Руслан Передельский - Чугунные облака

«Что не так? Что я натворил?»

Всматриваясь в лицо любимого сына Надин всхлипывает громче и не сдерживая себя скулит, точь-в-точь как та брошенная на трассе психа.

«Понял… Чёрт.»

Долго гадать не пришёл. Не смотря на кровь, расчленённку, ужасы пришедшие в город страхом последних несколько дней для Андрея стало то, что Мама может узнать. Узнать и не простить.

Всё оказалось куда хуже.

Он никогда не видел как его уверенная и сильная мать плачет. Казалось, эта стальная леди давно разучилась плакать.

У Андрея пробежал холодок по всему телу, последний раз такое ощущение возникало в доме Влада, под прицелом арбалета маньячки, или на озере, рядом с безумным убийцей.

Сейчас, дело, кажется, обстояло куда хуже.

– Мама, что с тобой? – его лицо само собой приняло такое выражение, будто он вот-вот расплачется вместе с ней.

– Ты хочешь знать что со мной?– дрожащим голосом переспросила Надин. Кэррилизм – вроде бы так это называется. Человек переспрашивает вопрос, чтоб успеть старательнее обдумать ответ. Надин же хотела усилить напряжение, передать всю горечь ощущаемых эмоций – Я узнала что мой сын предал меня, вот что со мной.

V.

Как же он её ненавидит.

Маньячка решила добить его жизнь ногами. Оставить лишь мокрое место. Возможно, он этого заслуживал.

– Мам, ты о чём? – Андрей догадался с самого начала, но продолжал делать невинный вид и несчастные глазки. Может быть, это сдобрит её.

– Сынок, скажи честно, ты знал?

– Знал о чём?

– О том что папа развлекается с какой-то… шлюхой!

Сейчас Андрею меньше всего хотелось врать своей матери. Он молчал, не в силах подобрать достойный ответ. Представьте себе – сам Андрей – человек с миллионом ответов на все вопросы, с подвешенным, как всегда готовое выстрелить ружьё, языком, с уверенностью, которой Обаме ещё учится, не нашёл слов и потупив глаза в пол молчал. Как шестилетний парниша, не выучивший стих в первом классе.

Должного эффекта это не произвело. Мама всхлипнула и расстроилась ещё больше.

– Пойми, я хотел как лучше. Папа пообещал что такого больше не повториться – не слушает. Всхлипывает, молча смотрит и немо рыдает – Мам?

Надин развернулась и пошла по коридору в сторону своей комнаты, не слыша ни слова Андрея. Вскинула подбородок выше, уверенно шагала и перед собой видела единственную цель: покончить с этим.

– Я уезжаю отсюда – крикнула она – Мой муж, а заодно и сын предали меня!

– Куда уезжаешь?

– Да куда угодно! Лишь бы подальше от вас.

Может быть она драматизирует, но так станет лучше. Пришло время думать о себе, о своей гордости, о своей жизни. Она лишь только начинается, впереди столько эмоций и впечатлений, что остановится сейчас стало бы огромной ошибкой. За отчаянностью пришёл оптимизм, вера в светлое будущее: она самодостаточная женщина, способная взять судьбу в руки и поставить её на нужный путь.

Андрей замер, не отличающийся от стоявшей рядом карикатурной скульптуры чёртика, на лице отражается печаль, толстые брови сдвинуты, губы стиснуты. Леди V победила. Ей удалось разрушить его семью и жизнь в придачу.

В голове будто прозвучал выстрел, после которого вся душа будто преисполнилась агрессией. Голова затуманилась, сердце заколотилось в три раза быстрее.

«Он виноват в этом… Лишь он виноват этом…»

Влад. Чёртов маленький ублюдок. Двуличный мудак. Улыбается, когда одинок и чувствует в тебе нужду. Забывает о тебе когда всё налаживается. Гадкая присоска. Тварь. Лживый ублюдок. Он решил скрыть от него измену собственного отца, ходил и молчал, таким важным с ним не поделился.

