Руслан Передельский - Чугунные облака

Запах горящего воска. Убаюкивающее пение. Красивый, но монотонный голос Ростислава. Всё это располагает полному релаксу, каким бы неуместным он ни был в церкви.

Я прям чувствую, как стремительно проваливаюсь в темноту. И лучи солнца тускнеют, и лица стоящих рядом парней, и байкера-громилы… Как бы удержатся, и не зевнуть с рёвом бегемота. Вот это ли, знаете, настоящее фиаско.

Проваливаясь в мысли вокруг себя я замечаю новые-знакомые места. Из темноты пучками выглядывает зелень, ветви елей и сосен. Ночной парк, сейчас его наконец осветила луна.

Моя ладонь пальцами скрестилась с Евыной, мы идём плечо-в-плечо к краю яра. Кто бы знал, что в таком невзрачном заброшенном месте разыщется столь красивое природное достояние? Настоящий каньон, глубокий и заросший разными видами деревьев и кустарников. Тут, как рассказала Ева, его принято называть «яр». Первый раз такое слышу. Хотя нет, разок это слово в книжке с сказками встречалось.

Вглядываясь в глубину этого, ладно, пускай уж, яра, я ловлю себя на резко вспыхнувшем приступе счастья. Этой ночью у меня такие часто были. Вот бы диагноз такой придумали, единственный, не требующий лечения. «Беспричинное счастье». Хотя, может быть такой уже есть, и больных им сажают в психушку.

Тут же, в этом полумраке становится невыносимо тоскливо. Эта ночь, со всеми эмоциями, поцелуями и смехом, прошла. Ушла навсегда. Можно повторить свидание, гулять ещё, целоваться вновь. Но именно ЭТИХ эмоций ещё раз не испытать.

Наша с Евой ночь прошла, настало беспощадное утро, солнечными лучами выжигая все иллюзии счастливой жизни. Но какое к чёрту счастье, когда рядом с тобой без выходных орудует убийца? Когда ты можешь быть следующим? И самое страшное, когда ОНА может быть следующей!

О нет, похоже переломный момент настал. Видимо я перестал быть подорванным эгоцентристом, начав думать о девчонке больше чем о себе. Прогресс в моём личностном развитии.

Обходя обрыв, я с ужасом заглядывал в дно каньона, видя лишь тьму. Если упадёшь вниз, никогда не достигнешь дна, поглощённое ночью. Внизу тьма, над нами миллионы мелких звёзд. Яркие огни, значащие для меня намного большее, чем далёкие холодные космические тела. Смотря на них я видел надежду на лучшую жизнь, безудержно расставляясь в фантазиях и в мире, где всё желаемое в миг становится материальным.

В тот момент, просто прогуливаясь, внутри я ощущал дикий прилив эмоций. Молча стоял, и в восторге ощущал как все прожитие моменты, прочувствованные эмоции дополняют меня.

Эти звезды были так далеко от нас, но сейчас казалось, что я могу до них дотянутся. Простите, не кидайте в меня тухлыми помидорами из-за ванильной ванильности. По-другому я не могу передать эту эмоцию – когда любая задача, даже самая безумная, кажется выполнимой.

Вообще, по натуре я тот ещё хлюпик. Иногда самого себя жалко. Представить что я смогу когда-то в далёком-далёком будущем стать самостоятельным – невозможно. Мысль о том, что некоторые мои сверстники зарабатывают деньги – ужасала. К чему это я? Да к тому, что тогда, у яра, я задумался о том чтоб кинуть к чертям собачьим школу, взять под ручку Еву и уехать подальше. Куда? Неважно. Зачем? Неважно. Просто делать каждую ночь похожей на эту. Всё, этого хватило бы мне для идеальной жизни. А ведь мы и копейки не потратили.

Впервые всерьёз задумался о чём-то настолько фривольном. Первая серьёзная влюблённость и вправду нехило вскруживает голову, школьные психологи правы.

Перестав фантазировать, я запрыгнул на гнилой, покрытый зелёным мхом ствол опавшего дерева, потянув за собой Еву. Она прыгнула следом. Мы стояли на краю бездонного обрыва, смотря в пропасть. В непроглядную тьму.

Я повернулся к Еве и в лунном свете рассмотрел её серебряное лицо. Её изысканные очертания ясно прорисовывались, медленно, деталь за деталью, как кропотливо созданный портрет маэстро-художника. Она также жадно рассматривала меня, поглощая каждый миллиметр моей физиономии. Потянувшись рукой к моему лицу, Ева прошептала:

– Влад, с тобой я чувствую, как все звёзды становятся ближе – неужели она чувствует тоже самое, что и я? Разве такое возможно? Прямо-таки ванильную ванильность с языка считала.

Холодным пальцем она нежно гладила мою щеку. Самый божественный массаж, тайцы нервно курят в стороне. Удивительная вещь – если бы кто-то прикоснулся к моему лицу, то:

1. Сначала меня бы вырвало.

2. Потом, я бы с головы до ног обмазался антисептиком.

3. В завершение, я бы избил смельчака, нарушившего границы моего личного пространства, до полусмерти.

Но я без слов позволял Еве прикасаться ко мне, щупать моё лицо с таким выражением, будто она изучает профиль инопланетянина. Я схватил её ладонь и прижал ближе к себе. Хотелось, чтоб она обнимала меня крепче. Прикасалась жаднее.

Прикасаясь к её холодной ладони я медленно подплываю к ней, нагло напрашиваясь на новый поцелуй. И я его получил – невероятный, обескураживающий.

Стоя на стволе мёртвого дерева мы летали в этой бесконечной пропасти, переодически дотягиваясь до звёзд. Проваливались вниз, вновь взмывали вверх, над верхушками деревьев парка. Не знаю, сколько минут проходило в этом райском чувстве, но заканчивать мы и не собирались.

Сейчас, я чувствовал себя героем одного из многочисленных раздражающих фильмов, где главные герои постоянно целуются. Причём со звучным сладким причмокиванием, от которого тянет опустошить свой желудок.

Но, наверное, раздражающие они лишь для нецелованных людей. Теперь, смотря это однообразное кино я буду вспоминать нас с Евой и то, как порой мы глупо выглядели.

Обхватив её хрупкие ноги, я приподнял Еву на руках. Она казалась воздушной. Продолжая целоваться, мы медленно растворялись во мраке гигантского яра. Наши слившиеся воедино тени поглотила тьма. Также она и поглотила мои мысли, из которых я вынырнул подобно ванне. Будто всё это время лежал под водой, слушая приглушённые звуки доносящиеся из окружающего мира.

Попробуйте: находясь в каком-то пахнущем хлоркой бассейне нырнуть, дав мыслям и приятным фантазиям овладеть вами. Почувствуете себя в безопасной изоляции, в другом мире, где никакие внешние раздражители не могут помешать.

Чувство, испытанное мною только что было таким же. Жаль, что от него меня пробудили громкие всхлипывания.

Тьма ещё долго стояла перед глазами. Сначала огоньки свечей просветились сквозь неё, затем силуэт крепкой спины громилы, а потом и Ростислав, стоящий над нами. Протянув руки к Господу, он продолжал проповедь.

– Прими душу юного Виктора, так рано ушедшего от нас, – всхлип – будь с ним милостив. Даруй ему свою снисходительность, Боже – всхлип стал громче.