Александр Матюхин - 25 трупов Страшной общаги [сборник litres]

Медленно и устало двигаясь по перрону, Зина совсем не замечала Павлика. Она тяжело дышала, ее раскрасневшееся лицо лоснилось от пота.

Когда подкатил поезд, Павлик едва успел незаметно юркнуть за ней в вагон, прошел в дальний конец и сел, накрывшись капюшоном.

Зина стояла у дверей, не замечая его. Она выглядела несчастной и вздрагивала. Лишь ненадолго лицо девушки озарялось слабой улыбкой: когда она вынимала из рюкзака что-то пожевать или когда вглядывалась в лица людей, пропуская их на выход. Кротко и дружелюбно она уступала им дорогу, стараясь коснуться руками, или даже незаметно нюхала волосы пассажиров.

В напряжении Павлик не сводил с Зины глаз. Перестав жевать, толстуха свесила на грудь тяжелый подбородок, сложила руки на животе и задремала.

На подъезде к «Обухово» народу поубавилось и Павлик опасался, что Зина заметит его. Но толстуха не заметила. Тяжело ступая, она вышла из вагона и поплелась к эскалатору.

Осторожно Павлик следовал за ней, отмечая, что Зина ведет себя все страннее и страннее.

Вот она начала тащиться как черепаха. Как тогда, когда Павлик провожал ее. Вот прохожие недовольно огибают ее, стараясь не оборачиваться.

Вот Зина подходит к группе громко смеющихся молодых людей, которые явно обсуждают что-то интересное. Вот толстуха улыбается и медленно обтекает их.

Павлик идет за ней, глядя в пол, чтобы Зина не уловила его взгляд. Вот он случайно задевает одну из девушек, извиняется. Вот он снова поднимает глаза в поисках Зины. Толстухи на перроне нет.

В потрясении Павлик застыл на подступе к эскалатору: «Да как это возможно? Я что, спятил?!»

Павлика толкнули. Еще и еще. Лишь громкий гудок поезда заставил его очнуться. Надвинув капюшон, Павлик побежал по перрону в надежде отыскать Зину. Ничего.

Ему стало казаться, что все на него смотрят. Он устало сел на скамью и задумался. Тревога жгла Павлика изнутри. В отчаянии он прыгнул в первый попавшийся поезд и поехал, сам не зная куда. Перемещаясь по станциям, Павлик перебирался из вагона в вагон, с ветки на ветку. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Павлик пробыл в метро до самой ночи. Пока не оказался на «Московской».

Услышав, что метро закрывается, он уныло подошел к краю перрона. Подъехавший поезд распахнул перед ним двери, словно чудище – пасть. В вагоне стояла Зина.

«Как? – промелькнуло у Павлика в голове. – Я же видел , как она выходила?»

Заметив Павлика, Зина удивленно выпучила глаза. Неловко шагнув из вагона, она попятилась спиной вперед в сторону эскалатора:

– Привет.

– П-привет, – Павлик сделал выпад, желая приблизиться к Зине.

Толстуха отпрянула. Приглядевшись к ней, Павлик обнаружил с удивлением, что выглядела она отдохнувшей и незареванной.

Павлик широко шагнул к Зине. Лицо ее исказилось. Резко развернувшись, толстуха рванула с места с такой скоростью, что Павлик не поверил глазам.

Не успел он ничего осознать, как Зина уже неслась от него прочь по абсолютно безлюдному перрону. Павлик бросился за ней. Одним прыжком толстуха ловко вскочила на эскалатор. Ее пухлые ляжки белели в тусклом свете ламп, волосы раздувались от ветра.

«Что это за чертовщина?» – в ужасе подумал Павлик, ступив на первую движущуюся ступень.

Обернувшись и заметив его, толстуха снова выпучила глаза и, перескакивая через ступеньки, буквально полетела наверх. Павлик ринулся за ней, стараясь не отставать.