Да не брат он вовсе. Нет. Он – двуличная пиявка, которая присосавшись к Андрею высосала из него все соки, а потом быстро отцепилась, как только посчитала нужным.

Андрей этого так не оставит. Он сделает всё возможное, чтобы его двоюродный брат почувствовал себя таким же несчастным, каким он чувствовал себя сейчас. И он уже знает, как это организовать.

«Он будет унижен. Опозорен. Он будет страдать. Да, мой брат будет страдать!»

Вдруг у него ужасно начала болеть голова, а всё тело моментально загорелось. Начался жар. Это бурлила вина. Скорее всего, мама никогда не сможет его простить.

Он то думал, что ясно дав понять отцу, что не потерпит больше лжи в отношении своей матери избавился от проблем. Вымыл руки от тёмной грязи, сбросил со спины тяжёлую ношу и спокойно живёт дальше. Пусть всё идёт своим чередом, пусть мать также его любит, ведь любовь матери это что-то само собой разумеющееся, как Земля вращается, Луна её спутник, Солнце звезда. Казалось, мама будет любить его вечно. Все мы думаем что родительская любовь никогда не утихнет, об этом пишут в десятках новелл, поют в сотнях песен, говоря что всё в этом мире может пройти, но не любовь родителей.

Сейчас он сделал всё возможное, чтобы опровергнуть эту теорему

Андрей не знал, карать ли себя за своё молчание или нет.

«Карать конечно же. Ты виноват, лишь ты.»

Это один из самых неординарных вопросов за всю историю человечества: как же правильно поступить ребёнку, который узнал об измене одного из родителей? Избавить обманутого родителя отложи за собой или не нарушать мирный порядок дома? В такие моменты не окрепший мозг трещит по швам, взрывается, ведь на этот вопрос никто не может дать однозначного ответа.

Даже гугл.

Одно он знал наверняка: если его мама решила что-то, то это на полном серьёзе, и её просто так не остановишь. Решительная, силы воли у неё не отнять. Она сказала что уедет – уедет, это был лишь вопрос времени.

Если и есть на земле хотя бы маленький, крохотный, незаметный, скрытый от посторонних кусочек рая, то он не в тайском Краби или на Бора-Бора, где среди коралловых рифов и лазурной водички делает селфи на собственной яхте Шарлиз Терон. Он куда ближе, и ради него не стоило покупать авиабилет за пару тысяч долларов.

Рай сейчас располагался в Евыной комнате, не совсем тесной, но и не просторной из-за сотен книг. Хочешь вытянуть ноги – обязательно наткнёшься на антиутопию Оруэлла или какой-нибудь занимательный нонфикшн: «история человечества за три часа».

Наш рай был тихим и неприлично уютным: холодные ноги сплелись под тёплым толстым пледом, в руках горячие кружки чая, лежи и поглядываем друг на друга. Болтаем. Порой хохочем. Порой целуемся. И такое тепло по душе разливается, будто с каждым глотком этого перемешанного с лимонной кислотой напитка.

Сейчас, лёжа в её кровати я на седьмом небе от счастья, и клянусь всем, что у меня есть (МАКбук 2013 года, АйФон с разбитым стеклом, скромный гардероб и три составленных лично мною плейлиста в «Spotify”), что даже зная о происходящем в этом чёртовом городе всё равно бы переехал. Лишь ради неё. Ради скромной бледной девчонки, лежащей в моих объятиях и пахнущей кокосовым маслом (она щедро намазала им руки, допив свой чай, а потом бесцеремонно схватила меня за щеки и передала устойчивый кокосовый запах). Пяля в грязноватый потолок и поглаживая её по спине, поверить не могу что всё настолько идеально: мы оторваны от остального мира, жестокого, тесного, багрового, злобного; никаких посторонних звуков, всё замерло в тот момент, когда мы зашли в уютный двухэтажный дом и замерли за собой входную дверь. И сначала эта тишина убаюкивает, укачивает нас как младенцев. В наше сонное царство лишь один раз прорвался вульгарный сигнал машины, но быстро сник. Потом это начинает настораживать: