Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

Она заморгала, озадаченная вопросом.

– Нормально.

– Не знобит, не тошнит, голова не кружится?

Теперь она окончательно растерялась.

– А должна?

– Вообще-то я все жду, когда у тебя начнется истерика. – Я слегка улыбнулся, ожидая от нее возражений. Она вряд ли захочет, чтобы за нее беспокоились.

Ей понадобилось время, чтобы найтись с ответом. Взгляд слегка расфокусировался. Так она выглядела иногда, когда я улыбался ей. Неужели я и ее… ослеплял?

Я был бы счастлив поверить в это.

– Ну и зря. Я умею вытеснять неприятные впечатления, – ответила она, и ее дыхание чуть заметно участилось.

Значит, у нее большой опыт неприятных впечатлений? И ее жизнь всегда настолько рискованна?

– И все-таки, – сказал я, – мне будет спокойнее, когда внутри у тебя прибавится еды и сахара.

Вернулась официантка с колой и хлебной корзинкой, поставила их передо мной и пока спрашивала, готов ли я сделать заказ, все норовила заглянуть мне в глаза. Я дал понять, что она должна обслужить Беллу, и снова отключился. Ее мысли были непристойны.

– Эмм… – Белла быстро просмотрела меню. – Мне равиоли с грибами.

Официантка живо повернулась ко мне:

– А вам?

– Мне ничего.

Белла состроила гримаску. Хм. Наверняка заметила, что я никогда не ем. Она все замечает. А я вечно забываю, что с ней надо быть осторожным.

Я дождался, когда мы снова остались вдвоем.

– Пей, – велел я.

И был удивлен, когда она послушалась немедленно и без возражений. Она пила, пока ее стакан не опустел, и я придвинул к ней второй, чуть нахмурившись. Жажда или все-таки шок?

Она отпила еще немного и передернулась.

– Тебя знобит?

– Это от колы, – объяснила она, но опять поежилась, ее губы задрожали, будто она вот-вот застучит зубами.

Ее симпатичная блузка выглядела слишком тонкой, чтобы согревать, облегала ее как вторая кожа и казалась почти такой же непрочной, как и первая.

– А куртку ты не взяла?

– Взяла. – Она слегка озадаченно огляделась. – Ой, я же оставила ее в машине у Джессики.

Я снял куртку с себя, жалея, что этот жест неизбежно будет испорчен температурой моего тела. Как хорошо было бы предложить ей нагретую куртку. Она уставилась на меня, ее щеки снова раскраснелись. О чем она сейчас думала?

Протянутую через стол куртку она сразу же надела и снова поежилась.

Да уж, хорошо быть теплым.

– Спасибо, – сказала она, глубоко вздохнула и подтянула повыше слишком длинные рукава. Потом сделала еще один глубокий вдох.

Стало быть, вечер наконец начинает налаживаться? Цвет ее лица по-прежнему не внушал опасений. Рядом с глубокой синевой рубашки он напоминал сливки и розы.

– Этот синий цвет хорошо гармонирует с твоей кожей, – сделал я комплимент. Просто сказал, что есть.

Выглядела она хорошо, но рисковать все-таки не стоило. Я придвинул к ней хлебную корзинку.

– Никакого шока у меня нет, и истерики не предвидится, – возразила она, догадавшись, чем вызван мой жест.

– На твоем месте любой нормальный человек был бы в шоке. Но ты даже испуганной не выглядишь. – Я неодобрительно уставился на нее, гадая, почему бы ей не быть нормальной, а потом задавшись вопросом, действительно ли я этого от нее хочу.

– С тобой мне очень спокойно, – объяснила она со взглядом, полным доверия. Доверия, которого я не заслуживал.

Все ее инстинкты были ошибочными, искаженными. Видимо, в этом и заключалась проблема. Она не распознавала опасность так, как следовало бы человеческому существу, и реагировала прямо противоположным образом. Вместо того чтобы убегать, медлила и тянулась к тому, что должно было ее отпугивать.

Как же я могу защитить ее от самого себя, если этого не хочет ни один из нас?

– Все намного сложнее, чем я предполагал, – пробормотал я.

Я видел, как она обдумывает мои слова, и попытался понять, как она их восприняла. Вытащив из корзинки хлебную палочку, она принялась грызть ее, кажется, не замечая, что делает. Некоторое время она жевала, потом задумчиво склонила голову набок.

– Такие светлые глаза у тебя бывают, когда ты в хорошем настроении, – небрежным тоном заметила она.

Ее наблюдение, высказанное так буднично, поразило меня.

– Что?

– А когда у тебя черные глаза, ты злишься и психуешь, и я уже знаю, чего от тебя ждать. У меня на этот счет есть гипотеза, – беспечно продолжала она.

Значит, она все же придумала объяснение сама. А как же иначе. С затаенным ужасом я задумался, насколько близко она подошла к истине.

– Опять?

– Угу. – С совершенно невозмутимым видом она прожевала еще один кусок. Как будто и не обсуждала свойства демона с самим демоном.

– Надеюсь, на этот раз фантазия тебя не подвела, – не дождавшись продолжения, соврал я. На что я в самом деле надеялся, так на то, что она ошиблась – попала пальцем в небо. – Или ты по-прежнему заимствуешь идеи из комиксов?

– Ну нет, комиксы тут ни при чем, – немного смутилась она, – но и моя фантазия тоже.

– Ну и?.. – сквозь зубы подсказал я.

Не может быть, чтобы она рассуждала так спокойно, если бы собиралась завизжать.

И пока она медлила, прикусив губу, явилась официантка с ее заказом. Я почти не обращал на официантку внимания, пока она ставила тарелку перед Беллой и спрашивала, не надумал ли я что-нибудь заказать.

От еды я отказался, только попросил еще колы. О пустых стаканах ей пришлось напоминать.

– Так что ты говорила? – нетерпеливо спросил я, когда мы с Беллой снова остались вдвоем.

– Расскажу в машине, – понизила голос она. О, плохо дело. Она отказывалась говорить здесь, пока мы окружены людьми. – Но только если… – вдруг добавила она.

– Условия ставишь? – почти зарычал я, не справившись с напряжением.

– А как же. Надо же кое-что прояснить.

– А как же, – резким тоном согласился я.

Вероятно, ее вопросов мне хватит, чтобы понять, в каком направлении ведут ее мысли. Но как на них ответить? Правдоподобно соврать? Или отпугнуть ее чистой правдой? Или ничего не говорить, если я так и не приму решение?

Мы сидели молча, пока официантка не принесла нам еще газировки.

– Валяй, – сказал я, как только официантка отошла, и сжал зубы.

– Почему ты здесь, в Порт-Анджелесе?

Слишком легкий вопрос – для нее. Она не выдавала себя ничем, в то время как мой ответ, если он честный, выдал бы сразу чересчур многое. Пусть сначала скажет что-нибудь сама.

– Дальше, – ушел от ответа я.

– Но этот же самый легкий!

– Дальше, – повторил я.

Мой отказ отвечать раздосадовал ее. Она перевела взгляд с меня на свою еду. Медленно, глубоко задумавшись, откусила и принялась тщательно пережевывать.

Пока она ела, мне в голову пришло странное сравнение. Всего на миг я увидел Персефону с гранатом в руке. Обрекающую себя на возвращение в царство Аида.