Сильвия Морено-Гарсия - Мексиканская готика [litres]

– Что? Почему вы спрашиваете?

– Пытаюсь понять, что именно вы принимаете. Полагаю, вы приходили к ней за каким-то лекарством?

– О нет, нет… – пробормотала она. И вроде бы хотела сказать еще что-то, но мямлила, как ребенок, а потом внезапно схватилась за шею, будто пыталась задушить себя… Не задушить, скорее она пыталась защититься, прикрывшись руками.

Это движение испугало и доктора и Ноэми, доктор чуть не выронил карандаш. Каталина была похожа на горную лань, готовую спастись бегством.

– Что такое? – спросил Камарильо через минуту.

– Все дело в шуме, – ответила Каталина, медленно провела руками по шее и прижала ладонь ко рту.

Доктор взглянул на Ноэми, сидящую рядом с ним.

– Какой шум? – спросила Ноэми.

– Я не хочу, чтобы вы здесь находились. Я очень устала. – Каталина положила руки на колени и сцепила пальцы. Глаза она закрыла, словно бы не желая видеть посетителей. – Правда, не понимаю, почему вы беспокоите меня, когда мне нужно спать!

– Если вы… – начал врач.

– Я больше не могу говорить, я ужасно устала… – Руки Каталины дрожали, и ей стоило труда удержать их вместе. – Болезнь изматывает, а еще хуже, когда люди говорят, что ничего не нужно делать. Разве не странно? Правда… я… я устала. Устала!

Каталина сделала паузу, словно бы восстанавливая дыхание. Внезапно она широко распахнула глаза, как будто испугалась чего-то.

– В стенах есть люди, – сказала она. – Иногда я их вижу – людей в стенах – и слышу их голоса. Они мертвы. – Каталина протянула руки к Ноэми, и та взяла их, пытаясь успокоить кузину, но молодая женщина покачала головой и всхлипнула: – Это живет на кладбище… на кладбище, Ноэми. Ты должна искать на кладбище.

Так же внезапно Каталина вскочила и подошла к окну, схватилась правой рукой за гардину и выглянула на улицу. Ее лицо смягчилось, внезапный припадок отступил. Ноэми не знала, что сказать, доктор казался таким же озадаченным.

– Мне жаль, – ровным голосом произнесла Каталина. – Иногда я… – Она не договорила. – Мне жаль.

Прижав ладони ко рту, она начала кашлять.

В комнату зашли Флоренс и Мэри, старшая служанка, в руках которой был поднос с чайником и чашкой. Обе женщины неодобрительно посмотрели на Ноэми и доктора Камарильо.

– Вы еще долго? – спросила Флоренс. – Она должна отдыхать.

– Я как раз собирался уходить, – ответил доктор, забирая шляпу и блокнот. Его просто-напросто выгоняли. – Было приятно встретиться с вами, Каталина.

Закрыв за собой дверь, Ноэми и Камарильо несколько минут молчали, потрясенные.

– Ну, и что вы думаете? – наконец спросила Ноэми, когда они спускались по ступеням.

– Если мы говорим о туберкулезе, нужно сделать рентген легких, чтобы лучше понять ее состояние, но я все же не эксперт по туберкулезу… С другой стороны, я предупреждал, что и не психиатр. Не хочу гадать…

– Выкладывайте, – сказала Ноэми в отчаянии. – Вы должны мне сказать хоть что-то.

Камарильо вздохнул:

– Думаю, вы правы, ей нужна помощь психиатра. Такое поведение необычно для пациента с туберкулезом, я такого еще не видел. Возможно, вы найдете специалиста в Пачуке? Если не можете доехать до Мехико.

Ноэми сомневалась, что она вообще сможет куда-то поехать, а тем более с Каталиной. Возможно, если она поговорит с Говардом и объяснит причину своих волнений… Он ведь все-таки был главным в этом доме. Но девушке не нравился старик, он действовал ей на нервы, а Вирджиль решит, что она переходит границы. Флоренс точно ей не помощница, но что насчет Фрэнсиса?

– Боюсь, я все только усложнил для вас, да? – спросил Хулио.

– Нет, – солгала Ноэми. – Нет, я очень благодарна.

Она пала духом и чувствовала себя глупо, потому что ожидала большего. Доктор не был рыцарем в сияющих доспехах, не был и волшебником, который сможет оживить кузину магическим зельем. Ей не стоило надеяться.

Молодой человек улыбнулся, наверное, желая как-то приободрить ее.

– Ну, вы знаете, где искать меня, если что-то понадобится, – заключил он. – Приходите, если нужно.

Ноэми кивнула и долго смотрела вслед машине. С неприятным чувством она вспомнила, что некоторые сказки Каталины заканчиваются кровью. В «Золушке» сестры отрезали себе ноги. А в «Спящей красавице» мачеху запихнули в бочку, полную змей. Ей внезапно вспомнилась та самая иллюстрация на странице одной из книг: зеленые и желтые змеи, торчащие из бочки, в которую засунули мачеху.

Она прислонилась к дереву, скрестила руки на груди и постояла так какое-то время. Вернувшись в дом, она увидела Вирджиля на лестнице.

– К вам приходил мужчина, – сказал он.

– Это тот врач из государственной клиники. Вы говорили, что он может приехать.

– Я вас не обвиняю, – ответил Вирджиль, спустившись и встав перед ней.

Казалось, он хотел знать, что сказал врач. Но Ноэми не хотелось ничего говорить. Потом.

– Как думаете, у вас найдется время показать мне сейчас оранжерею? – дипломатично спросила она.

– С радостью.

Оранжерея была очень маленькая – почти как постскриптум в конце неудачного письма. Здесь процветала запущенность, стекла были грязными и во многих местах разбитыми. Должно быть, в дождливый сезон вода с легкостью проникала внутрь. Вазоны покрывала плесень. Но некоторые растения все еще были в полном цвету.

Подняв взгляд, Ноэми столкнулась с поразительным видением в цветном стекле: извивающаяся змея. Украшение было выполнено идеально, казалось, змея чуть ли не прыгала с потолка с открытой пастью, в которой виднелись клыки.

– О… – Ноэми прижала кончики пальцев к губам.

– Что-то случилось? – спросил Вирджиль, вставая рядом с ней.

– Ничего, правда. Я видела эту змею по всему дому, – ответила девушка.

– Уроборос.

– Это геральдический символ?

– Не буду говорить вам о том, что Уроборос – один из древнейших символов человечества. Змея, кусающая себя за хвост. У нас нет фамильного герба, но у отца есть печать с этим символом.

– Уроборос… – повторила Ноэми. – Но что это означает?

– Толкований много. Мне ближе такое: бесконечность над нами и под нами.

– Но почему ваша семья выбрала этот символ? Этот Уроборос… он ведь повсюду.

Вирджиль пожал плечами.

Ноэми запрокинула голову, пытаясь лучше рассмотреть голову змеи.

– Раньше я не видела таких стекол в оранжереях, – призналась она. – Обычно используют прозрачное стекло.

– Дизайн придумала моя мама.

– Оксид хрома. Уверена, это он дает такой зеленый цвет. Но здесь, должно быть, использовали и оксид урана, потому что… видите? Вон там почти светится, – сказала девушка, показывая на голову змеи и ее жестокие глаза. – Витраж сделали здесь или выписали из Англии?

– Понятия не имею.