Наташа Михлин - Это внутри

«Все из-за нее!»

Не было бы ни наркотика власти, ни ощущения избранности, ни сгрызенных под корень ногтей, ни ледяных одиноких ночей в поисках верных решений… не было бы ни смешанных с инеем чужих слез, ни ощущения замолкающего сердца в ладони.

Джереми зачерпнул снег и, закрыв глаза, приложил ко лбу. По щекам потекла талая вода. Возможно, не стоило уходить так далеко от дома в первый же день…

Сосны с шелестом стряхивали снежные комья на серую дугу шоссе. Где-то далеко тренькали птицы. Черная машина стояла у края дороги, свежая тропка вела наверх, к трем разветвляющимся соснам.

Издалека казалось, что темная фигура на дне оврага исполняет замысловатый танец. Джереми прислонился к дереву и стал наблюдать. До него доносился глухой стук втыкающегося лезвия да шорох шагов. Один из ножей улетел в снег, оставив на хрусткой корке наста узкий след. Раздалось проклятие на испанском, агент подошел к дереву, нашарил нож и поднял глаза. Сайхем усмехнулся и неторопливо спустился в овраг. Луис кивнул парню, будто ждал его прихода, и продолжил свое занятие. Клинки один за другим входили в срез пня, укрепленный на стволе дуба, со стороны это выглядело очень просто, Джереми невольно задумался, получится ли так у него самого.

— Еще до того, как нож сошёл с руки, нужно мысленно вогнать его в цель по самую рукоятку — негромко проговорил Фернандес. — Действительный полет ножа на этот результат не влияет… Хочешь попробовать? — и протянул Джереми рукоять.

Можно использовать дар, загнать все три клинка в яблочко и оставить латиноса удивленно хлопать ресницами, но это было бы слишком просто. Демонстрировать явный интерес тоже не годилось. Сайхем лениво, словно нехотя, потянулся, подцепил нож за кольцо и взвесил на ладони. Брошенное лезвие провернулось и упало в снег, отскочив от цели.

— Рассчитать виток не так просто, — заметил агент, — но могу показать, как это делается без вращения.

Он подошел, положив руки Джереми на плечи, выправил стойку и пинком подвинул его ногу в нужное положение.

— Движения ног и тела должны создать единую волну. Вот так!

Лезвие слетело с руки Луиса и вошло четко в середину круга. Сайхем попробовал повторить.

— Терпение, — улыбнулся Луис, подбирая нож с земли, — я тоже долго учился… изломал десятки ножей об асфальт, — он покачал головой и обвел взглядом горы. — А у вас здесь раздолье — лес, свобода…

Вторая попытка удалась, нож остался торчать в пне. Сайхем отошел назад и вновь прислонился к дереву.

— В лесах водятся опасные твари… А свобода… ее вообще кто-нибудь видел?

— Ну, согласно Сартру [29] Сартр, Вольтер — французские философы-метафизики. , весь наш мир это сплошное универсальное «не то», — усмехнулся агент.

— Беспредельное, — машинально поправил Джереми, разглядывая кобуру пистолета, выглядывающую из-под края куртки агента, — беспредельное «не то»…

— Тонкостей перевода я не знаю, — весело поморщился Луис, — метафизиков лучше читать в оригинале. Это как с дурью: посредник может развести вмазку, и качественно упороться не получится…

Сайхем с трудом сдержал удивленный смешок. В устах лощеного ФБРовца низкопробный сленг прозвучал неожиданно естественно, словно агент вырос на социальном дне и на деле пробовал то, о чем говорил.

— Вольтер говорил, быть свободным — значит делать то, что доставляет удовольствие, и я склонен согласиться с ним, — лукаво прищурился Луис, подпрыгнул и метнул нож с разворота. Клинок вонзился вплотную с предыдущим, выбив его из дерева.

— Вольтер частенько был не согласен с самим собой, — хмыкнул Джереми.

— Как и все мы, — пожал плечами Фернандес.

Джереми поймал себя на том, что улыбается.

«Это враг, и он пришел за тобой», — напомнил себе Сайхем. Но… очень давно Джерри ни с кем не говорил так легко. Ни ответственности, ни вины, ни обязательств… Просто два голоса, стук ножей и бескрайняя чаша горной долины.

— Что же касается лесной твари, — продолжал агент, легко перекатывая следующее лезвие в пальцах. — Надеюсь, она сочтет меня достаточно крупной добычей, чтобы выйти на свет. Может, она не так страшна, как хочет показаться.

Камин потрескивал, пламя лизало стекло синими языками, поленья осыпались хлопьями прогоревшего пепла. Чак положил вилку и откинулся на подушку. У локтя громоздился поднос с тарелками и чашками, на низком столике светился яркими кадрами ноутбук. На соседней подушке лежала Таня. Оба прекрасно знали, что Элис сердится, когда кто-то ест не за столом, и уж тем более на полу, уткнувшись в экран компьютера. Но хозяева фермы уехали в Монтану на два дня, оставив хозяйство в руках старшего сына и Тани, и те после целого дня нелегкой работы позволили себе нарушить правила. Пушистый ковер приятно щекотал босые ноги, тепло камина и негромкое бормотание фильма помогали расслабиться.

— Каково тебе в школе с ним встречаться?

— С кем? — повернулся Чак, — с Сайхемом? Ничего особенного, — пожал он плечами, — я делаю вид, что не вижу его, они делают вид, что не видят меня… У нас уроков-то общих нет почти. Да он и не ходит, его мать все время отмазывает.

— Может, подкинуть Уотерфорду список этих уродов? — вздохнула Таня.

— Нет смысла, — нахмурился Чак, — даже если бы у меня были доказательства, то Сайхем моментально рассказал бы про Эбби…

Таня поджала губы.

— Но сколько веревочке не виться…

— Если кто-то и докопается до сути, то не с моей помощью, — твердо сказал Чак, — я не уверен, что поступаю правильно, но сдать малышку… я просто не смогу жить с этим.

В колонках ноутбука играла печальная мелодия.

— Что ж ты такой недотепа-то? — проворчала блондинка, глядя на то, как на экране герой убегает, видя свою возлюбленную в объятиях другого, — дай ему по щам, и с кудрявой своей поговори, авось, все и рассосется…

— Киношники разорятся, если будут так рассуждать, — фыркнул Чак.

— Тогда нужно заранее предупреждать, что главный герой — дурак, — отозвалась Таня.

Потянувшись за пивом, она махнула бутылкой:

— Будешь?

— Не-а, — качнул головой Чак, — я лучше за мороженым схожу.

Он поднялся и прошлепал на кухню.

— Мне клубничное! — вдогонку крикнула Таня.

Вновь приземлившись у камина, Чак протянул ей одно ведерко. Глядя, как Таня запивает пивом мороженое, он передернулся. Русская усмехнулась:

— Мой папка вообще любил мешать пиво со сметаной. Это правда вкусно! Хочешь, сделаю?

Чак очень натурально сделал вид, что его сейчас стошнит. Потом вскрыл свою упаковку, зачерпнул и, не донеся ложку до рта, вздохнул.

— Чего хотят девушки?

Таня хохотнула и махнула на него рукой.

— Древнее этого разве что вопрос о смысле жизни, дружок.