Стефани Майер - Солнце полуночи [litres]

В любом случае на сегодняшний вечер истины ей уже более чем достаточно.

Когда я снова взглянул на нее, она была бледнее, чем прежде, но держалась.

– Готова ехать домой? – спросил я.

– Готова уехать, – ответила она, выбирая слова так тщательно, будто простое «да» не могло выразить весь смысл, который она вкладывала в свои слова.

Досадно.

Вернулась официантка. Из-за перегородки она услышала последнюю фразу Беллы и решила предложить мне еще что-нибудь. Мысленно она была согласна сделать мне такие предложения, что так и подмывало закатить глаза.

– Ну, как у вас дела? – поинтересовалась она у меня.

– Счет, пожалуйста. Благодарю, – бросил я ей, не сводя глаз с Беллы.

Официантка задышала чаще, на миг – пользуясь выражением Беллы – ослепленная моим голосом.

В момент внезапного обострения проницательности, услышав, как мой голос звучит в мыслях этого незначительного человеческого существа, я вдруг понял, почему сегодня вызываю такое восхищение, вдобавок незапятнанное обычной долей страха.

Все из-за Беллы. Изо всех сил пытаясь быть безопасным для нее, менее пугающим и более человечным , я перестарался. И теперь другие люди видели только мою красоту, поскольку способность внушать ужас я тщательно сдерживал.

Я взглянул на официантку, ожидая, когда она опомнится. Теперь, когда я понял, в чем дело, происходящее выглядело забавно.

– Да-да. Вот, пожалуйста. – Она вручила мне папку со счетом, думая о визитке, которую подсунула под него. Визитке с ее именем и телефоном.

Да, и правда смешно.

Деньги были у меня наготове. Я сразу же отдал папку, чтобы она не тратила время на пустое ожидание звонка, которого не будет.

– Сдачи не надо, – сказал я официантке, надеясь подсластить ее разочарование щедрыми чаевыми.

Я встал, и Белла быстро последовала моему примеру. Хотел было предложить ей руку, но решил, что и без того слишком часто искушал судьбу сегодня вечером. Я поблагодарил официантку, не сводя глаз с лица Беллы. Кажется, она тоже уловила юмор ситуации.

К выходу я шел так близко к Белле, как только осмелился. Настолько близко, что исходящее от нее тепло казалось прикосновением к левой стороне моего тела. Пока я придерживал для нее дверь, она тихонько вздохнула, и я задумался о том, что ее гложет. Заглянул ей в глаза, был уже готов спросить, но вдруг она потупилась и, кажется, смутилась. Это лишь распалило во мне любопытство, хоть и вызвало нежелание допытываться. Молчание между нами длилось до тех пор, пока я не открыл перед ней дверцу машины и не сел рядом.

Я включил обогреватель – теплой погоде резко пришел конец, в выстуженной машине Белле было бы неуютно. Она поежилась в моей куртке, на ее губах играла легкая улыбка.

С разговором я не спешил, пока огни набережной не остались позади. Теперь наше уединение ощущалось особенно остро.

Правильно ли я поступил? Машина вдруг стала казаться слишком тесной. В потоки воздуха от обогревателя вплетался запах Беллы, накапливаясь и усиливаясь. Он разросся до состояния отдельной силы, подобной третьему существу в машине. С присутствием которого следовало считаться.

И он добился своего: я ощутил жжение. Но оно было терпимым. Как ни странно, казалось мне уместным. Сегодня я выдал столько тайн – больше, чем ожидал. А она по-прежнему охотно находилась рядом. За это я должен был что-то сделать для нее. Принести жертву. Предать огню.

Вот если бы можно было этим и ограничиться – только жжением, и больше ничем. Но мой рот наполнялся ядом, мышцы сжимались в предвкушении, будто я вышел на охоту.

Пришлось отгонять от себя эти мысли. И я знал, что меня отвлечет.

– Итак, – произнес я, опасаясь, что ее ответ приглушит жжение, – теперь твоя очередь.

– Можно еще один вопрос? – вместо того чтобы ответить мне, осторожно попросила она.

Я был на грани и опасался худшего. Но продлить этот момент было бы заманчиво. Видеть, как она находится рядом по своей воле, пусть даже всего на несколько секунд. Вздохнув, я обдумал дилемму и ответил:

– Один.

– Слушай… – Она на миг замялась, словно решая, какой из вопросов задать. – А как ты понял, что я не заходила в книжный, а сразу направилась на юг? Я просто никак не могу понять, как ты об этом узнал.

Я не сводил глаз с ветрового стекла. Вот он, еще один вопрос, в котором она ничем себя не выдает, а мой ответ откроет слишком многое.

– Мне казалось, мы теперь откровенны друг с другом, – осуждающе и разочарованно заметила она.

Забавно. Она вела себя неизменно уклончиво, причем даже не прилагая стараний.

Что ж, она хочет от меня откровенности. А этот разговор все равно ничем хорошим не кончится.

– Ну хорошо, – ответил я. – Я следовал за тобой по запаху.

Мне хотелось взглянуть ей в лицо, но я боялся того, что на нем увижу. И вместо этого я стал прислушиваться к ее дыханию: сначала оно ускорилось, потом снова выровнялось. Спустя минуту она снова заговорила, и ее голос звучал спокойнее, чем я ожидал.

– Ты так и не ответил на один из моих первых вопросов…

Я бросил на нее взгляд и нахмурился. Она тоже тянула время.

– Какой?

– Как ты читаешь мысли? – спросила она, повторяя тот же вопрос, который задала в ресторане. – Ты можешь прочитать мысли любого человека, где бы он ни был? Как ты это делаешь? А остальные в твоей семье?.. – Она осеклась и снова вспыхнула.

– Это уже не один вопрос, – указал я.

Она только смотрела на меня, ожидая ответов.

А почему бы не сказать ей? Ведь она уже почти обо всем догадалась, а чтение мыслей – тема гораздо проще той, что нам только предстоит.

– Нет, так умею только я. Но не всегда и не везде. Я должен достаточно хорошо знать человека, которого читаю. Чем лучше знаком мне чей-то… «голос», тем больше расстояние, с которого я могу расслышать его. Но все равно это расстояние не превышает нескольких миль. – Я пытался придумать понятное ей объяснение. Сравнение, доступное ее пониманию. – Это все равно что находиться в огромном зале, полном людей, которые говорят все разом. Голоса на заднем плане сливаются в гул. Иногда мне удается сосредоточиться на одном из них, но лишь в том случае, если этот человек мыслит ясно. Так что я обычно отключаюсь от этого гула – порой он здорово отвлекает. И потом, так проще казаться нормальным , – я нахмурился, – мне постоянно приходится следить за тем, чтобы отвечать не на мысли, а на слова, которые произносит мой собеседник.

– Как думаешь, почему ты не слышишь мои мысли? – спросила она.

Я снова ответил ей правдой и еще одним сравнением.

– Не знаю, – признался я. – Могу лишь предположить, что твой разум работает не так, как у всех. Как будто ты мыслишь на длинных волнах, а я способен принимать только ультракороткие.