Оксана Одрина - Слепые отражения

– С возвращением, Вадим, – уронил Фрей, что стоял у изголовья кровати парня, и чуть подёрнул губами в подобии улыбки. Вышло тяжко и тошно.

– Что… что со мной? – потерялся Вадим. – Где я?

– Ты выжил, сынок, – прошептала мама, а её трясущиеся руки перебрались ему на лоб.

– Папа где?

– Ты выжил… Ты выжил… – не переставая плакать, повторяла мама, словно не слышала его вопроса. – Ты выжил, Вадим.

Выжил только Вадим.

– Верес?! – встревоженный Артём неумело выдернул друга из отражений. – Что с тобой?! Где ты?!

В ногах противно закололо, и Вадим взвился. Он поперхнулся холодным воздухом и мгновенно закашлялся. Тут же попытался снова раздышаться, но не смог. Неуклюже сидя на коленях, он ткнулся лбом в мокрый бетон и обхватил шею руками, надеясь вспомнить, как хватать воздух хотя бы ртом. Но вместо этого, секунду спустя, он плюхнулся на живот, судорожно вздрагивая и всхлипывая. Ему не было больно, нет, он не мог перевести дух.

Рядом угловато жался к стене осколок старого зеркала. Это всё оно, мстило поломанное стекло людям за предательство, и сегодня отыгрывалось на Вадиме, стремясь, в наказание, навсегда запереть его в отражении. Парню же выйти нужно было. Он с трудом завалился на бок, протянул к злобной стекляшке дрожащую руку и из последних сил требовательно прохрипел:

– Отпусти!

Секунда, и вот он всё же вдохнул, но сильнее зашёлся ломким кашлем, а когда чуть успокоился, шумно выдохнул, перевернулся на спину и отрешённо уставился в грузное небо. Воздух был холодный и колкий, бетон жёсткий и кривой. Отпустили его отражения, и на том спасибо. Полежал так ещё пять минут, подышал, нашёлся: над ним ошарашенный Артём. Он стоял вполоборота и придерживал рукой Алису, чтобы она не подходила близко. Вадим порывисто приподнялся и, наконец, сел.

– Боитесь меня? – сердито выговорил он друзьям.

– Вовсе нет, – хмуро заявила Алиса, подпрыгнув из-за плеча брата.

– Это, что с тобой такое было, Верес? – неуверенно протянул Артём.

– Поговорили мы, – горько прыснул парень, медленно поднялся и отряхнулся, продолжая глубоко дышать.

– С кем? – не понял друг и оглянулся на сестру.

– Вот с ним, Артём, – Вадим нервно бросил рукой в сторону осколка у стены. – Ты сам как думаешь, с кем?

– Верес, я… – неуверенно начал Артём.

– Что, я? Что, Артём? – кропотливо допытывал друга Вадим. Он вроде и старался держать себя в руках и не грубить друзьям, но выходило плохо. Вспылил: – Что непонятного? С отражениями я говорил, ясно теперь? Или и дальше не догонять будем? Зачем вы с сестрой меня позвали? Вы же знали кто я, так или не так?

– Успокойся, Вадим, – твёрдо вступила Алиса, заправляя растрёпанные светлые волосы под капюшон куртки. – Мы просто испугались.

– Я заметил, Алис, – брюзжал он, пристально глядя на друзей. – Меня.

– Мы не тебя испугались, Вадим, а за тебя, – поправила девушка.

– Спасибо за беспокойство, – отозвался парень, изобразив натянутое подобие улыбки. – Оно того не стоило.

– А что с тобой такое случилось? – вернулся в разговор Артём. – Припадки?

– Это плата, Арофьев, – пояснил, наконец, он.

Чего возмущался на Артёма с Алисой, он и сам не знал. Не они же его держали в отражении и не отпускали назад в обыденность. Он шмыгнул носом, потёр лоб, резко так, чтоб горело, чтоб драло. Бесцеремонно расшвырял и без того непослушные волосы, тут же медленно пригладил их обратно.

