Дин Кунц - Мистериум [litres]

Крышка рояля опущена. На ней разместилась искусная подборка фотографий в серебряных рамках. Рамки притягивают свет, достигающий этого места. Новому зрению Шекета серебро кажется расплавленным и текучим, хотя рамки сохраняют форму.

Снимки запечатлели счастливые времена, когда семья была полной: Джейсон и Меган, Джейсон и Вуди, Меган и Вуди, они втроем, несколько снимков одного Джейсона. Родители везде улыбаются, а их отпрыск – лишь иногда. Ничего удивительного: мозговой дефект, умственная отсталость. Джейсон украл Меган у Шекета и поплатился, получив никчемного сына. Но даже после гибели этот вероломный подонок продолжает жить в ее мире, владея ее сердцем.

Одну за одной Шекет поворачивает все фотографии лицом вниз. Позже, когда мальчишки не станет, когда Меган поймет, кто теперь владеет ею, он будет смотреть, как она сама вытаскивает снимки из рамок и бросает в горящий камин.

Из задней части дома доносятся какие-то звуки. Кажется, из кухни. Шекета они не пугают. Звуки не приближаются. Он сразу ее учует, учует влажность этой горячей суки. Но пока ее здесь нет.

Дом сейчас принадлежит ему. Меган и не подозревает, что дом принадлежит Шекету. Захочет – сожжет дотла. Если после смерти мальчишки, когда Шекет ночью проберется к Меган в постель и покажет, чего она была лишена все годы… если и тогда эта шлюха откажется подчиниться, он сделает с ней то же, что с Джастин. Потом подожжет дом и отправится в Коста-Рику, где полно горячих женщин, где джунгли и море. Где столько горячих женщин, что ему столько и не надо.

Преображение продолжается. Шекет удивляется, насколько решительным он становится во всех делах.

Он покидает гостиную и идет по коридору к передней лестнице. Поднимаясь по ней, он водит языком по верхним и нижним зубам, дотрагиваясь не только до коренных зубов, но и до клыков с резцами.

Это не замешательство. Это хуже, чем замешательство. Вуди страшно и стыдно. Он едва не раскрыл себя убийцам из Темной Паутины, создавшим сайт «Трагедия». Он едва не навлек опасность на себя и маму. В этом состоянии Вуди только и оставалось, что удалиться в Драконий замок, где он часто находил пристанище в худшие моменты своей жизни и восстанавливался после полученных ударов.

Драконий замок существовал в его воображении, но порой, в такие ужасные моменты, как сейчас, замок казался ему более настоящим во всех мелочах, чем так называемый реальный мир. Ширина внешней стены была четырнадцать футов. Два слоя кладки из местного песчаника и десять футов пространства, заполненного обломками камней и раствором извести. Десять высоких башен, устремленных в постоянно хмурое небо, включая две башни у внешних ворот и две у ворот галереи. Внешний двор отделялся от внутреннего второй, еще более широкой стеной с еще более неприступными воротами и шестью башнями повыше. Зубчатые парапеты с узкими бойницами для лучников и амбразурами, откуда врагов, наступающих снизу, будут поливать кипящим маслом и забрасывать камнями. К каждым воротам вели пандусы высотой в двадцать пять футов, охраняемые лучниками. Каждый пандус заканчивался у подъемного моста, переброшенного через ров. Каждые ворота были снабжены тяжелыми деревянными решетками, окованными железом. Достаточно нажать на рычаг, и решетки опустятся, преградив доступ врагу. А за решетками находились массивные деревянные двери, тоже окованные железом. В случае опасности они мгновенно закрывались и закладывались изнутри двойными засовами.

Вуди тщательно выбирал название замка. Правильнее было бы назвать его Виверновым, поскольку он имел в виду свирепых двуногих драконов с хвостами, усеянными ядовитыми шипами. Но Драконий звучало лучше. В любом случае плохие люди вряд ли отважатся проникнуть в Драконий замок.

В моменты глубочайшей подавленности и стыда Вуди спешил в свое высокое убежище – круглое помещение на вершине юго-западной башни внутренней стены. Бревенчатый потолок. Окна смотрят на четыре стороны света. Каменные стены, каменный пол. И никакой кровати. Только тростниковая подстилка. Тот, кто опозорился самым глупейшим образом, не заслуживает удобств.

Когда Вуди заплатит необходимую цену за свои ошибки, он получит знак, разрешающий покинуть замок и вернуться в Пайнхейвен, в мир, называемый реальным. Таков был порядок, описываемый в романах про замки с высокими башнями и земли, где обитали драконы. Хотя все окна и помещения внутренней стены имели толстые стекла в окнах, в круглой башне стекол нет. В плохую погоду сюда задувает ветер. Дождь хлещет в пустые рамы, ударяя по каменным подоконникам. Сила ненастья зависит от тяжести проступка, совершенного Вуди. Когда срок наказания отбыт, он получает знак. За окном появляется синяя птица, или внутрь запрыгивает белая пушистая крыса. Птица поет о его избавлении, а крыса забавно танцует, показывая, что он свободен.

Свернувшись на тростниковой подстилке, Вуди услышал, что дверь в его круглую темницу открылась. Если дверь открылась прежде, чем он увидел синюю птицу или белую крысу, значит в замке появилась его мама. Она пришла его проведать, даже не зная, что ее сын находится в замке. Он не может выйти раньше срока, даже если бы ему и хотелось сделать маме приятное. Если он покинет круглое помещение до знака искупления, позор так и останется на нем. Тогда мама увидит, каков ее сын на самом деле, и сама устыдится, что родила такого ребенка.

Мама уже приходила сюда, обнимала его и пела. Странно, что она так скоро вернулась. Мама ничего не знала про Драконий замок, но для нее дверь круглой комнаты в башне и дверь его комнаты в реальном мире были магическим образом связаны. Мама видела, что Вуди лежит на кровати, тогда как опозорившийся дух Вуди пребывал в башне замка. Таков был порядок вещей в фантастической стране, куда он убегал из жестокого мира, в котором родился и который часто выворачивал его наизнанку.

На этот раз мама не вошла в комнату, а долго стояла в дверях. Кроме нее, здесь больше некому появиться. Наверное, сейчас снова подойдет, будет гладить по волосам и петь своим красивым голосом. Прежде, когда Вуди скрывался в башне, мама ни разу не приходила дважды. Она знала, что он сам выбирает время возвращения, и никогда его не торопила. Наоборот, говорила, чтобы не спешил.

Наконец она закрыла дверь и ушла.

Вуди еще плотнее свернулся на тростниковой подстилке и подтянул колени к груди.

Никчемный мальчишка неподвижно лежит на кровати, спиной к двери. Рядом никаких оленей. Его комната освещена не луной, а лампой на тумбочке. За окном становится все темнее.

Слабый ребенок – легкая добыча, однако время еще не настало. Шекет дрожит от желания укусить мальчишку. Но не надо торопиться. Всему свое время.