Руслан Передельский - Чугунные облака

Этой группой она прославилась на всю школу. Раскрыли её лишь спустя год после основания. И началось… Она ссорилась и с Алиной, и с Каролиной, и с Андреем, и с Максом. Серьезно так ссорилась. Думаю, не стоит упоминать что с Никитой всё шло гладко. Как и всегда.

Из-за своей прямолинейности и честности ей и отходило: и потому что она армянка, её упрекали и из-за её бровей, и из-за экзотической внешности, и из-за скул, которые очень даже привлекательны… Просто из-за ВСЕГО. Представляешь, сколько шуток и кричалок об Армении могут выдумать разъярённые школьники?

И вообще, её обижали и гнобили с первых классов, будь уверен. Она так сильно из-за этого переживала. Она очень восприимчива. Приходила домой, плюхалась лицом в подушку и давай реветь. Мы с Алисой в тандеме с её бабушкой не утомлялись её утешать – мы все, кто у неё был.

А она была таким милым ребёнком, помню как сейчас: любила лошадей и помогала всем с уроками, или даже просто – в мелочах. Однажды у одной девочки во втором классе порвалась плюшевая жаба. Так эта маленькая дурёха весь день выла как забойная корова. Лилит на следущий день принесла ей свою, точно такую же жабу. Девчонка расцвела, и на следущей неделе придумала ей кличку: «БРОВИ-МЁТЛЫ».

Вот тебе и доброта в современном мире. А столько дают советов и уроков.

Все пользовались её искренностью, в она не понимала зачем. Считали её дурочкой, как обычно бывает с людьми, желающими быть хорошими по жизни. И вот так вот она из маленькой любительницы лошадок переродилась в мстительного администратора школьного адского котелка «Подслушано». После школьных танцев, на которых она раскрыла свою личность, накатила новая волна злобы. Но она подготовилась – спалила все мосты, что связывали её с прежней малышкой Лилит. Стервозная, едкая, ядовитая как мышьяк. Да, такой она стала. Мы с Алисой видели как меняется она, входя в школу.

Бабушка даже и не заметила. Дома она была типичной пай-девочкой, никаких изменений. Но в школе каждый день – новая драма. Понедельник – перепалка в столовой с блондинкой, потерявшей девственность за трибуной стадиона, Лилит накатала о ней целый пост. Вторник – стычка с Андреем. Он при всей столовой обзывает её «потаскухой» и гордо уходит в закат. В среду драка и…

– Драка?

– Да. Девичья драка, с царапаньем и вырыванием волос. Удивлён?

Я ничего не отвечаю, готовясь слушать дальше.

– Короче говоря, вся её бунтарская жизнь закончилась тем, что кто-то её толкнул, она упала, ударилась, разбила себе голову и без сознания пролежала два дня в больничной койке. Ужасная история. Проснувшись, она не помнила личность гавнюка, что это сделал.

– Ты уверен что нападающий был мужчина?

– Скорее всего. Её толкнули с нешуточной силой.

– Я слышал про её бабушку…

Ева поникла ещё больше. Губы задрожали, точно сейчас она готова разреветься.

– Бедная бабушка… Милейшая женщина со слабым сердцем. Она просто не выдержала… – Ева заикнулась – Не выдержала болезнь внучки. Просидев весь день после этого случая в палате она умерла. Прямо в больнице.

Проснувшись, Лилит уже не видела свою бабушку живой.

– Кто же мог её толкнуть?

Ева тяжело вздохнула:

– Лилит с бабушкой уже сюда не вернуть, это уже не важно. Сейчас она живёт на выселках Еревана с тётей и двоюродным братом. Я с ней даже не общаюсь… Она там редко находит интернет чтобы мне позвонить. Нам позвонить – она улыбнулась – Мы ждём от неё вестей каждый день. Ничего. И что же это за город такой, Ереван?