В темном, мрачном подземном переходе не было ни души. Лишь сырость. Лишь тяжелый стук Зининых каблуков. То и дело оборачиваясь, толстуха бежала и бежала от Павлика. Холодея внутри, Павлик мчался за ней.

Забегая за поворот, краем глаза он приметил сидящую на земле нищенку с младенцем на руках. От этого ему ненадолго стало легче: они были в переходе не одни с Зиной. И вдруг зрение снова обмануло Павлика. Только что маячившая перед ним Зина исчезла.

Зарычав от злости и отчаяния, Павлик ускорился. Пролетев лестницу, вынырнул из тоннеля на свежий воздух. Вдалеке он заметил удаляющийся силуэт толстухи:

– Все равно я тебя поймаю!

Сколько длилась их погоня, он не понимал. Слева и справа от Павлика мелькали дома, перекрестки улиц, изредка проезжали машины. Он мчался, замечая под своими ногами обертки, огрызки, фантики от конфет, которые рассыпала Зина. Словно издеваясь, толстуха ела на ходу! Темп ее заметно уменьшился, Зина явно начала выдыхаться и оглядывалась с тревогой.

Наконец она начала сдавать. Павлик неумолимо приближался к Зине. Он уже мог разглядеть, как лоснится от пота ее лицо. Стиснув зубы, Павлик сделал рывок и, упав на землю, ухватил Зину двумя руками за пухлую щиколотку.

Щиколотка толстухи оказалась холодной, гладкой и липкой. А еще абсолютно мягкой. В ужасе Павлик осознал, что в ее ноге, похоже, нет костей. Подавив желание отпустить Зину, он вцепился в щиколотку крепче. Толстуха замолотила ногами. Ощущения были такими, словно Павлик поймал крупную рыбу голыми руками и теперь старался не упустить ее.

Ее вид до смерти пугал Павлика, но он не сдавался:

– Я с-с самого начала п-подозревал, что это ты! Монстр!

Зина неловко развернулась, чтобы поглядеть на Павлика:

– Чего?! – Глаза ее вывалились еще сильнее. Брызгая слюнями, толстуха тяжело дышала: – Отпусти! Ай, да что тебе нужно?! – Ее тонкие волосы прилипли к голове, делая мягкий череп совсем гладким. Щеки Зины тряслись от усилий.

– Чудовище! – сжав пальцы, выпалил Павлик. – Я знаю, что это ты убиваешь людей в метро!

– А?! – Зинино лицо стало красным, как помидор.

Она неловко пыталась перевернуться с живота, но не могла. Тогда Зина разрыдалась.

Не ожидая такого, Павлик ослабил хватку. Внезапно он понял, что сам не верит в то, что говорит. Ну не могла эта рыхлая, неуклюжая толстуха кого-то убить. Она даже не могла вырваться из рук Павлика.

Почувствовав, что Павлик ослабил хватку, Зина дернулась и, неестественно согнувшись пополам, буквально вытекла из его рук.

Поднявшись, девушка зашагала прочь от Павлика, рыдая навзрыд.

– Кто же ты такая? – выкрикнул Павлик ей вслед.

– Я – Зина! – проныла толстуха. – Сам ты чудовище!

Очнулся Павлик в каких-то кустах. Робкое солнце тускло светило сквозь облака. Тело и одежда были мокрыми и липкими от пота. Он был жутко голоден и замерз. Размявшись, Павлик с трудом встал и выглянул из кустов.

Вокруг него плотным потоком спешили люди. Кто-то говорил по телефону, кто-то спорил с попутчиком. Прохожие торопились в метро, исчезая в черной пасти подземного перехода.

Кое-как выбравшись из кустов, Павлик вышел на асфальт, к людям, и стал оглядываться, тормозя поток. Пешеходы раздраженно огибали его, окрикивали. Хлопая глазами, Павлик вздрагивал и никак не мог понять, куда же ему идти. Денег у него не было.