное восклицание. За этим последовала деловая беседа, в которой я непринужденно изложил ему свои намерения относительно палаццо Альтиненго. То, что я там поселяюсь, как будто слегка удивило его, так как он посмотрел на меня со странным выражением. При имени Прентинальи у него промелькнула гримаса, которую я уловил, объяснив ее себе какими-нибудь неладами. К этой гримасе Зотарелли не присоединил никаких комментариев и предложил мне немедленно пройти с ним в его магазин на Санта Мария Формоза.

Когда я выбрал мебель, показавшуюся мне наиболее подходящей, он сказал:

— Итак, все это я должен отправить в палаццо Альтиненго аи Кармини, к синьоре Веране.

Значит, он знал синьору Верану? Вот случай получить сведения об этой особе! Кто она такая? Можно ли на нее положиться? Как это произошло, что она получила право отдавать в наем один из этажей этого полуразрушенного дворца?

На мои вопросы Зотарелли, обычно охотно болтавший, отвечал уклончиво и сдержанно, как человек, который предпочитает молчать. Синьора Верана — дама из хорошей семьи, она перенесла много несчастий. Он и знал ее, и не знал. Она на долгое время уезжала из Венеции. Это, вероятно, весьма почтенная дама, но он затрудняется что-либо о ней сказать. Разве знаешь людей! И лицо Зотарелли приняло выражение, которое появлялось, когда заходила речь о предметах сомнительных. Мое любопытство было задето. К чему эти недомолвки! И, так как я был настойчив в вопросах, он, наконец, сказал с некоторой резкостью:

— Я больше ничего не знаю. Черт возьми, расспросите синьора Прентиналью, который направил вас туда, в этот палаццо Альтиненго. Да, вот, я вспомнил еще: эта Верана была, кажется, одно время экономкой у лорда Сперлинга, в Каза дельи Спирити. Потом она оставила это место. Поговаривали, что она хотела открыть семейный пансион во дворце Альтиненго, но дом этот расположен неважно и к тому же требует слишком большого ремонта. И кроме того… кроме того… Нам ничего больше не потребуется?

Очевидно, мое решение поселиться в этом уединенном и ветхом дворце, вдали от оживленных кварталов Венеции, от площади Сан-Марко и Спадарии, удивляло милейшего Зотарелли. Он не позволил себе ничего прямо высказать, но было заметно, что он не одобряет моего проекта. Он с грустью представлял себе, как его мебель увозят в далекий mezzanino на Фондамента Фоскарини. Тем не менее он обещал мне отправить ее туда завтра же, причем я обратил внимание на то, что, обычно такой услужливый, он не предложил сопровождать ее лично и помочь мне ее там расставить. У Зотарелли было против Прентинальи, синьоры Вераны и палаццо Альтиненго предубеждение, которого я не мог себе объяснить. Душа венецианца сложна и загадочна, и я хорошо знал, что ничего больше не добьюсь от моего милого антиквария.