– Мне жаль – прошептал я, неторопливо обхватив её руку. Холодная бледная кожа соприкасалась с моей, играя на контрастах. Рядом с ней я казался себе неестественно раскалённым.

Теперь Ева не смеялась. Эта тема её напрягла, и в какой-то момент я пожалел, что так резко перешёл к ней. Она смотрела вдаль, сжимая мою руку всё крепче и крепче. Через стол доносились её частые потоки дыхания. Отпустив мою руку, она стала размешивать сливки на вершине коктейля соломинкой. Больше этот разговор не продолжался.

Правдоруба школы столкнули, в следствии чего он наконец (для большинства) свалил из города. Должно быть, Лилит сейчас чувствует себя проигравшей. Возможно, вся жизнь для неё стала игрой.

Игрой с чужими секретами, с тайнами людей, смешивающими её с грязью… Она пошла на поводу у так резко возникающей злобы и ненависти, не в силах вовремя остановиться…

Возможно, со мной сейчас происходит то же самое.

«Нет, с тобой всё в порядке»

По крайней мере, с ней я чувствовал себя спокойно. То тёмное пятно внутри исчезало, как только она появлялась на горизонте. С ней я чувствую полное умиротворение, как лёжа на пляже в солнечный летний день, засыпая под тихий шум волн. Общение с ней вызывает такое же приятное чувство.

Нет, я не хотел сказать что от разговоров с ней мне хочется спать. Просто… Вы меня поняли.

Она прекрасна: густые брови. Крупные глаза. Пухлые губы. Аккуратный нос, фарфоровой острой формы. Густые волосы завязаны в хвост, обожающий лоб и показывающий чёткую линию роста волос. Длинная шея, придающая лёгкой походке нарочитой грации. К сожалению, сегодня она при мне лишь сидит. А ходит она словно порхая.

И эти глаза… Этот взгляд… Такой прямолинейный и открытый. Она передаёт каждую мысль, каждую эмоцию в мельчайших деталях. Сейчас, накалывая оливку на вилку вспоминает о прошедшей дружбе. Раньше отчётливо читалась горечь. Сейчас, взгляд не спеша расцветает – натянуто, умышленно:

– Как-то мы раскисли – расплываясь в улыбке говорит она – Мне вот, очень хотелось узнать о твоём старом городе.

«О нет, узнавать там явно нечего»

Но я лишь улыбаюсь в ответ, в голове прокручивая самый лаконичный рассказ о вонючем рыбном местечке. Как бы ненароком не начать рассказывать о зловонии, царившем там, и поливать грязью бесцеремонных нахальных туристов?

Я сглатываю, не отрывая взгляда от неё.

Нет, эти глаза. Сводят меня с ума: звучит до чёртиков банально, но Боже… Я же реально под взглядом её глаз теряю контроль. Мысли сбиваются. Слова становятся мусором, сгружённым в кучу. Пальцы кажутся бессмысленной частью тела, неудобной и ненужной – я неловко перебираю ими.

И как бы она не пыталась сделать вид счастливой девчонки, в глазах как протягивающий сквозняк до сих пор витает печаль. И загадка. Да, с печалью смешалось что-то ещё, что-то, что я не могу разобрать…

– Я жил… – сбиваюсь, ведь взгляд привлекают знакомые огненные кудрявые волосы и хитрая вытянутая физиономия. В бар входит тот самый «Адидас», пичкающий малолеток муравьями. Тот самый, оставивший лежать меня без сознания на поле за старым заброшенным особняком.

Ева не замечает, но я не нарочно вжимаюсь в кресло. Не нравится мне этот тип. От таких следует держатся подальше, если не хочешь чтобы на завтра он притащил в школу револьвер и выстрелил в тебя, заодно не пожалев патрон на твоих друзей, девушку, учительницу… Короче, он тип с закрученным складом ума, разбираться в котором у меня нет желания. Псих, обобщенно говоря.