Руслан Передельский - Чугунные облака

Ума не приложу почему, но при виде этого зрелища я расплылся в глупей улыбке, встретившись взглядами с Али говоря «Так держать, малышка!». Она расплавила плечи, пролетая над головами изумлённых горожан как ангел, ранее изгнанный из рая. А сейчас этот ангел всеми силами пытается попасть обратно.

Взлетев (конечно же, не в буквальном смысле. Пора бы вам привыкнуть к моим метафорам) на балкончик «элиты» Алина быстро поздоровалась с родителями своей компашки и нагловато повернулась к ним спиной, схватившись за золотистые поручни. Она закрыла глаза, съела тяжёлый вдох. Открыла. Перед ней была детально прорисованная икона с изображением Иисуса, распятым на кресте. По мускулистым рукам стекает алые ручьи. Напуганные глаза обращены вверх, к Господу.

Сама не заметив как, Алина с головой ушла в молитву. Даже в этом «зефирном» платье она ощущала нестерпимую боль, болезненной выдалась даже первая скатившаяся по щеке слезинка.

«Господи, прошу, услышь меня. Дай мне силы пережить это. Дай мне цель, ради которой я смогу жить дальше и пройти сквозь эти мучения. Прости меня, но пока что я её не вижу».

Молитву прервал назойливый писклявый голосок, напоминавший писк резиновой утки, плавающей в ванной. Мама Алины вроде как имела не самый омерзительный голос, но когда старалась понравится окружающим переходила с приемлемого визга на нетерпимый слащавый голосок.

– Алиночка, ты слышала, у Андрея появился новый конь!

Девушка, подобрав подолы пышной юбки, повернулась к сочувствующей её горю компании. С жалостливыми лицами Арсений и Надин слушали душещипательные истории её матери. Для пущего эффекта даже губки в домики сложили. Сплошной театр.

– Новый конь? Круто! – «Когда предыдущий сдох, ты даже и не расстроился!»

Это нормально, что видя его нахальную физиономию, ей хотелось плюнуть в неё на глазах у всех? И это же сама Алина – маэстро в мире хамства и циничных поступков. Поверьте, захотелось бы и плюнула. Но сейчас она лишь лениво рассмотрела несуразный ёжик своего бывшего бойфренда и хмыкнула:

– Новая причёска? Тебе не идёт.

Не ожидав подобной реакции, Андрей растерянно взглянул на родителей. Они не должны видеть, как их сыном манипулирует девчонка.

Каролина, тем временем, быстро обменялась парой реплик с лучшей подругой и принялась дальше оглядывать толпу внизу. Она увлечённо искала лысую голову Валентина, но безутешно. Он говорил что непременно прийдёт. Но похоже, сейчас не лучшее время выходить в свет. А он неплохо бы влился в дресс-код в своём тёмном костюме.

На Каролине были гигантские бриллиантовые серёжки, по весу дающие фору гантелям из спортзала. Кажется, ещё час и они превратят её в слоника Дамбо.

Ну наконец запел хор. К этому моменту мои тёмные лакированные туфли превратились в потоптанную запылённую обувь маленького Мука. Сам я нанюхался потов всевозможных головокружительных ароматов с самых разных тел. Вот например, громила, скорее всего байкер впереди. Пахнет, будто последний раз мылся на своё крещение. Или пацан слева. По-моему, он учится в параллельном классе. Почему он так зловонен?

Ладно. Хоть раз в неделю мне стоит откинуть осуждение и удариться в высокое. Задуматься о вечном. Я пытаюсь так поступить, пока какая-нибудь проказа со всей дури не отдавит мне ногу.

Конечно же, я не сел на желанную деревянную лавочку. Точнее, нашёл себе и родителям место, но спустя пару секунд вполне себе здоровый молодой мужчина выкинул меня с него как мешающую пыль. Заявил, что у него вроде как проблемы со спиной и начал чесать про больные колени. Я у него, конечно же, справки из больницы показать не просил, но он решил в мельчайших деталях описать свой диагноз и проблему. Когда затянутый разговор был окончен, на пьедестал зашёл Ростислав.

Облачённый в скромные монашеские тёмные одеяния, он поклонился городу и завёл талантливо спланированную речь. Последний раз я видел его в Инстаграме. Он выставлял пост с детальным описанием ремонта церкви. Слог у него поставлен, скажу я вам, занимательно. Будто Набокову дали задание написать отчёт о городских затратах.

Ростислав вызывал восхищение. Меня не удивляло, что каждый стоящий тут открыв рот слушает его проповедь. Звонкий бас долетал до самых отдаленных уголков большого зала, задевая за живое каждого жителя.

Он рассказывал о погибших амбициозных детях, о их чистых и невинных душах. Конечно, с последним можно было поспорить, но большинство захлёбывались слезами. То тут, то там слышалось хлюпанье носов. Бабули всхлипывали, дедушки давали волю эмоциям. Стабильно спокойный средний возраст также рыдал. Подростки, более сдержанно, поминали убитых товарищей.

Потом началась молитва: все тот же звучный бас быстро затараторил слова, начиная с небольшого канона на латыни. На последнем слове его заменил хор, талантливый, к слову.

И на этом месте пропало осуждение, ненависть и злоба. Сейчас весь город, казалось, был одной дружной семьёй. Сейчас все мы были вечны, лицом выставлены к Богу. Никто не скрывал эмоций, не сдерживал себя. Скрепив руки перед собой в замок, горюющие и волнующиеся люди ударились в общение с высшими силами. По их лицам можно было проследить всю тоску и печаль.

Сейчас люди стояли перед Богом, все одинаковы, и казалось бы, не так уж требовательны в своих просьбах: остаться в живых. Целыми и невредимыми.

Тьму зала, заполненного звонким пением, огоньками пробивали свечи. Они волновались в сквозняке, плакали воском вместе с горожанами.

Всю церковь охватил мрак. Точно такой же, что и захватил город в последнее время. Мрачные тени, чёрные одеяния, горюющие выражения лиц. Стало жутко. В какой тьме все мы и жили, в такой и остались при разговоре с Богом.

А потом случилось, на мой взгляд, чудо. Маленькое чудо, на которое совсем никто не обратил внимания.

Огромное окно, выходящее на площадь, не пропускало внутрь зала солнечный свет. Оно лишь открывало вид на голубое небо, стремительно гонящее редкие облака. А потом, быстро, как вспышка молнии, через него проникли первые лучи. Тонкие, робкие, они протянулись к иконам, но не долетели до горюющей публики. Спустя время, в церковь ворвался толстый и сильный луч. Он немедля протянулся к нам, ударив теплом в тот угол, где стоял я. Будто небеса протягивали руку, всеми силами пытались сказать «Тьма исчезнет: не сразу, постепенно». Конечно, все остальные уголки церкви продолжали пребывать во мраке, горюя и рыдая. Но место, где стоял я, залилось солнечным светом. В нём, танцуя и водя хороводы, кружили мелкие пылинки.

Надежда была. Какой бы мрак не охватывал это место, свет прийдёт. Тьму города разгонит солнце, я знаю это. И считайте меня самым безумнейшим романтиком, но я верю, что это Отец подавал знак свыше. Он сейчас был необходим городу, находящемуся на грани. Висевшему на волоске от срыва. Жаль, что этот невероятный знак, похоже, никто кроме меня не заметил.