Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

Значит, вот кто я такой? Сам Аид, который позарился на весну, похитил ее, приговорил к существованию в вечной ночи. Я попытался отогнать видение, но безуспешно.

Она запила равиоли колой и только потом снова взглянула на меня. И прищурилась с подозрением.

– Ладно, – заговорила она. – Предположим – чисто гипотетически, конечно, – что некто знает, о чем думают другие люди, ну, знаешь, умеет читать чужие мысли… за редким исключением.

Могло быть и хуже.

Вот почему она слегка улыбнулась тогда, в машине. Догадливая же она – кроме нее, никто об этом ни разу не догадался. Кроме Карлайла, но поначалу это было очевидно – я отвечал на его мысли прежде, чем он успевал высказать их. Что происходит, он понял раньше, чем я.

Этот вопрос был не так плох, как первый. Несмотря на то что она явно понимала – со мной что-то не так, объяснение могло оказаться безобидным. В конце концов, канонические вампиры телепатией не владеют. Я согласился с ее гипотезой.

– За единственным исключением, – поправил я. – Гипотетически.

Она с трудом подавила улыбку: моя неопределенная честность пришлась ей по душе.

– Хорошо, пусть будет единственным. И как же это происходит? Есть ли какие-то ограничения? Каким образом этот… некто находит другого человека точно вовремя? Как он узнает, что она в беде?

– Гипотетически?

– Само собой. – Ее губы подрагивали, прозрачные карие глаза живо вспыхнули.

– Ну, если… – я медлил, – этот некто…

– Пусть будет Джо, – предложила она.

Ее воодушевление вызвало у меня улыбку. Неужели она и вправду считает, что истина окажется благом? Будь мои секреты хорошими, зачем бы мне понадобилось таить их от нее?

– Стало быть, Джо, – согласился я. – Этому Джо достаточно не отвлекаться, и точное время знать уже не обязательно. – Я покачал головой и сдержал дрожь при мысли, что сегодня чуть было не опоздал. – Только тебе под силу умудриться вляпаться в неприятности в таком маленьком городишке. Знаешь, ты ведь могла на целое десятилетие испортить в нем статистику уровня преступности.

Она выпятила губы, уголки которых опустились.

– Мы рассуждаем чисто гипотетически.

Ее досада меня рассмешила.

Ее губы, ее кожа… на вид такие нежные. Мне хотелось знать, в самом ли деле они такие бархатистые, как кажется. Немыслимо. Единственного прикосновения хватит, чтобы вызвать у нее отвращение.

– Точно, – согласился я, возвращаясь к разговору, что бы не пасть духом окончательно. – Будем называть тебя «Джейн»?

Она подалась вперед, с ее лица исчезли все следы насмешки и раздражения.

– Как ты узнал? – приглушенно спросила она.

Сказать ей правду? И если да, какую долю правды?

Мне хотелось рассказать ей. Хотелось заслужить доверие, которое я все еще читал на ее лице.

Словно услышав мои мысли, она зашептала:

– Послушай, ты можешь мне довериться, – и протянула руку, словно собираясь коснуться моих ладоней, сложенных на пустом столе.

Я отстранился – боясь даже подумать, как она воспримет каменную твердость моей ледяной кожи, – и она убрала руку.

Я знал, что мог бы доверить ей свои секреты. Она честна и благородна, порядочна до мозга костей. Но я не был уверен, что эти секреты ее не ужаснут. Она непременно ужаснется. Истина и впрямь ужасна.

– Даже не знаю, есть ли у меня еще выбор, – пробормотал я. Мне вспомнилось, как я когда-то поддразнивал ее, упрекая за удивительную невнимательность . И этим ее обидел, если правильно расценил выражение ее лица. Что ж, по крайней мере, теперь я мог исправить свою ошибку. – Я ошибся, ты гораздо наблюдательнее, чем я полагал. – И хотя она этого еще не знала, я уже ставил ей в заслугу очень многое.

– А я думала, ты всегда прав, – с улыбкой подтрунивая надо мной, отозвалась она.

– Раньше был всегда. – Раньше я знал, что делаю. Раньше я всегда был уверен в себе. А теперь все сменилось хаосом и смятением. Но я бы ни на что не променял их. Если этот хаос означал, что я рядом с Беллой. – Насчет тебя я ошибся еще в одном, – продолжал я, стремясь сразу расставить все по местам. – Ты притягиваешь к себе не просто неприятности. Ты, как магнит, тянешь к себе настоящие беды . Если в радиусе десяти миль есть хоть какая-нибудь опасность, она обязательно найдет тебя.

Почему ее? Что она натворила, чтобы заслужить такое?

Лицо Беллы снова стало серьезным.

– Ты и себя относишь к этой категории?

В этом вопросе честность была важнее, чем в каком-либо другом.

– Однозначно.

Ее глаза чуть сузились – но уже не с подозрением, а со странной озабоченностью. Губы изогнулись в особенной улыбке, которую я видел на ее лице, только когда она сталкивалась с чужой болью. Медленно и намеренно она вновь протянула руку через стол. Я отодвинул ладони на дюйм, но она словно не заметила, твердо решив прикоснуться ко мне. Я затаил дыхание – но не от ее запаха, а от внезапного, ошеломляющего напряжения. Страха. Моя кожа вызовет у нее отвращение. Она сбежит.

Она легко скользнула кончиками пальцев по тыльной стороне моей ладони. Ощущений, подобных теплу ее ласкового, намеренного прикосновения, я не испытывал никогда. Это было наслаждение в чистом виде – почти, если бы не мой страх. Я не сводил глаз с ее лица, когда она почувствовала ледяную твердость моей кожи, и по-прежнему боялся дышать.

Ее улыбка, выражающая заботу и беспокойство, стала шире, заметно потеплела.

– Спасибо, – произнесла она, ответив на мой взгляд своим, искренним и пристальным. – Ты спас меня уже во второй раз.

Ее нежные пальцы задержались на моей коже, словно касаться ее им было приятно.

Я ответил так беспечно, как только мог:

– Пусть третьего не будет, ладно?

На это она слегка нахмурилась, но кивнула.

Я высвободил ладони из-под ее рук. Какими бы изумительными ни были ее прикосновения, я не собирался ждать, когда волшебство ее терпимости иссякнет и сменится отвращением. И потому спрятал руки под стол.

В ее мыслях по-прежнему царила тишина, но я читал по ее глазам, видел в них доверие и радостное изумление. И в тот момент понимал, что хочу ответить на ее вопросы. Не потому, что должен. И не потому, что хочу от нее доверия.

Мне хочется, чтобы она узнала меня.

– Я последовал за тобой в Порт-Анджелес, – заговорил я, и слова полились из меня сплошным потоком, так что некогда было их обдумывать. Я сознавал опасность истины и риск, на который иду. В любой момент ее неестественное спокойствие могло дать трещину и вылиться в истерику. Но это, напротив, побудило меня говорить еще быстрее. – Никогда прежде я даже не пытался спасать кому-то жизнь, и оказалось, что это гораздо сложнее, чем я думал. Но, вероятно, все дело в тебе. В жизни обычных людей, как правило, намного меньше катастроф.