Руслан Передельский - Чугунные облака

К пьедесталу, на котором подобно мессии, возвышался отец над народом, припала мать Виктора. Тёмное длинное платье волнами спускалось по мраморной лестнице. Красная щека прижалась к туфле богослужителя.

Оторвавшись от молитв, горожане устремили взоры на несчастную женщину, роняющую слезы у ног Ростислава. Душераздирающее зрелище. Всхлипы переросли в нечто большее, нет, не в плачь. Дикий животный рёв. Дикий животный рёв львицы, потерявшей сына.

– Отец, скажи Ему, как чист был мой сыночек! – никто не спешил поднимать несчастную мать с колен. Все лишь в гробовом молчании смотрели и с жалостью качали головами – Скажи Ему, скажи! – вопила она – Я не смогу без сына, не смогу! За что Он его отобрал? ЗА ЧТО БОГ ЗАБРАЛ НЕВИННУЮ ЖИЗНЬ, спроси у него, Отец!

А я мог это предотвратить.

Ещё там, на стадионе, моя безудержная фантазия рисовала картину несчастной матери. Но кто мог подумать, что дело зайдёт так далеко?

Прояви я на грамм больше смелости, Виктор мог остаться живым, и сейчас стоять рядом с любимой мамой. Сейчас, от этой, несомненно, красивой женщины, осталось лишь убитое горем тело.

Душу грызли угрызения совести: я не мужчина, и никогда им не стану. Я допустил трагедию из-за собственной бесхребетности.

Амёба.

– Спроси Его, Отец!

Вафля.

– Спроси!

Вата.

– Спроси, почему Он забрал моего мальчика!

Нет мне прощения.

Громкими криками и слезами утраты речь Ростислава была прервана. Опустив добродушный взгляд вниз, к матери, он отчётливо громко произнёс:

– Встань, дочь моя.

Женщина, незамедлительно встав с колен, выровняв плечи как солдат морской пехоты, встала перед Отцом.

– Ты должна отпустить. Очистится. Посмотри мне в глаза – ласково произнёс Ростислав, обратив умные глаза на неё.

Произошло безумие.

Смотря в глаза батюшки женщина медленно стала расплываться в жуткой, тревожной улыбке. За этой улыбкой не было ничего, лишь показное бездушное счастье. Пустые стеклянные глаза не отрывались от лица падре.

Слегка поперхнувшись, мать Виктора разразилась жутким кашлем. Сначала он был тихим и приглушённым, а потом эхом разнёсся по всей церкви. Хриплый, горловой, скрипящий. Женщина вновь упала на колени, захлёбываясь громким кашлем.

– Очистись, дочь – наставлял Ростислав, спокойно наблюдая за приступом громкого кашля.

В растерянности, я оглянулся по сторонам, ища удивление в лицах местных. На наших глазах же творится безумие! Ноль эмоций. Безжизненные стальные лица, отстранённо наблюдающие за дивной картиной как за повседневной рутиной.

Так надо… Чистое безумие тут это неотъемлемая часть жизни…

Обернувшись, я взглянул на родителей. Лишь они перешептывались, с нескрываемым испугом рассматривая кашляющую женщину. Слыша эти хриплые звуки, хотелось незамедлительно ей помочь. Она ведь вот-вот задохнётся!

– Всё будет хорошо – прошептал Отец, прежде чем мать Виктора вырвала гнилым зелёным цветом. Жижа болотного оттенка фонтаном полилась вниз, на мраморные холодные ступени.

Что за ТВОЮ МАТЬ?

Засуетившись, я схватил неодобрительный взгляд стоявшей рядом пожилой дамы. Мол, чего я суечусь на таком важном мероприятии! Не видишь ли, молокосос, взрослые люди важными делами занимаются!

Я взглянул на маму. Она на меня. Напуганные глаза выражали растерянность. Пухлые накрашенные алой помадой губы безмолвно произнесли: «Это безумие!»

Потом кашель прекратился.

Женщина встала.

– Жду каждого жителя в комнате исповеди. Нам всем есть в чём покаяться.

Это уж точно, падре Ростислав. Даже и не представляю, что слышали деревянные стены маленькой комнатки, в которой за сеткой сидит понимающий священник, готовый отпустить каждому даже самые страшные грехи. Вдруг, там когда-то сидел убийца, признаваясь в самом страшном грехе? Вдруг, умные и человечные глаза Ростислава видели его очертания, рот, крепкие руки? Вдруг, человек, которому доверяет весь город, знает кто убийца?

Да нет, бред это всё.

Лучше бы мои мысли были заняты обдумыванием картины, представшей передо мной десять минут назад. Женщина, подобно героине «Изгоняющего дьявола» «очищается». Может быть, сам того не понимая, я попал в секту? В свете последних событий, это всё что нужно для полного комплекта жуткой фигни!

Я думаю, у Мекки на какой-нибудь рамадан меньше людей толпится, серьёзно. В Диснейленде в час пик на горку «Космическая миссия» очередь меньше. А тут, все настолько желают отпустить грехи, будто в городе вчера прошла судная ночь.

У меня тоже миллион грехов, в которых следует признаться. Честно, в последнее время чувствую себя стопроцентной тварью без малейшего намёка на духовность. Составляя список своих самых галимых качеств, я становлюсь в беспокойную очередь.

Возможно, удастся избавится от разрастающегося тёмного пятна. Я знаю, что оно есть, и также знаю, что оно безудержно разрастается.

Господи, мне правда невероятно стыдно, но кажется я стал плохим человеком.

Во мне бурлит, как котёл с закипающим супом, горячая и едкая агрессия, которую я не могу контролировать. И она не только в моих мыслях, она и в действиях. Сейчас я не могу смотреть на людей без осуждения. Хотя бы капля, да вытечет. Я стал язвительным, холодным, эгоистичным. Я стал чёрствым. Может меня меняет эта выводящая обстановка, не знаю.

Каюсь, Господи, я

Осуждаю.

Сплетничаю.

Дерусь.

Хамлю.

Заполняю свою голову миллионом злых мыслей.

Смотрю на людей свысока.

Каюсь, Господи, я плохой человек.

Каролина, Алина, Макс и Андрей сидели на деревянной лавочке у церковного магазинчика рядом с большими дверьми. Никто не стремился занимать очередь, ведь для них путь на долгожданную исповедь выложен красной дорожкой и проходит без очереди. Не замечая суеты вокруг, ребята поглощены обсуждением «отколовшейся» ЖУДы. Никита не пришёл в церковь, да и вообще всю неделю ведёт себя как монах-аскет. Без слёз в глазах на сутулого, печального, а теперь ещё и одинокого парня, не глянешь.

– Чёрт, какие же эти серьги тяжёлые! – на недовольную реплику Каролины обернулась женщина, державшая за руку мелкую дочь. В руках у дамы церковный журнал «Божий вестник». «Единственный журнал, с тиражом в две копии» – часто шутила компания. На логотипе голубь – святой Дух. Тема номера: «Разговор с подростками о высшем». Подготавливать её помогали пару типов из пережившей многое школьной газеты.

– Ты издеваешься? Кто чертыхается в церкви? – озадаченно поправил подругу Макс.

– Оу, да тебе не плевать?

Алина сидела на краю скамейки, и с отстранённым видом всматривалась в иконы. Точнее сказать, она пыталась делать максимально холодное лицо. Пыталась не встречается глазами с Андреем, который, приличия ради, пытался приобнять её и сказать пару ласковых слов. «Ты как, пупсик?».