Руслан Передельский - Чугунные облака

Голос пронёсся эхом по пустому коридору.

Нравилось

Нравилось

Нравилось

И снова шёпот. Словно её переполняли эмоции, но она боялась что нас кто-то услышит.

– И я бы никогда не подумала что моя жизнь так резко оборвётся – на женщине одето платье с цветочными узорами. Они тянулись от декольте вниз, обвиваясь тонкой нарисованной ярким зелёным виноградной лозой. Яркие цветы бросались в глаза изобилием пёстрых оттенков.

Но сейчас в глаза бросались не они. Маленькое красное пятнышко, которое незаметной тенью проявилась у пупка старушки. Оно увеличивалось с каждой секундой, становясь всё больше и больше.

«Кровь»

«О Господи, это точно кровь»

Алые капли начали стекать по открытым ногам, по опущенным вниз рукам. Белое платье, броские узоры, всё покрыл собой густой слой крови.

– Извините, но…

– А знаешь что самое страшное? – она прервала меня, вновь сорвавшись на крик – То, что они запугивали меня, убивали не сразу. Они хотели чтобы я боялась. Чтобы чувствовала себя обречённой. У них нет ничего общего с людьми, абсолютные животные.

– Вы истекаете кровью! – выкрикнул я.

– Дитя моё, вот тебе совет: беги из этого города быстрее, и даже не оглядывайся. Это место невероятно опасное – она схватила меня за руку и крепко сжала, смотря прямо в глаза. Я почувствовал отталкивающий холод. Он покрыл всё тело.

Наполненные слезами глаза заглядывали в душу. С её руки алая капля перетекла на мою. Я задрожал от страха.

– Кто это сделал с Вами? – спросил я – Просто назовите имя!

Моя ладонь медленно окрашивалась в алый.

Становилось холоднее и холоднее.

– Скажите, кто убивает их всех!

Окрашивалась в цвет её крови.

– Просто назовите его!

Рука стала полностью алой.

Казалось, пол уходит из под ног. Всё пребывает в постоянном движении.

– Он убивает из года в год. Он всегда рядом… – она прервалась, посмотрев напуганным взглядом за мою спину. Послышался поросячий визг – звонкий, громкий, бешеный.

Я обернулся, с растерянностью смотря в конец коридора. Никого. Но визг не смолкал.

Холод смягчился.

– Что это? – оборачиваясь назад, спросил я. Дамы не было. Она исчезла, даже не оставив после себя кровавые следы.

Никого.

Коридор вновь опустел.

Лишь этот ужаснейший поросячий визг.

Он действует мне на нервы, как ультразвук, режет по барабанным перепонкам. Затыкая уши я скукожился от неприятных ощущений, разрывающих меня изнутри. Детская фобия к свиньям. Возможно, я её выдумал, но что эти твари мне омерзительны – неоспоримый факт.

Визг сменился на хрюканье.

Наконец, в конце коридора показалась огромная свинья, вся в крови; не знаю, в своей или чужой.

Одна кровь вокруг меня.

И как же это достало.

Огромный хряк напоминал перепичканного гормонами роста монстра. Необычная свинья, чересчур огромная и жирная. А так же как я понял, предельно злая.

Свинья врезалась в мусорную урну, перевернув её и оставив кровавый след. Следом она обтёрла лазурные стены, после чего двумя бегающими глазками-пуговками засекла меня.

Искра.

Визг.

Агрессия свиньи.

Она сорвалась ко мне, несясь по коридору и визжа. Думаю, моё решение незамедлительно убегать от хряка оказалось весьма оправданным.

Безумные глаза не отрывались от меня. Она открыла свою пасть хватая воздух. На полу оставались алые следы от ножек.

«Ножки? Ха-ха! Четыре здоровенные дубины!»

Я бежал по коридору, минуя шкафчики и бесконечные кабинеты. Свернул за автоматом с газировкой. Далее – направо за питьевым фонтанчиком. Яркий солнечный свет наконец пробил безжизненный коридор.

Наконец, передо мной была дверь ведущая на парковку.

«Щёлк!» – я на улице. В воздухе вихрем кружат опавшие листья.

Свинья в крови вызывала у меня дрожь. Отвращение. Ужас. Звучит как нельзя странно. Но вы, должно быть, не смотрели фильм «Свадебная ваза» (и не смотрите даже под угрозой расстрела). Чёртов Алексей со своим вкусом к кинематографу.

Именно он заставил меня посмотреть «Человеческую многоножку» и ещё дюжину других мерзопакостных второсортных блевотичных ужастиков.

Тот фильм оставил нешуточный след на моей психике. Фермер весь фильм насилует свинью, затем маленьких свинок: её детей. В конце ревнует свинью к детям и на её глазах их убивает. Потом убивает саму свинью.

Конец.

Возможно, в этой картине заложен невероятный головокружительный смысл. Я никогда не понимал артхаус. Но там им и не пахло.

Дверь захлопнулась. Свиноматка осталась за ней, с жалостью смотря мне в след. Подождав секунды три она побежала дальше. За ней тащился след из крови.

«Что за ТВОЮ МАТЬ!?!?»

Расслабившись, я обернулся лицом к школьному двору. Никого. Пустые лавочки, на которых виднеются редкие опавшие листья. Куча автомобилей, припаркованных один за другим. Вдали большая дорога. Рядом начинается густая посадка.

Но!

Но!

Но!

Посреди парковки стоит целая толпа, выглядевшая как крупное жирное пятно на асфальте. Они собрались в аккуратный круг, состоящий из человеческих тел. Человеческих тел укрытых знакомыми мне мантиями.

Незнакомцы из моей галлюцинации. Их я уже видел. Самая ужасная пятница моей жизни надолго врезалась в память.

«Ты видишь галлюцинации»

Они сейчас опять передо мной. Я точно схожу с ума.

Именно они заставили меня впервые не поверить самому себе. Отказаться от своих воспоминаний. Принять за чистую монету чужие слова.

Как и той ночью все лица скрывались за завесой теней, создаваемой нависшими капюшонами. Правда, тут это наперекор противоречило физике – лиц не было видно даже у людей, стоящих напротив солнца.

Подходя ближе я сосредоточенно пытался заглянуть в центр круга. Он скрывался за высокими тенями, заставляя меня прыгать как горную коза. Заходя глубже, я наконец увидел что так привлекло внимание загадочных теней.

Деревянный кол, таинственным образом балансирующий на асфальте. К нему толстой бечевкой привязана миловидная блондинка, на вид лет тринадцать. Пухлые щёки. Больше глаза, как на картинах Маргарет Кин. На ней милая белая толстовка с улыбающимся единорогом, скользящем по радуге и надписью: «Радужная сила!». Должно быть, просто душка, если любит единорогов (ох уж эти стереотипы). На пухлых мягких щеках блестят следы от слёз. Звонким голосом она зовёт на помощь, но крик прерывает многоголосье окруживших меня теней.

Я пытался прорваться ближе к ней, расталкивая толпу плечами. Тени никак не реагировали. Я заглядывал под капюшоны, видя пустоту. По коже шли мурашки.

Вместо лиц безвоздушное пространство. Стало тесно, я оглядывался по сторонам и с ужасом осознавал что череда из людей в мантиях стала только больше. Они заполонили парковку, становились на машины. Они везде. Я в эпицентре тёмного океана.