Сильвия Морено-Гарсия - Мексиканская готика [litres]

– Надеюсь, ты полюбишь это место, – сказал Вирджиль. – Мой отец застрял в прошлом, а я смотрю в будущее. Мы снова откроем шахту, проведем нормальное электричество и закупим новую мебель. Нам понадобятся новые машины, новые слуги и, конечно, дети. Думаю, у тебя не будет проблем с тем, чтобы подарить мне детей.

– Нет… нет… – Ноэми ощущала хватку, словно ей на плечи положили невидимую руку.

– Иди сюда! – приказал Вирджиль. – Ты с самого начала была моей.

Грибы на стенах закачались, как водоросли под водой, затем выпустили облако золотистой пыли. Ноэми вдохнула пыль, и ее окутало уже знакомое сладкое темное чувство. Голова приятно закружилась. Боль исчезла.

Вирджиль протягивал к ней руки, и Ноэми представила, как он обнимет ее, как хорошо будет подчиниться его воле. Глубоко внутри какая-то часть ее кричала от стыда и негодования, но она ничего не могла с собой поделать.

Грибы засияли ярче, и Ноэми захотела коснуться их, провести руками по стене, прижаться лицом к мягкой плоти. Она наконец-то отдохнет, забудется. Грибы заберутся ей в ноздри, в рот и глазницы, устроятся у нее в животе и расцветут на бедрах. А Вирджиль… он… он будет глубоко в ней, и мир станет сплошным золотом.

– Прошу тебя, не надо, – сказал Фрэнсис.

Ноэми уже сделала шаг с возвышения, но Фрэнсис схватил ее за руку, ту, которая была повреждена его матерью. Она вздрогнула от боли и посмотрела на парня.

– Не надо, Ноэми, – прошептал он.

Было видно, что ему очень страшно. Тем не менее, не отпуская ее руки, Фрэнсис встал перед ней, закрывая своим телом, как щитом.

– Отпусти их, – сказал он Вирджилю.

– Отпустить? С чего бы это? Все, что мы делаем, это… это неправильно. – Вирджиль показал в сторону туннеля, по которому они пришли. – Ты ведь слышишь эти стоны, братец? Мой отец умирает, и, когда жизнь наконец покинет его дряхлое тело, я получу абсолютную власть над Мраком. Но мне понадобится союзник, а мы все-таки родственники.

Ноэми представила, как Говард Дойл стонет, истекая кровью. Как черная жидкость вытекает из его тела, когда он пытается дышать.

– Послушай, Фрэнсис, я не эгоист. Могу поделиться, – с чувством продолжил Вирджиль. – Ты хочешь вот эту девушку, – он показал на Ноэми, – но и я хочу ее. Однако это не повод ссориться – Каталина тоже милашка. Ну, не будь занудой.

Фрэнсис поднял нож, который выронила Ноэми, и выставил перед собой:

– Ты их не тронешь.

– Что, заколешь меня? Ну же, попробуй, но должен предупредить: меня сложнее убить, чем женщину. Ты умудрился убить свою мать. И за что? Из-за какой-то смазливой девчонки!

Фрэнсис кинулся на Вирджиля, но внезапно остановился, рука замерла в воздухе, все еще сжимая нож. Ноэми не видела его лица, но могла представить выражение. Наверное, такое же было и на ее лице, поскольку, как и она, Фрэнсис превратился в статую. Пчелы снова зажужжали.

– Не заставляй меня убивать не слишком любимого кузена, – сказал Вирджиль, подходя к парню. – Смирись.

В ту же секунду Фрэнсис оттолкнул мужчину, и тот влетел в стену.

На секунду Ноэми почувствовала его боль, адреналин пронесся по ее венам. Фрэнсис, гаденыш , – услышала она. Мрак соединил их на краткое мгновение, и Ноэми вскрикнула, чуть не прикусив язык. Ее ноги ожили. Один шаг, другой…

Вирджиль нахмурился. Теперь его глаза сияли золотом. Он стряхнул крошечные кусочки грибов, прилипшие к пиджаку.

