Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

– Да чего тебе нужно от меня? – не выдержала я.

– От тебя – ничего. Все, что я хочу – это принять ванну, – вежливо ответил Науэль и скрестил руки на груди.

– Знаешь, что… в следующий раз, прежде чем звать меня, определись, что собираешься мне сказать и, главное, хочешь ли вообще говорить. Потому что от участия в беседах, подобных сегодняшней, я отказываюсь, – уведомила я и вышла.

Немного рассерженная, я накинула пальто (все то же серебристо-серое пальто Науэля) и отправилась прогуляться в парк. Едва я отдалилась от аллеи, уходя дальше по тропинке, как мысли о Науэле улетучились, сменившись тревожными размышлениями о Роане и Ровенне. Не прошло и пяти минут, как меня нагнал Науэль – в не застегнутой куртке, с мокрыми волосами и брызгами пены на шее.

– Да что такое, возвращайся в ванную комнату! У тебя есть еще десять минут, разрешенных пеной для ванны! А здесь ты простудишься!

– Я должен предупредить тебя насчет Дьобулуса, – Науэль тяжело дышал после пробежки.

– А что насчет Дьобулуса?

– Ты совершаешь ошибку, путаясь с ним.

– Почему же?

– Потому что для него это останется игрой, а ты влюбишься и будешь страдать.

– Большей нелепости в жизни не слышала. Я не собираюсь влюбляться в Дьобулуса.

– Если он захочет влюбить тебя в себя, ты сдашься.

– С тобой этот номер у него не прошел.

– Это со мной.

– Уверена, Дьобулус не собирается похищать мое сердце. Да я в принципе сейчас не способна кем-то по-настоящему увлечься. Только не спрашивай, откуда у меня такая убежденность, – ледяные цепи опутывали мое сердце, пронизали его насквозь, и, согреваемое циркулирующей кровью, оно было теплым, но никогда – горячим. – И действительно ли ты считаешь, что Дьобулус намерен причинить мне вред?

Мы посмотрели друг на друга. Науэль с заметным усилием придал своему взгляду честное выражение. Я отвернулась и быстрым шагом пошла прочь.

– Зачем тебе нужны эти шашни с Дьобулусом? – закричал Науэль, припуская за мной. – Объясни?

– Зачем? А зачем человеку вообще нужно внимание? Я столько лет прожила как призрак, Науэль. Я вспоминала о своем теле только когда у меня что-нибудь болело. И сейчас я не намерена упускать шанс наконец-то доставить себе удовольствие, – по правде, я очень сомневалась, что все-таки дойду с Дьобулусом до секса, но было сложно сопротивляться соблазну подразнить Науэля. Он заслужил. – Я устала от одиночества!

– Но ты не одинока. Мы иногда разговариваем, – сказал Науэль с таким глупым выражением лица, что я взорвалась, как бомба.

– Мне плохо! – закричала я. – Мне нужно прикасаться к кому-то и чтобы прикасались ко мне! Я хочу, чтобы меня обнимали! Я хочу целоваться!

– И все-таки я не понимаю, – испуганно отступив, пробормотал Науэль.

Я вздохнула и, мысленно досчитав до десяти, полезла в карман за сигаретой.

– Как часто ты спишь один, Науэль? – спросила я, прикуривая, и по его помрачневшему взгляду поняла, что, наконец, дошло.

– Если… ты… так… мучаешься, – начал Науэль, застревая на каждом слове, – то я мог бы… – и он протянул мне руку.

Едва не подавившись сигаретой, я отпрыгнула от него.

– Ну уж нет.

– Почему?

– Секс из жалости, Науэль? О, это невероятно возбуждающая перспектива! Я вся горю. Давай приступим прямо здесь! Пусть охранники Дьобулуса любуются нами!

– Разве не об этом ты сама меня просила?

– Забудь.

– Почему?

– Потому что я с тобой покончила.