– За беседу по душам отражения требуют платить, – спокойно продолжил он. – Собой платить. Я заплатил.

– А если они тебя убьют, отражения эти? – непонимающе пожал плечами Артём. – Возьмут, и расправятся с тобой за вторжение в них. Возможно же такое?

– Не исключено, – с досадой выдохнул Вадим и обернулся к одинокому стеклу, которое, как и прежде, пережёвывало в себе грузные тучи.

– И не страшно тебе? – заволновалась Алиса, перебегая взглядом с брата на встрёпанного друга и на то зеркало, что безмолвствовало у стены. – Вдруг в следующий раз не отпустят?

– Не нагнетай, Алис, – прохладно отозвался парень. – Разберусь, если что, сам.

– Может, не стоит больше так… – предложил было Артём.

– А ты, Артём, думал каково это с отражениями говорить? – небрежно перебил его парень, разведя руки в стороны. Но тут же наигранно невозмутимо продолжил: – Легко и просто? С беззаботной улыбкой на лице вошёл в чужое прошлое, побродил там, посмотрел, увидел, чего хотел и вернулся в едином свободном порыве? Не так всё. Я сквозь отражения прохожу, а они в ответ меня наизнанку выворачивают. Такие дела.

Он терял терпение, и крепиться, чтоб не выплеснуть на друзей несдержанность, было всё сложнее. Смолк недолго, подышал. Когда же охладился глотком зябкого воздуха и чуть остыл под рывками дерзкого ветра, бесстрастно добавил:

– Может, отражениям тоже больно, как и мне, кто ж знает. Но они позволяют входить и выходить, показывают, что прошу и подсказывают, находят того, о ком спрашиваю. Стоит, Артём, оно того стоит, поверь.

Все смолкли. Артём надуто сопел, подпирая спиной недожаренных на вертеле козлов на стене позади себя. Алиса горделиво рассматривала речные виды, с ветром больше не боролась и русые локоны в тепло не прятала. Скупому на отзывчивость Вадиму и единого взгляда её зелёных глаз больше не досталось. Обожглась девушка о равнодушие, обиделась.

– Что там про Кирилла, – на долгом выдохе надуто протянул Артём, – здесь он или…

– Нет, не здесь, – вступился Вадим. – Нужно в город.

Задел он Артёма с Алисой, сам понимал. И хотя они знали, что Верес-младший умеет говорить с отражениями, как происходят такие беседы, никогда раньше не видели. Растерялись брат с сестрой, когда увидели, что он сознание потерял, испугались, когда судороги начались. Вадим ведь не удосужился до нового сеанса общения с отражением, рассказать друзьям, что именно с ним произойдёт и как, бездействовать им или бросаться на помощь. Бывает, он стоит и не шевелится пару минут, словно под гипнозом: глаза раскрыты, зрачки расширены, почти не дышит. Иногда кровь из носа хлещет, что не остановить ничем. Или он, как слепой, идет на ощупь и не отзывается на близкие оклики. А когда Вадим выходит из отражений, всегда с ним случаются болезненные судороги, больше похожие на эпилептические приступы.

Со стороны, наверное, это жутко и неприязненно выглядит, ему же изнутри иногда бывает ещё страшнее, когда отражения не отпускают. Сегодня, как раз и было у него сложное погружение в подсказки с полной потерей себя среди живых. Не успел Вадим обсудить с друзьями возможные подробности собственного входа в отражения и выхода их них, увлёкся поиском ответов, отключился, забыл обо всех и обо всём. После накатило возмущение на Артёма с Алисой за их непонятливость и неспособность проникнуться его чувствами и тошной болью, когда бездушное стекло долго не отпускает. Он был слишком уж холоден с ними. Не прав ведь, и ладно. Оправдываться парень не собирался. Кивком указал в сторону моста: