Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

Наташа сидела, уставившись в стол. Харпер не нарушала тишину до тех пор, пока она не сделалась напряженной. Затем подалась вперед.

– Я думаю, вы и сами видите некоторое противоречие.

Наташа поджала губы.

– Очевидно, что вы были около их дома в день похищения, как раз перед тем, как Лорен отправилась в парк. Кажется, самое время начать говорить правду. Особенно если хотите, чтобы хоть кто-то поверил, что не вы украли детей.

– Я могла отправить это сообщение откуда угодно.

– Это верно. Но, к счастью, мы в состоянии определить, откуда вы его отправили на самом деле. Все покажет геолокация у вас на телефоне. Пока мы с вами беседуем, это как раз выясняют.

Наташа выпрямилась.

– Вы так можете? Определить точное место, где находился телефон, когда с него отправили сообщение?

– Разумеется.

– Ну так вот вам и ответ. Я тем утром, пока была в лесу, отправила Патрику кучу сообщений. Просто посмотрите, где я находилась в момент отправки, и увидите, что я вообще была на другом берегу, при всем желании не могла бы украсть этих детей.

Адвокат, посмотрев на нее, улыбнулся с почти отеческой гордостью и тут же засобирался.

– Думаю, на сегодня все, да? – спросил он. – Когда ожидаете результатов проверки телефона?

– Не раньше чем утром, – ответила Харпер.

– Что ж, мисс Даулинг, думаю, можно с уверенностью сказать, что к завтрашнему дню все подозрения с вас снимут. – Он повернулся к Харпер: – Учитывая, что у вас нет достаточных доказательств, чтобы предъявить обвинения, думаю, моя подзащитная не расстроится, если вы прямо сейчас ее отпустите.

Розовый отблеск заката мелькнул на глянцевитой поверхности стеклянной двери, когда Харпер толкнула ее, рукой придерживая велосипед на плече. На ступеньке лестницы в подъезде сидела Эми, как всегда в юбке-карандаше и на каблуках.

– Я тебе писала, – сказала она, соединив в одной фразе приветствие и упрек.

– Как ты вошла? – спросила Харпер, про себя подумав: «Как ты вообще узнала, где я живу?»

Эми пожала плечами:

– Твой сосед сверху впустил. Я позвонила в участок, там сказали, ты уехала домой, вот я и решила заскочить. Мы вроде как собирались пойти куда-нибудь, выпить по бокальчику?

Харпер поставила велосипед на пол, прислонив к стене, и расстегнула застежку на шлеме.

– Ой, прости, – сказала она. – Я не брала с собой телефон. Мне надо было проветриться.

Ее отчего-то слегка раздражало присутствие Эми, ее уязвленный вид, будто Харпер ее задела своим невниманием, хотя Эми тут вообще ни при чем. Просто захотелось прокатиться. От событий прошедших полутора дней у Харпер голова шла кругом, а парк Пик-Дистрикт всегда помогал отвлечься и развеяться. Всего пара часов на велосипеде, и спокойный сон обеспечен. Это было ее лекарство. «Вот поэтому у меня ни с кем и не срастается, – подумала она. – Никто просто не в состоянии понять, что иногда мне нужно побыть одной».

– Тебе пригодился мой свидетель? – спросила Эми.

– Ну, так…

– Хм, судя по всему, не очень-то.

– Не твоя вина. Просто почти никакой конкретной информации из него вытянуть не получилось.

– А что он сказал?

– Что женщина была в темной одежде. А под это описание подходят и мать, и подозреваемая – обе были в черном.

– Понятно. А опознание проводила?

Харпер кивнула:

– Он не смог ее опознать.

– Вот засада. Надеюсь, я не усложнила тебе работу. Я не хотела.

– Совсем нет, я очень благодарна тебе за помощь. Сами-то мы вообще не смогли найти ни одного свидетеля. Но мне сегодня пришлось отпустить единственную подозреваемую. Недостаточно доказательств.

– Черт, мне жаль.

– Доказательства еще найдутся. Рано или поздно мы до нее доберемся, – сказала Харпер, разминая и растягивая одеревеневшее плечо. Тело в пропитанной потом спортивной одежде уже начинало чесаться.

Эми достала из сумки большой белый конверт.

– Я нашла еще кое-что потенциально интересное.

– Что это?

– Статья из газеты, 1976 год. Искала материал для сравнительного анализа – в статью о нашей аномальной жаре, и вот наткнулась.

В конверте лежали ксерокопии нескольких страниц «Шеффилд мейл» за третье июля 1976-го. Вполне понятно, чем интересно сравнение, – каждый раз, когда в новостях говорили о погоде, неизменно звучала фраза «самое жаркое лето с 1976 года». Сама Харпер тогда еще не родилась, но слышала, что лето 1976-го было самым жарким на памяти ныне живущих, и его рекорды по температуре и продолжительности жары оставались непобитыми до этого года.

На страницах содержались в основном многочисленные заметки о последствиях жары: небывалое количество тепловых ударов, губительное воздействие засухи на сельское хозяйство. Еще в одной статье сообщалось, что четыре реки в Шеффилде полностью пересохли, а водохранилище обмелело настолько, что показались руины деревни – впервые с тех пор, как ее затопили в 1890-х.

Эми забрала у Харпер ксерокопии и принялась их листать. Затем вручила обратно, указывая на одну из статей.

– Вот здесь.

Главный материал на странице был посвящен полчищам божьих коровок, которые терроризировали город, но чуть ниже помещалась еще одна небольшая статья.

В полицию поступило сообщение о попытке похищения новорожденных близнецов. Инцидент произошел вчера утром в Шеффилдском родильном доме. Матери удалось привлечь внимание медперсонала и не дать похитительнице скрыться с детьми. Однако так как подозреваемая до сих пор не задержана, полиция обращается ко всем матерям новорожденных детей с просьбой не терять бдительности. Приметы подозреваемой: худая, неопрятная женщина, рост средний, волосы длинные, темные. Убедительно просим всех, кто располагает какой-либо информацией, немедленно связаться с полицией.

– Ничего себе, – выдохнула Харпер.

– Жутковато, согласись?

– Ага. – Она перечитала статью еще раз. – Это было в 1976-м?

– Думаешь, может быть какая-то связь?

Харпер медленно покачала головой:

– Не понимаю какая. Нашей подозреваемой тогда еще и на свете не было.

– Ну, я подумала, тебе будет интересно, – сказала Эми. – У меня мурашки побежали, когда я это в первый раз прочитала.

Харпер сложила листы обратно в конверт и сунула его под мышку. Она начинала чувствовать запах собственного тела, и восторга он не вызывал. Она взглянула на дверь своей квартиры, думая о горячем душе и постели, но уверенность в том, что ее ждет спокойный сон, потихоньку рассеивалась – мозг уже начал обрабатывать новую информацию: просчитывать, обобщать, создавать новые рабочие гипотезы. Допустим, это одна и та же женщина: если в 1976-м ей было хотя бы лет двадцать, сейчас должно быть уже за шестьдесят, а значит… Брось, остановила она себя. Сосредоточься на Наташе. Наташа там точно была. У нее точно был мотив.