Руслан Передельский - Чугунные облака

Лёжа на крыше, теперь уж, заброшенного магазина, я чувствовал себя центром вселенной. Казалось, я вбирал всю её энергию, наполнял себя всем её счастьем. Я наконец почувствовал себя собой, вместе с Евой растворившись в звёздах.

Дальнейшее, что вспоминается – как я зашёл домой. На часы даже и не смотрел. Родители сидели на кухне с включённым телевизором. Играла глупая ночная программа про звёзд, обсуждали Линдси Лохан. Внатуре? Люди придумали миллион новых моделей АйФона, продвинулись в робототехнике, интернетом можно пользоваться в любой точке страны. А они до сих пор обсуждают Линдси Лохан? Факт в том, что озабоченные родители передачу вовсе и не смотрели. Увидев меня, агрессивно вскочили со стульев и начали отчитывать, но все слова пролетали мимо меня. Я думаю, было заметно что на тот момент я не находился там. Я до сих пор лежал на крыше, наслаждаясь звёздами. И Евой.

Возможно, увидев мои горящие глаза и улыбку, папа с мамой смягчились. Какому родителю, после всех испытаний, не захочется увидеть сына счастливым?

Всю ту ночь я чувствовал себя ненатурально радостным, как-будто пьяным. Ну не может же человек получать столько эмоций, находясь в том прогнившем городи? Огни вокруг стали ярче, звуки громче а сон наконец наполнился приятными сновидениями, заменившими постоянные кошмары.

Надеюсь, Ева чувствовала тоже самое. Излучая своё яркое сияние, она выглядела даже счастливей, чем я.

По залу моего дома, должно быть, пронёсся ураган Катрин. Вещи раскиданы повсюду, насколько глаз хватает. На кухонном столе что-то забыли папины трусы «Calvin Klein”, которые он купил, отказав мне в томе «Мастера и Маргариты», приглянувшемся мне в книжном отделе торгового центра. Мой отец любит комфортные труханы, и сейчас это может лицезреть любой гость нашего дома.

Диван завален мамиными платьями. Что касаемо её: она всегда предпочитала максимально броское и вырвиглазное. И знаете что? Этот стиль подходит ей больше чем Леди Гаге, честное слово!

Лицезрея беспорядок, царящий на первом этаже, я боялся представить кавардак в родительской спальне.

Я открываю холодильник, доставая соевое молоко. Адски хочется шоколадных мюсли (от мюсли там остался один единственный крохотный кусочек орешка на всю упаковку), но спустившаяся с лестницы мама категорически против. Прыгая на одной ноге, она пытается натянуть на себя тёмные колготки из «Calzedonia”. Конечно же, ради церковной службы она решилась изменить своему стилю. Никто не поймёт, если на следущий день после похорон мальчика, на молитву она явится в платье, блестящем как диско-болл.

Осмотрев меня с головы до ног, мама издаёт протяжный стон:

– Мы опоздаем! Из-за тебя! О Господи!

Да, на мне одни трусы. Зато я красиво оформил причёску! Выгляжу как Омен из третьего фильма (в церковь, должно быть, подобный образ никуда не годится).

– Дорогая, не произноси имя Божье в суе! – наставляет отец, пролетая над лестницей как ласточка над морем. Выглядит он ослепительно: сверкающая чистотой белая рубашка, строгие тёмные брюки. Да, весьма классически и стандартно. Но мать природа наградила моего отца офигенной фигурой: широкие плечи, стальной пресс и грудь как у Скалы Джонсона. Надеюсь, когда-то моя фигура тоже перевоплотится в подобное. Генетика, не подведи!

А мама вообще звезда. Элегантное тёмное платье и высокие каблуки. Стройная, эффектная и элегантная. Удивительно, что у пары с внешностью голивудских актёров (красивых актёров) получился я. Хотя, свою внешность я всегда оценивал здраво. Люди часто говорят, что с моим лицом можно идти на кастинг любого бойс-бенда, причём успешно его пройти. Но это всё равно не мешает мне с головой потонуть в комплексах.

– Твой костюм лежит на гладилке – оборвала мама, прежде чем перейти к нужному недовольному монологу – Нет, ну ты только посмотри! Он будет выглядеть как сирота!

– А по-моему всё о’кей – поддерживает меня отец.

– Нет, ничего не будет «о’кей», когда ты по ночам лазишь непонятно где!

Под звуки упрёков я оделся за пять минут, и при этом выглядел ничего так.

Это нормально, что в таком угрюмом городишке церковь по красоте запросто может конкурировать с Нотр-Дамом?

Гигантский зал, обставленный позолоченными иконами и алтарями. Глаза воле неволе ползут вверх, рассматривая детально прорисованные на стенах лики святых, захватывающие дух своей красочностью.

Признаться честно, не ожидал. От красоты этого места перехватывает дыхание, и сразу же возникает вопрос: «Ну как тут не верить?» Никогда не понимал атеистов.

Гигантские купола изнутри выглядят как разделённые на две половинки куриные яйца. Кажется, они нависают над тобой километром в высоту, бережно храня пошатывающиеся блестящие люстры. На другой стороне от алтаря располагаются уютные балкончики, увенчанные изысканной ковкой из стали. В тонких линиях перекладин и ограждений вырисовываются известные библейские истории. Шедевр.

На одном из них собирается одетый в бело-чёрные накидки хор. Они суетятся, перекладывают с места на место листы с молитвами, аккуратно перешептываются.

Проходят минуты спустя твоего первого взгляда ввысь, а ты так и не опустил головы. Шея затекает, спину сводит как у восьмидесятилетнего, но ты не можешь оторвать глаз. Вдыхаешь аромат восковых свечей, закрываешь глаза, вслушиваясь в воздушные голоса готовящегося к молитве хора, и осознаёшь, что сейчас стоишь в другом мире. В мире чистоты, в мире других жизненных ценностей. В мире где неравенства не существует, как и несчастья. В мире, где в мыслях судорожно перебираешь все свои грехи и каешься. В мире, где становится стыдно за осуждение других, злобу и агрессию. В мире, где погибшие на глазах сверстники становятся ближе, и ты искренне просишь для них комфортное место в раю.

Закрыв глаза и находясь во тьме я вспоминаю окровавленное лицо Дэна, алые ручьи у переносицы разносчика пиццы, вырванный язык Виктора, опущенные глаза Давида, и прошу для каждого мир на том свете.

А потом на ногу наступает неловкая шатающаяся в разные стороны дама, и открыв глаза ты ощущаешь себя изгнанником из лучшего мира. Глаза наконец опускаются, и ты лицезришь безумную толкучку. Люди пытаются занять деревянные лавки как место в бункере после апокалипсиса. Они наваливаются друг на друга, шепчут, наступают на ноги. Спасибо что при этом хоть не разводят базар.

Сейчас, очнувшись после прибытия в параллельной реальности, я чувствую насколько внутри жарко. То ли миллион горящих свечей, то ли тысяча липнущих друг к другу тел создают невыносимую влажность в зале. Под пиджаком стекает липкий пот. Я чувствую, как в опасной зоне подмышек белой рубашки образуются мокрые тёмные пятна. Голова кружится, и вообще, хочется рухнуть на холодный мраморный пол, да вот толкучка мешает.