Зои Аарсен - Холодный как мрамор [litres]

– Боже, – прокомментировала я. Глаза Вайолет опухали по мере того, как ее захватывали эмоции. Я не сказала ей, что видела Ребекку в зеркале Кирстен в книжном.

Вайолет засуетилась и фыркнула.

– Вот так, – сказала она. – Это было только начало. После смерти Ребекки снова появились огоньки. Они хотели, чтобы я им еще кого-то достала, и на тот раз они открыли мой ежедневник и показали, что им нужна была эта девочка – Брианна, с которой я посещала несколько классов. Мы даже не были подругами. Я имею в виду, что она много времени проводила за видеоиграми и в основном тусовалась с ребятами, которые все свободное время проводили на «Твиче». Но я все понимала: они хотели, чтобы я рассказала ей, как она умрет. Я сказала, что не стану этого делать. Ты наверняка мне не веришь, но Ребекка была моей подругой. Они меня обманули. Они заставили меня почувствовать то, что у меня была крутая магическая сила, но затем я осознала…

Вайолет замолчала, но мне хотелось, чтобы она продолжила, поэтому я спросила:

– Что случилось, когда ты сказала им, что не сделаешь этого?

С горечью в голосе Вайолет ответила:

– Кажется, это произошло где-то через две недели. У моей мамы откуда ни возьмись произошел такой случай. Каким-то образом ее фен ударил ее током, когда она собиралась на работу утром. Я обнаружила ее лежащей на полу ванной комнаты, и во время разговора по телефону со службой скорой помощи услышала голоса в голове, повторявшие имя Брианны снова и снова. Врачи сказали, что мама чудом избежала повреждения мозга.

– Я не совсем понимаю эту часть, – вмешалась я. – Зачем им вредить твоей матери, а не тебе? Если они действительно духи твоих сестер, тогда она и их мать тоже.

– Я правда не знаю, – призналась Вайолет. – У моей матери было много проблем с фертильностью перед моим рождением. Моя бабушка говорила мне перед смертью, что она начинала волноваться о душевном состоянии моей мамы, когда та потеряла третьего ребенка. Ну, три мертворожденных ребенка подряд. Это… понимаешь? Я не могу даже представить.

Поскольку эта часть перекликалась с историей матери Трея и семьей Симмонсов, я решилась спросить:

– Есть ли вероятность того, что кто-то мог чем-то помогать твоей маме, когда ты была у нее в животе? Читать специальные молитвы или… ну, заклятья?

Вайолет пожала плечами.

– Я не знаю. Вероятно, много людей за нее молились – по крайней мере, так говорили. – Она поколебалась, но затем ее взгляд прояснился.

– Моя бабушка по отцовской линии – та, что жила здесь, в Уиллоу, – увлекалась травами, картами Таро и всем в таком духе. У нее на удачу лежала засушенная петрушка по всему дому. На самом деле она сажала розовый куст в своем саду после каждого выкидыша моей мамы – как более современный способ почтить память каждого нерожденного ребенка.

Пять розовых кустов. В ту ночь на новогодней вечеринке Вайолет у меня было сильное покалывание в затылке, когда я проходила мимо них. Я должна была догадаться, что они были как-то связаны с заклятием, наложенным на мать Вайолет.

– И примерно в это время твой отец преподавал в Чикаго, – сказала я, не желая поднимать больную тему, но надеясь узнать, как много она знала о прошлом Трея.

Вайолет подняла глаза и смахнула слезу.

– Ну да. Родители не идеальны, ты знаешь. Женщины кидаются на моего отца, куда бы он ни пошел. Это смущает, правда. Официантки флиртуют с ним прямо в моем присутствии. Я не знала ничего о Трее до смерти моей бабушки и нашего переезда сюда. Затем мой отец решил, что будет лучше рассказать мне прежде, чем до меня дойдут слухи и я сама все узнаю. Думаю, они познакомились в кампусе университета и у них была связь, так как оба выросли в этом городе.

– Зачем вы переехали сюда? – спросила я. Мне казалось, что Майкл Симмонс старался насколько возможно держать подальше жену и дочь от Уиллоу, Мэри Джейн Свенссон и своего внебрачного сына.

Она посмотрела на меня в недоумении и ответила.

– Моя бабушка завещала все мне. Дом, землю – все. Брат моего отца подал на нас в суд, чтобы получить долю наследства для своих детей. Мне правда не нужно было все это, понимаешь? Странно, когда тебя ненавидят двоюродные братья и сестры. Но адвокаты моего отца посоветовали переехать сюда и занять дом, так как пребывание на месте жительства укрепило бы мои притязания.

Все это казалось мне странным. Кто оставит всю недвижимость шестнадцатилетней девочке?

– Как ты думаешь, почему твоя бабушка завещала все тебе?

Перед тем как ответить, Вайолет долгое время молчала и смотрела на свои сложенные на коленях руки.

– Я думаю, ей было меня жаль. Из-за всего этого.

Она сделала рукой круг.

– Понимаешь, я ведь была вынуждена приговаривать людей к смерти каждый месяц. Перед смертью моя бабушка приносила им жертвы. Она написала мне письмо о том, как все это работало и чего мне следовало ожидать. И она извинялась в нем тысячу раз. Но письмо было привязано ко всем ее правовым вопросам, поэтому адвокат не отдавал мне его целых полгода после ее смерти. К тому времени я уже поняла, чего мне следовало ожидать, но не знала, почему мне приказывали убивать людей. В письме было указано, что обязательство также являлось моим наследством.

Вайолет подавила рыдания после признания в том, что убивала людей. Осенью, когда мы противостояли ей в школе, она категорически отрицала, что когда-либо убивала кого-то, но теперь приняла ответственность и осознала всю серьезность своих действий. Даже если бы мы предотвратили смерть Стефани де Мило во время прошлого лунного цикла, на совести Вайолет все равно было четырнадцать жертв.

– Моя бабушка проявила больше ума во всем этом, чем я. В письме она рассказала мне, что работала волонтером в домах престарелых, чтобы заключать сделку с духами и вносить предложения о том, кого приносить в жертву. Она рассказывала истории неизлечимым больным, которые и так бы рано или поздно умерли. Но духи никогда не позволяли мне выбирать. Вместо этого они сами говорили, кого хотели.

– Ого, – сказала я. Бабушка. Похоже, я угадала: это бабушка Вайолет наложила на мать Вайолет первое заклятие.

– Ты не расскажешь ничего из этого моей маме, ладно? – сказала Вайолет, вытирая щеки тыльными сторонами ладоней. – Она не знает ничего из этого – даже о Трее. Она умрет, если о нем узнает.

Я с трудом в это верила. Миссис Симмонс присутствовала в зале суда в ноябре. Разумеется, она могла заметить сходство между Треем и ее мужем.

Хотя Вайолет только что рассказала мне больше, чем я когда-либо могла ожидать узнать о возникновении проклятья, которое убило моих подруг, я все еще не доверяла ей настолько, чтобы рассказать о договоре между ее отцом и матерью Трея. Я не знала, на что конкретно согласилась мать Трея и как она нарушила договор, – мне нужно смириться с тем, что я могла так никогда и не узнать об этом.