Сильвия Морено-Гарсия - Мексиканская готика [litres]

– Мне нужно уехать прямо сейчас.

– Возможно. Но не думаю, что вы так поступите. Вы склонны остаться. Это в вашей природе – верность долгу, верность семье. Я это уважаю.

– Вы не учли еще одно: в моей природе не отступать.

– Не обижайтесь, Ноэми. Советую вам, не вмешивайтесь. Вы и сами поймете, что это лучший вариант.

– Я думала, у нас перемирие, – заметила девушка.

– Перемирие? Перемирие бывает на войне. Вы считаете, что мы в состоянии войны?

– Нет, вовсе нет.

– Тогда все хорошо, – заключил Вирджиль и вышел из оранжереи.

Он умел держать удар, и это выводило девушку из себя. Теперь она поняла, почему отца так раздражали письма Вирджиля. Скорее всего, он писал отвлекающие предложения, сводящиеся ни к чему. О том, какая погода нынче за окном.

Ноэми столкнула горшок со стола. Тот разбился с громким треском, земля просыпалась на пол. Черт, черт и снова черт! Можно перебить тут все горшки, это ничем не поможет. Она ногой затолкнула осколки под стол.

Конечно, в чем-то Вирджиль прав. Каталина – его жена, и он в девяноста девяти процентах из ста принимает за нее решения: в Мексике женщины далеки от феминизма. Что она, Ноэми, может сделать в такой ситуации? Наверное, будет лучше, если вмешается ее отец. Если приедет сюда. Мужчина будет вызывать у них больше уважения. Но нет, как она и сказала, она не отступит.

Ну хорошо. Тогда ей придется задержаться здесь на какое-то время. Если Вирджиль не хочет помогать, возможно, будет полезен этот отвратительный патриарх семьи. Да и Фрэнсиса, скорее всего, удастся перетащить на свою сторону. Уехать сейчас – значит предать Каталину.

Ноэми опустила глаза и заметила на полу мозаику. Отойдя назад, она поняла, что мозаика окружает стол. Снова символ змеи. Уроборос медленно пожирает самого себя. Бесконечность над нами и под нами, как сказал Вирджиль.

Во вторник Ноэми отправилась на кладбище. На прогулку ее вдохновила Каталина. «Ты должна искать на кладбище», – сказала она. Ноэми сомневалась, что найдет что-то интересное. Однако она могла бы спокойно покурить среди могильных камней, не опасаясь гнева Флоренс. Туман придавал кладбищу романтическую атмосферу. Ноэми вспомнила, что Мэри Шелли встречалась на кладбище со своим будущим мужем: запретные отношения у могил. Об этом она узнала от Каталины, которая была поклонницей романа Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей». Сэр Вальтер Скотт был еще одним любимцем кузины. И фильмы. Каталина несколько раз пересматривала «Марию Канделярию» Эмилио Фернандеса, настолько ее тронула рассказанная в нем история любви. Когда-то Каталина была в отношениях с самым молодым из Инкланов, но потом решила порвать с ним. Когда Ноэми спросила почему, ведь он всем, включая ее отца, казался очень хорошим человеком, Каталина сказала, что ожидала большего. Настоящего романа. Настоящих чувств . Повзрослев, ее кузина не потеряла умения восторгаться миром. Она была романтичной, ее воображение рисовало встречу со страстным любовником в лунном свете. Прошло не так много времени, и в глазах Каталины не осталось ни капли восторга.

Ноэми гадала, что лишило кузину иллюзий. Замужество? Вряд ли ее брак с Вирджилем похож на страстный роман. Скорее, неудачная сделка. Что касается ее самой, она вообще с подозрением относилась к браку. Мужчины такие заботливые, когда ухаживают за женщиной, но после брака цветы вянут. Мужья никогда не пишут любовные письма женам. Вот почему Ноэми часто меняла ухажеров. Она боялась, что мужчина-самец добьется своего, а потом потеряет интерес. Она испытывала возбуждение, когда очередной кавалер подпадал под ее чары. Для нее это было как охота. Но… парни ее возраста были ей неинтересны, они все время говорили о вечеринках, которые посетили или которые собираются посетить. О машинах, о скачках… Пустые и поверхностные. При мысли о чем-то более значимом Ноэми начинала нервничать. Она попадала в ловушку двух желаний – желания испытать настоящие чувства и желания ничего не менять. С другой стороны, пока она молода, пусть будет бесконечное веселье.

Она обошла группку могил с покрытыми мхом надгробными камнями. Облокотилась на один из них и сунула руку в карман за сигаретами. Внезапно на холмике неподалеку она заметила какое-то движение, какой-то силуэт, наполовину спрятанный туманом.

– Кто здесь? – спросила она, надеясь, что это не горный лев. С ее-то везением…

Туман мешал нормально разглядеть. Ноэми прищурилась и встала на цыпочки.

Силуэт… Нет, скорее ореол. Золотое свечение, словно свет, отраженный на долю секунды…

«Это живет на кладбище», – сказала Каталина. Ее слова не испугали Ноэми. Но теперь, стоя среди могил с пачкой сигарет и зажигалкой в руках, она чувствовала себя уязвимой, гадая, что именно живет на кладбище.

Не что, а кто. Слизняки, черви и жуки – больше ничего, сказала она себе, засовывая руки в карманы и сжимая зажигалку, как талисман. Силуэт, теперь темный, не двигался. Может, это всего лишь статуя? Из-за тумана могло показаться черт-те что.

Да, несомненно, это туман, игра света.

Ноэми повернулась, намереваясь идти обратно к дому.

Однако шорох за спиной заставил ее обернуться. Она заметила, что силуэт исчез. Нет, это не могла быть статуя.

Внезапно она услышала неприятное гудение, похожее на жужжание пчел. Гудение было громким. Или нет, «громким» – не то слово. Подобно эху в пустой комнате, оно назойливо лезло ей в уши.

Это живет на кладбище.

Ей нужно вернуться в дом. Нужно идти туда, направо.

Туман стал гуще. Ноэми попыталась решить, повернуть направо или налево. Меньше всего ей хотелось оказаться на неправильном пути, наткнуться на горного льва или упасть в ущелье.

Это живет на кладбище.

Направо, точно направо.

Гудение тоже раздавалось справа. Пчелы или осы. Ну и что, если здесь пчелы? Они же не станут жалить ее. Она не будет ворошить улей в поисках меда.

Но этот звук… Он был неприятен. Ноэми не хотелось идти в том направлении.

Гудение, нет – жужжание.

Может, это мухи? Зеленые, как изумруд, мухи, любительницы падали. Мясо, красное и сырое… Почему она об этом думает? Зачем стоять вот так, засунув руку в карман, широко распахнув глаза и взволнованно прислушиваясь? Эй, Ноэми, встряхнись!

Ты должна искать на кладбище.

Налево, иди налево. В туман, который был густым, как каша.

Внезапно послышался треск ветки под ботинком и раздался голос, приятный и теплый в могильном холоде кладбища.

– Гуляете? – спросил Фрэнсис.

На нем были серый свитер-гольф, серого цвета пальто и такого же цвета кепи. На правой руке висела корзина. Парень всегда казался Ноэми тенью из-за своей худобы и бледности, но сейчас, в тумане, он был осязаемым и вполне себе настоящим. Именно это ей и нужно было.