– Покончила?! – завопил Науэль, и от пронзительных нот его голоса я поморщилась. – Что это за мафиозное словечко, Аннаделла? Как его понимать? Мы больше не друзья?

– Я не знаю, наверное, – мне хотелось убежать и завершить разговор пусть даже таким образом. – Мы охладели друг к другу в последнее время, ты не заметил?

– Нет, я не заметил! – он схватил меня за плечо. – Я заметил, что ты с ума сошла! Немедленно стань такой, как была, сейчас же!

Его пальцы сдавливали почти до боли. Я вырвалась.

– Не хочу! Я была несчастна, сосредоточена на одном объекте и больше ни о чем не могла думать! А теперь я свободна, и не пытайся изменить это!

– Я приказываю тебе, Аннаделла, – его светлые глаза метали молнии. Но электрические разряды проходили сквозь меня, не причиняя вреда.

Фыркнув, я стряхнула пепел с сигареты – не спеша, демонстрируя свое эмоциональное превосходство. Улыбнулась. Заметила, как по небу пролетела стайка птиц. Услышала, как шелестят деревья.

– А ты не можешь приказать мне. Я сама по себе, и мои чувства тебе неподконтрольны.

– Нет, ты зависима от меня, пойдешь туда, куда скажу я, и будешь делать то, что я прикажу! – зашипел Науэль, бледнея.

– Науэль, я пойду с тобой в случае, если захочу, и изначально пошла, потому что хотела. Откуда эта больная идея власти надо мной?

– Да? Да?! Оставь меня, если ТЫ ХОЧЕШЬ, но как ты будешь без меня? Нас преследуют!

– У одинокой женщины неплохие шансы затеряться в толпе.

– На что ты будешь жить?

– Найду работу.

– Где ты будешь жить?

– Что-нибудь придумаю.

– Соорудишь себе постельку в парке на лавочке? – саркастично осведомился Науэль.

– Почему нет? – я выдохнула вверх струйку дыма. – Ты же сам говорил, что тот, кто по-настоящему хочет уйти, готов сбежать и в никуда.

– Чушь какая, – Науэль искал еще аргументы в пользу моего послушания, но тщетно. – Ты должна слушаться меня, потому что я мужчина.

– Ха!

– Я старше тебя.

– Когда твой день рождения?

– Я не знаю, обычно Дьобулус звонит и приглашает меня на мой день рождения. Это где-то в январе. Кажется, двадцать второго…

– Ты старше меня на три месяца! – развернувшись на сто восемьдесят градусов, я направилась к дому.

– Я скоро уеду! – послал залп мне в спину Науэль. – И ты больше никогда не увидишь меня!

– Я буду переживать за тебя, когда ты продолжишь этот бой в одиночку, – замедлившись, спокойно произнесла я. – Только, пожалуйста, не уезжай без предупреждения. Мне еще нужно обсудить с тобой записи Эрве.

Науэль глумливо фыркнул, готовясь что-то сказать, но я подняла указательный палец:

– Если планируешь начать со мной соревнование в ехидстве, предупреждаю – в этот раз мое поражение не предопределено. И дерево не виновато, – добавила я, когда Науэль со злостью ударил по еловой ветке, ломая ее.

Оставив Науэля бушевать в лесу, в доме Дьобулуса я наткнулась на человека, подозрительно похожего на правителя Деметриуса. Он был в потертых джинсах и футболке с нарисованной на ней оскаленной волчьей мордой и при виде меня улыбнулся так очаровательно и радостно, будто я была его лучшей подружкой. Я оторопела, и затем меня едва не сбил с ног советник, несущийся по коридору черным вихрем. Он был одет так же, как я видела по телевизору: в нечто вроде длинного балахона, облегающего его торс и застегивающегося на ряд мелких пуговиц. Однако тесный высокий воротник, в парадной форме расшитый серебряными нитями, сейчас был просто черным. Лицо советника – бледное, как зимний день, со сжатыми губами – отпечаталось на моей сетчатке и еще с минуту витало перед глазами.