Жужжание набирало силу.

– Смирись!

Фрэнсис снова кинулся на Вирджиля, но тот с легкостью остановил его. Он был намного сильнее и в этот раз готов к атаке. Перехватив руку парня, он ударил его по голове. Фрэнсис зашатался, но умудрился удержать равновесие и нанести ответный удар. Кулак разбил губы Вирджиля, и тот сердито ахнул.

– Гаденыш… Я заставлю тебя откусить собственный язык, – прошипел он.

Теперь Ноэми видела лицо Фрэнсиса. С его виска стекала кровь, глаза были широко распахнуты, рот открывался и закрывался, как у рыбы, вытащенной из воды.

Боже мой, Вирджиль это сделает. Заставит его откусить язык…

Жужжание пчел нарастало.

Посмотри на меня .

Ноэми развернулась, и ее взгляд упал на лицо Агнес, на ее безгубый, кричащий от боли рот. Она прижала ладони к ушам, сердито гадая, почему жужжание никак не остановится. И внезапно до нее дошло: Мрак был проявлением всех страданий, причиненных этой женщине. Агнес, бедная Агнес… Доведенная до безумия, до отчаяния, а потом до ярости. До сих пор в ней жила женщина, и эта женщина пыталась напомнить о себе. Она была змеей, кусающей хвост.

Она являлась в кошмарах, но пыталась предупредить о кошмарах других. Жужжание было ее голосом. У нее отняли язык, но она хотела рассказать о тех ужасах, что обрушились на нее. У нее забрали все, но осталась испепеляющая ярость. Она боролась даже мертвая. Чего она хотела?

Просто, чтобы ее освободили от этой пытки.

Хотела проснуться. Но не могла. Ноэми неловкой рукой подняла лампу. Ей вспомнилась фраза, которую говорила Рут:

Открой глаза.

Она шагнула к столу и снова посмотрела на Агнес.

– Пришло время открыть глаза, – прошептала она и кинула лампу в лицо мумии.

Грибы вокруг головы Агнес тут же загорелись, и нимб теперь стал огненным. Языки пламени стали быстро распространяться по стене, золотистые грибы чернели и лопались.

Вирджиль закричал. Это был даже не крик – вопль. Он упал на пол и стал царапать каменные плиты, тщетно пытаясь подняться. Фрэнсис тоже упал. Агнес была Мраком, и Мрак был частью их, поэтому они испытывали боль. Сама же Ноэми полностью пришла в себя – Мрак отпустил ее.

Она бросилась к кузине:

– Ты в порядке?

– Да. – Каталина яростно закивала. – Да, да.

На полу стонали Фрэнсис и Вирджиль. Вирджиль попытался дотянуться до ног Ноэми, но она ударила его в лицо и отступила подальше. Каталина подняла нож, выпавший из рук Фрэнсиса, и теперь стояла над мужем. Мгновение, и нож, опустившись, проколол ему глаз точно так же, как до этого Говарду Дойлу.

Из ее плотно сомкнутых уст не вырвалось ни всхлипа. Вирджиль задергался, хватая ртом воздух, потом затих.

Его кровь заливала змею, окрашивая ее алым. Девушки взялись за руки. Ноэми жалела, что у них нет ножа побольше, чтобы отрезать этому мерзавцу голову, как служанка поступала с рыбой.

Судя по тому, как Каталина сжимала ее руку, кузина желала того же.

Фрэнсис что-то пробормотал, и Ноэми опустилась на колени рядом, заставляя его встать.

– Ну, давай, давай, – твердила она. – Нам нужно бежать.

– Все вокруг умирает, и мы умираем, – пробормотал Фрэнсис.

– Да уж точно умрем, если быстро не выберемся отсюда, – согласилась Ноэми.

Пламя все больше охватывало крипту, гроздья грибов взрывались огнем.