Литтмегалина - Синие цветы I: Анна [litres самиздат]

На въезде в город нас встретил темно-синий стенд с крупными буквами на нем: «Белый камень. Население – 90 тыс. человек».

– Какое интересное название, – заметила я.

– Здесь в округе много белых скал. Они огибают город дугой, – объяснил Науэль и неодобрительно покосился на мою сигарету. – Пятая за последние полтора часа.

– Перестань. Я вот уже забила комментировать твою неумеренность. Мы друг друга стоим. Ты имеешь в виду те самые белые скалы, которые я видела на открытках?

– Транслируй мне воспоминания об этих открытках в мозг, я проверю. Хотя нет, не надо. Если скалы не отличаются цветом, они вообще ничем не отличаются.

– Они красивые. Мне бы хотелось на них посмотреть.

– Мы сюда не на экскурсию приехали.

– Значит, музеев не будет? – я невозмутимо стряхнула пепел.

Науэль прищурил один глаз.

– У меня слуховые галлюцинации из-за недосыпания, или ты пыталась пошутить?

– Галлюцинации.

– Хорошо. А то я сейчас не готов воспринимать твой так называемый юмор.

– Ты бывал здесь?

– В юности.

– По делам? Или кого-то навещал?

– Аннаделла, – досадливо поморщился Науэль, – каждый раз, когда ты намереваешься что-то у меня выведать, твой подчеркнуто безразличный тон выдает тебя с головой. Никого я не навещал. В то время все мои перемещения объяснялись тем, что в какой-то день я замечал, что меня все достало, и драпал в произвольном направлении.

Я кивнула. С теми обрывочными сведениями, которыми я владела, прежняя жизнь Науэля представлялась хаотичной и неприятной… но и притягательной в то же время.

Науэль потер глаза. Я с тревогой заметила, как по его щеке прокатилась слезинка. Его ресницы постоянно выглядели слипшимися. Глаза Науэля устали, и мне было страшно представить, в каком состоянии его организм в целом.

– Это так обязательно – загонять себя до полусмерти? – спросила я.

– Мы должны найти типа, который звонил Эрве, и, может быть, все прояснится.

– Ага. Отыскать его среди девяноста тысяч человек, всего-то. Считай, мы сидим у него на хвосте.

– По крайней мере мы точно уверены, что Эрве собирался отправиться в этот город. Отмеченное в блокноте время совпало с субботним расписанием поезда, отправляющегося из Льеда в Белый камень. И у нас есть подсказка, которая может помочь нам сориентироваться.

– Линии, продавленные стержнем в бумаге?

– Да, кристалл.

– Это же лучше, чем адрес! – саркастично восхитилась я.

– Не будь такой пессимистичной. Подумай: шансы встретить этого человека у нас примерно равны шансам встретить любого другого незнакомого человека. А встретим ли мы в целом городе незнакомца? Да там же все незнакомцы! – Науэль задрал брови. – Ого, вероятность, что мы наткнемся на него, 100%.

Через минуту зависания я смогла выдавить:

– Ты глотаешь слишком много таблеток. Ты долго вел машину. И ты ужасно мало спишь.

– Да, кажется, это неправильно. Не могу понять, что я упустил.

Кроме этого фокуса усталого мышления, он держался вполне адекватно и даже бодро – но только за счет химии. Мои надежды на истощение его запасов оказались тщетными. Похоже, стимуляторы у Науэля никогда не заканчиваются. Один маленький сверток он с удивлением обнаружил во внутреннем кармане пальто. Как так можно вообще – распихивать по карманам столько дряни, что даже забываешь о ней?!

С крупного оживленного шоссе Науэль предпочел убраться на разбитую двухполосную дорогу и двинуться к центру города кружным, менее популярным маршрутом. С утра Науэль неоднократно высказывался, что теперь наши враги будут к нам внимательнее – ведь мы доказали им свою брутальную неукротимость и изощренный ум с помощью фейерверков, стеклянных шариков и фокусов с картами. Навязчивые мысли о том, в какой форме проявится их «внимательность» вызывали у меня желание вонзить зубы в ногти и грызть пока не доберусь до мяса. Науэль вроде бы стал осторожнее, а вроде бы и нет – стоило одному водиле попытаться перестроиться со встречки на нашу полосу, как Науэль опустил окно и начал орать на него. Молодец, не привлек к себе внимания. Такое ощущение, что одно стремление боролось в нем с прямо противоположным. Хотя для меня уже стало очевидным, что Науэль регулярно нарывается даже в текущей тревожной ситуации, причины его поведения оставались недоступными, как ракушки на дне глубокого грязного озера.

– Выключи музыку, – попросила я. – У меня уже голова от нее раскалывается. Для двадцатишестилетнего мужчины твои вкусы крайне нетипичны.

– Зато у тебя типичная женская неврастения, – грубо ответил Науэль, но магнитолу выключил, и я с удивлением обнаружила, что кроме музыки существуют и другие звуки. Где-то кричали дети. Просигналила машина.

– Зачем мы вообще приехали, – протянула я уныло. – Ничего у нас не получится.

– Получится.

– С чего такая уверенность?

– Я везунчик.

– Разве?

– Да. Дорогу могу переходить с закрытыми глазами. Точно какая-то сила в последний момент отталкивает от меня все, что может причинить мне вред.

– Дуракам везет, – не оригинально съязвила я.

Науэль посмотрел на меня долгим безразличным взглядом.

– Хоть что-то нам с тобой причитается, да? – он потянулся к заднему сиденью, и я судорожно схватилась за руль.

– Следи за движением!

– Я так и не нашел время просмотреть записи Эрве. Как ты думаешь, мне удастся вести машину и читать одновременно?

– Нет!!!

– Ну, нет так нет. Тогда веди ты.

– Науэль!

Свернув в закоулок, мы остановились для краткого отдыха.

– Попытайся немного подремать, – предложила я Науэлю, посматривая на него со страхом и беспокойством. Он спал урывками, по полтора-два часа, и почти ничего не ел с той самой ночи, как все началось. – Тебе это нужно. Прямо сейчас.

– Мне прекрасно, замечательно, – буркнул Науэль, зарываясь в медицинские записи. – А уснуть я все равно не смогу.

Вот что мне с ним делать? Недовольным «хм» выразив свое раздражение, я закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, старательно отгоняя от себя образ маленького продрогшего полицейского… Меня клонило в сон – в машине полноценно не выспишься, к тому же из-за нарушенного режима «день-ночь» я постоянно чувствовала себя осоловелой. Усатая мордочка полицейского отодвинулась в серое марево, но вместо нее появилось что-то страшное, причиняющее боль, от чего меня спас Науэль, потрепав за плечо.

– Ты стонешь во сне. Что-то приснилось?

Я потерла виски.

– Не знаю. Уже забыла…

За время моего недолгого сна Науэль волшебным образом достиг замечательного (чего уж там – заоблачного) расположения духа. Встретившись со мной взглядом, он одарил меня широчайшей, ослепительной улыбкой, с которой смотрелся бы по-журнальному восхитительно, если бы не его красные воспаленные глаза и растрепанные волосы. Но мне все равно захотелось стукнуть его по башке.