Ричард Лаймон - Дикарь [ЛП]

Я рассказал об ударе ножом в спину и как он не причинил ему почти никакого вреда.

Ребята немного разволновались, когда я рассказал, как отрезал Уиттлу нос, но вскоре успокоились и выслушали мое описание погони и прыжка в Темзу.

Под это дело Брикенридж извлек новую бутылку из седельной сумки, и мы принялись за нее. Я чувствовал себя просто отлично.

После моего объяснения произошедшего с отцом Труди, Снукер сказал, что старый хрыч этого заслужил.

— Нечего ему было бить тебя по голове, малыш Вилли.

— Этот момент показывает нам, что бывает, когда неправильно оцениваешь намерения другого, — присовокупил МакСуин.

Я продолжил рассказом о нашем плавании в Плимут, о гибели ирландца и о путешествии через Атлантику. Ребята сидели как завороженные, пока я излагал, как мы пробивались через бурные воды и ужасные бури. Я был весь из себя довольный, полный выпивки и радости от наличия слушателей, ловящих каждое мое слово. Я был необыкновенно воодушевлен. В своем рассказе я уже довел яхту до залива Грейвсенд, когда осознал, что почти ничего не рассказал о несчастной Труди, упомянув только о том, что она вообще была на борту и готовила для нас еду.

Ни словом я не упомянул о том, как Уиттл ее мучил, как она бросила за борт голову ирландца или о том, как я спасал ее от повешения и утопления.

Я опустил эти моменты не ради выгоды. Они просто остались за кадром. И я был этому рад.

Моя радость несколько поблекла, когда я вспомнил все, что случалось с Труди и то, как закончилась ее жизнь.

Я выпил еще виски, и чуть не выронил бутылку, но все-таки успел подхватить ее. Я протянул ее Чейзу.

— Той ночью мы причалили неподалеку от берега. Я ни секунды не сомневался, что Уиттл нас в живых не оставит. Я знал, что нам нужны решительные меры, если мы хотим спасти Труди. Однако Майкл не хотел в этом участвовать. Чертов трус.

У меня были основания называть Майкла чертовым трусом.

Затем внезапно настало утро. Я обнаружил себя завернутым в одеяло рядом с МакСуином, все у меня болело, башка просто готова была лопнуть. Я схватился за голову, чтобы не дать ей разлететься на куски. Это малость помогло.

Солнце еще не взошло. Остальные сопели в две дырочки.

Я лежал, страдая от боли и пытаясь восстановить в памяти вчерашний вечер. Как я вырубился, вспомнить мне не удалось. Какое-то время я не мог припомнить ничего из того, что случилось после моего возвращения от ручья. Затем из обрывочных воспоминаний что-то начало складываться. Вскорости я разобрался с тем, что происходило раньше, чем я добрался до той части своего рассказа, где обозвал Майкла чертовым трусом.

Дальше была пустота.

Я упал в обморок? Или продолжал рассказ? На какое-то время от переживаний мне стало даже хуже, чем от физического недомогания, поскольку я боялся, что рассказал о себе и Саре.

Лежа я чувствовал себя не очень хорошо и потому принял сидячее положение. Сапоги валялись в изголовье, вместе с ремнем, кобурой и обоими кольтами. Я совсем не помнил, как снимал их. По другую сторону от этих вещей трава слиплась от непереваренного жаркого. Это я сделал?

Я осмотрел свою одежду. Даже если я и не удержал ужин, на меня ничего не попало.

Ох, чувствовал я себя дурак дураком.

Во рту пересохло настолько, что мне было трудно глотать, поэтому я влез в сапоги и пошел к ручью. Напившись до отвала, я сполоснулся, сел на камень и пригорюнился.

У меня мелькнула мысль сбежать, потому что мне было стыдно смотреть ребятам в глаза.

Я оставался на берегу до тех пор, пока не услышал их голоса.

В конце концов я успокоил нервы и пошел назад в лагерь.

МакСуин разводил огонь. Он взглянул на меня и улыбнулся.

— Рад видеть, что ты не помер, Вилли.

— Я тоже этому рад.

— Догадываюсь, каково тебе.

Доброжелательность МакСуина обрадовала меня. Чейз тоже не стал насмехаться надо мной. А вот Эммет, Снукер и Брикенридж изрядно повеселились. Я, правда, чувствовал себя слишком разбитым, чтобы обращать на это внимание. Из их комментариев я уловил, что мой рассказ не продвинулся дальше описания того, как я выбросил яхту на пляж и пошел вдоль берега в поисках Уиттла. На этом моменте я перевозбудился, вскочил на ноги и завопил: «А ну, покажи мне свою морду, гнусный пес! Я тебе пулю вместо носа воткну!» Затем я полез за кольтом, уронил его, наклонился, чтобы его поднять и грохнулся бы в костер, если бы Чейз не подхватился и не поймал меня.

Несмотря на плохое самочувствие и уныние, я был дико рад, что соскочил с темы и не проболтался о своих отношениях с Сарой.

Короче, я стоически перенес все насмешки, которыми награждали меня ребята. Прожевав завтрак, я почувствовал себя чуточку полегче. Но тут пришло время садиться по коням. Я занял свое место позади МакСуина. Когда мы оставили лагерь позади, меня настигли ужасные муки от того, что спина лошади качалась и подпрыгивала подо мной.

Вскоре я почувствовал, что завтрак просится наружу. МакСуин позволил мне слезть и маленько пройтись. Я тотчас почувствовал себя лучше. Поскольку лошади шли небыстро, мне не составляло труда держаться рядом. Сапоги мне жали, но не сильно. Время от времени я давал ногам отдых и некоторое время ехал верхом, в основном с МакСуином, но иногда и с Эмметом и со Снукером. Однако долго оставаться на лошади я не мог без того, чтобы не почувствовать тошноту. Тогда я спрыгивал и какое-то время шел пешком.

День, казалось, будет тянуться вечно.

Наконец, мы остановились и разбили лагерь. К тому времени я уже не чувствовал себя так ужасно, просто был немного подавлен, да голова чуть-чуть побаливала. Эммет и Снукер закинули удочку насчет того, чтобы пострелять, но последнее, в чем я сейчас нуждался, это слушать выстрелы.

— Не, я что-то не очень, правда.

— Будет вагон времени попрактиковаться, — заметил МакСуин. — Когда Вилли будет не так дурно.

Так они от меня и отцепились.

После ужина мы сели вокруг костра и по кругу пошла неизменная бутыль. Когда очередь дошла до меня, я только понюхал и сморщился. Остальные, однако, пили.

Они попросили меня продолжить рассказ. Если честно, я бы предпочел послушать об их приключениях, но они настаивали, поэтому я стал описывать происходившее дальше.

Я рассказал, как нашел ялик Уиттла, как блуждал в снегу и как прокрался в дом генерала Форреста. МакСуин, который служил в отряде под командованием генерала, забросал меня множеством вопросов о нем. Я много рассказал о генерале и Мэйбл, но практически умолчал о Саре, сказав только то, что мы подружились и как после смерти ее дедушки и бабушки, я был ее слугой, пока не прочел о Уиттле в газете и мы не отправились на запад.

Ни слова о наших ваннах или танцах.

Даже мимоходом упомянув о Саре, я начал ужасно по ней скучать. Я постарался не подать виду.