Зои Аарсен - Холодный как мрамор [litres]

– Могу я войти? – спросила она.

– Не думаю, что это хорошая идея, – ответила я, не желая ставить под угрозу то, над чем работала моя мама в этот самый момент, пытаясь спасти мое будущее.

Вайолет нервно сморщила нос и поправила лямку сумки на плече.

– Понимаешь, я просто хотела поблагодарить. И рассказать тебе побольше о том, как все это началось, чтобы ты понимала, что это не была моя вина.

Я хотела было ответить, что мне все равно, чья это была вина, но она продолжила:

– Я не плохой человек, МакКенна. Меня смущает то, что ты, вероятно, так думаешь, особенно по причине того…

Вайолет замялась, но затем продолжила свою мысль:

– Ты прекрасна. Не думаю, что я когда-либо сделала бы то, что сделала ты.

Вопреки здравому смыслу я позволила ей войти и сесть в гостиной.

– Я знаю, моя кожа выглядит ужасно, – не стесняясь, признала Вайолет. – Врачи думают, это из-за того, что долго находилась в снегу.

Я была готова заключить пари на то, что ее кожа испортилась, когда я заморозила все ее тело во время игры «Легкий как перышко, холодный как мрамор», – но было бы лучше, чтобы она не узнала об этом.

– Даже не знаю, с чего начать. Эта, скажем так, рутина была моей жизнью больше года. Это было тем, о чем я только и думала тогда, – кого они хотели, чтобы я нашла. Каким образом подвести людей к тому, чтобы они согласились получить от меня предсказание смерти. О, как я отвратительно себя чувствовала после их смерти. Я надеялась, что вещи примут более благоприятный оборот, когда мы переедем в Уиллоу. Но… прошло не много времени, прежде чем рутина вернулась. И люди, которых они просили меня достать им… Я меньше всего желала им смерти. Ты должна мне верить.

Я не была уверена, что когда-нибудь смогу полностью верить Вайолет, но мне хотелось ее выслушать.

– Так как же все началось?

Вайолет откинулась на диване и положила ногу на ногу, готовясь рассказать мне всю историю. Она сделала глубокий вдох, как будто ей было сложно даже вспоминать, как все это началось, и смотрела на кожу вокруг ногтей, пока говорила:

– Первый раз, когда я их увидела, была ночь после смерти моей бабушки. Я была в своей спальне в Лейк-Форест, это было поздней осенью. Я думала, что это дурной сон – ну, вроде того, когда ты знаешь, что это только снится, но твое сердце сильно стучит, и ты просыпаешься в поту и двигаешь руками и ногами, и тебе требуется время, чтобы успокоиться после пробуждения.

У меня у самой бывали похожие сны. Перед глазами мелькнули дом в огне и силуэт моей сестры, махавшей мне на прощание из окна.

– Но это был не сон, – продолжила Вайолет более низким голосом. – Они появлялись в виде… голубого света. Я увидела их в зеркале в спальне в первый раз, будто они были отражениями. Затем поняла, что они были шарами света, летающими по моей комнате, а вовсе не отражениями чего-либо в зеркале.

Их было пятеро, и в тот момент, когда они впервые появились, я не знала, что это было. Они не совсем говорили со мной – ну, не с помощью слов, например, – поэтому не знаю, как объяснить это, но они дали мне ясно понять, что хотели, чтобы я достала им одного . «Кого это одного?» – недоумевала я. Тогда они подняли одну плюшевую игрушку с кровати и заставили ее летать вокруг меня. Только одну.

Естественно, все это меня напугало, но я убедила себя, что это была всего лишь галлюцинация. Я не сказала ничего своим родителям. Моя бабушка незадолго до этого скончалась, и мой папа был слишком занят организацией похорон. А мать уже билась в истерике из-за его предложения поскорее переехать в Уиллоу, пока они оформляли завещание бабушки. Моя мама стала партнером юридической компании, где работала с самого моего рождения, поэтому она не хотела переезжать в какой-то маленький городок в Висконсине. Им не нужен был дополнительный стресс, связанный с дочерью, которая сходила с ума, поэтому я ничего им не сказала.

Фактически, к тому времени, когда мы похоронили бабушку и я вернулась в школу, я забыла о светящихся шарах и о летающих игрушках. Но потом, где-то две или три недели спустя, в классе у этого парня по имени Майкл оказалась колода карт. Он хотел поиграть в «Войну», но, когда мы разбили на всех колоду, у меня начались какие-то странные ощущения. Мой затылок начало покалывать и отдавать прохладой, как когда кто-то заплетает волосы. Или помнишь то чувство, овладевающее тобой в канун Рождества, когда ты маленькая и знаешь, что Санта в пути. Один только взгляд на карты заставлял меня чувствовать, что я должна была их взять, поэтому я взяла их и подержала в руках. И сказала: « Ребята, хотите увидеть что-то клевое »?

Я слушала, увлеченная историей, которую рассказывала Вайолет.

Она в чем-то засомневалась и нахмурилась, будто была расстроена тем, о чем собиралась рассказывать дальше.

– Я не знала, что должно было произойти дальше, честно, не знала. У меня просто был странный импульс и слабое предчувствие, что если продолжу, случится что-то важное. Когда я разложила перед собой карты, это было словно… карты не походили на карты. Я видела на каждой из них истории, будто кадры из фильма про жизнь каждого из друзей. Один из них был про Майка Голдсмита: он ездил на велосипеде в темноте. Была история и про мою лучшую подругу Ребекку, кашлявшую кровью в машине скорой помощи. Была и про другую девочку, Брианну, которую я не так хорошо знала, – она всегда поддевала кожу швейной иглой на уроках. И про одного из… – Вайолет затихла на мгновение, будто ушла в воспоминания, прежде чем продолжить, – моих парней – кажется, ты так его называла тогда на баскетбольной площадке.

Я попросила друзей выбрать карту. Я перемешала колоду и держала так, чтобы они смогли выбрать. Первый раз огоньки не уточнили, кого они хотели, чтобы я достала. Это мог быть кто угодно. Но именно Ребекка взяла карту. Я не была уверена, что делать дальше, поэтому сказала ей положить карту обратно в колоду. Я снова помешала карты, но ничего не произошло. Все начали дразнить меня, это было что-то вроде: « Ух ты, классный фокус, Вайолет ».

Но у меня все еще оставалось чувство, что что-то должно было произойти, поэтому я просто положила колоду на стол и посмотрела на нее. Затем одна карта из колоды поднялась. Это было… – она зажмурила глаза и потрясла головой, будто воспоминание о том дне до сих пор ее волновало, – просто… невероятно. Я знала, даже не глядя, что это была выбранная Ребеккой карта, – и оказалась права. Все были в восторге. Они думали, что это здорово. Ну, это было вроде трюка с восьмеркой червей. Никто, кроме меня, не знал, что карта имела какую-то связь со смертью Ребекки в машине скорой помощи.

Когда я была с Ребеккой в те выходные, карточный трюк не казался мне чем-то особенным. Но в следующий понедельник она не появилась в школе. Я узнала, что поздно вечером в субботу она пешком шла домой после подработки няней и была сбита машиной, которая просто… уехала с места аварии. Я не знала, что это действительно случится. Честно. Не знала.