Сергей Рындин - Исчезнувшие тени

Впечатления от этой совместной работы со «светилом австрийской правоохранительной системы» у Земцова остались не самые радужные.

С самого начала Кунц умудрился совершить все мыслимые и немыслимые ошибки, ревностно отодвигая Земцова от следствия, всякий раз напоминая тому, что в этом деле он всего лишь консультант.

В результате, душегуба удалось остановить каким-то чудом. При задержании пытаясь скрыться от погони, подозреваемый упал и случайно свернул себе шею.

А де Каборне, тем временем, продолжал.

– Единственная здравая мысль, которая посетила этого олуха через неделю тщетных поисков, обратиться к нам за помощью. Он верно предположил, что скорее всего прототип препарата уже давно за границей.

С этими словам де Каборне потянулся к чашке давно остывшего кофе. Сделав глоток, он брезгливо поморщился и через коммутатор попросил Ламарка принести себе и Земцову свежего напитка.

Когда референт поставил перед ними чашки и удалился, шеф IRT задумчивым тоном, словно был не до конца уверен, сказал:

– Я хочу, чтобы вы, Дэни, незамедлительно вылетели в Вену, и разобрались там что к чему.

Земцов чуть не подавился.

Во-первых, де Каборне никогда не обращался к нему иначе, как по званию, а потому почти отеческое Дэни в его исполнении звучало почти угрожающе.

А во-вторых, Земцов никогда не занимался кражами, о чем и поспешил напомнить вице-президенту Интерпола.

Де Каборне чинно поднял вверх указательный палец.

– Я прекрасно знаю, что вы привыкли вытягивать на свет Божий таких мерзавцев, которых и людьми назвать язык не поворачивается, – он отложил трубку, – понимаю, и то, что на своем поприще вы весьма преуспели, хотя многие из подозреваемых, которыми вы занимались, погибли при загадочных обстоятельствах в ходе задержания…

Де Каборне с хитрым прищуром посмотрел на Земцова. Но тот и ухом не повел. Вздохнув, де Каборне задумчивым тоном добавил:

– Хотя, с другой стороны, все они заслуживали смерти.

Он несколько секунд думал о чем-то, а затем снова продолжил.

– Я хотел отправить вашего коллегу Контадино из Карабинерской полиции Италии. Это как раз по его части. Но Контадино заболел. Кажется, гриппом… А других свободных экспертов у меня под рукой нет.

Напрасно Земцов пытался протестовать, шеф IRT его и слушать не хотел.

В конце концов де Каборне в свойственной ему манере стукнул ребром ладони по столешнице и привел последний, самый веский аргумент:

– Я уже обо всем договорился с вашим шефом, генералом Пропьевым. Он дает добро.

Земцов так и остался сидеть с открытым ртом, а де Каборне тем временем указал ему на дверь.

– Билет на самолет получите у Ламарка.

С этими словами вице-президент Интерпола с головой скрылся за кипой бумаг, давая понять, что аудиенция окончена.

Земцов тогда и не подозревал, что через каких-то три часа его жизнь уже никогда не будет прежней.

***

Без четверти два пополудни того же дня Земцов спускался по трапу в международном аэропорту Вены Швекхат.

Оправдались его худшие предчувствия: у трапа, напоминая ручного мопса, маячила приземистая фигура старшего инспектора Кунца.

Не успел Земцов сойти на твердую землю, как тут же ему был оказан самый «радушный прием».

Вместо приветствия Фридрих Кунц торжественным тоном сообщил, что Национальное бюро Интерпола Австрии пересмотрело свою позицию, и в услугах Европола 8 8 Европейское подразделение Интерпола , а тем более Земцова более не нуждалось.

Кунц с торжественным видом объявил, что по стечению обстоятельств все счастливо разрешилось как раз тогда, когда Земцов находился в полете и до него просто не смогли дозвониться. Земцов понял, что если бы на то была воля Кунца, он бы незамедлительно затолкал его обратно в самолет и дал команду на взлет.

И тем не менее, вопреки протестам Кунца, Земцов связался с приемной де Каборне и попросил официального подтверждения отмены задания.

Секунду спустя в трубке задребезжал голос шефа IRT, подтвердившего, что австрийская сторона отозвала запрос о помощи, и Земцов может возвращаться в Москву любым рейсом хоть сегодня же, или на следующий день, по его усмотрению.

Земцов нутром чуял, что дело здесь нечисто и запросил разрешение все же проверить лично и побеседовать с ключевыми свидетелями. Ответа де Каборне он не разобрал из-за оглушительного рева взлетавшего поблизости самолета.

Решив, что формальное разрешение им получено, Земцов сообщил о своем намерении старшему инспектору и, не дожидаясь ответа, решительно направился к припаркованной полицейской машине.

Ошалевший от такой наглости Кунц, несколько мгновений стоял с открытым ртом, провожая взглядом могучую фигуру русского коллеги. Потом, словно очнувшись, он засеменил следом, выкрикивая что-то о превышении полномочий и жалобах начальству.

Напрасно старший инспектор распинался, Земцов уже кинул портплед в багажник и сам пытался забраться на заднее сиденье.

Всю дорогу до штаб-квартиры «Pharma» в пригороде Вены, расположенной на Винер Ноердорфе, Кунц не скрывал раздражения от происходящего, бухтел о неслыханном поведении Земцова и о том, что только из уважения к его званию, он не выкидывает представителя Интерпола из страны.

Такая реакция сперва немало позабавила Земцова, но под конец поездки Кунц стал реально его напрягать, потому как отвлекал от ознакомления с рапортом о ходе следствия.

Когда автомобиль наконец затормозил у центрального входа «Pharma», Земцов не выдержал и прикрикнул на старшего инспектора, чем вверг того в окончательный ступор.

Несколько минут спустя они уже сидели в креслах напротив герра Арно Штерценбаха – президента «Pharma».

Пока Кунц в свойственной ему манере рассыпался в витиеватых извинениях за то, что оторвал такого уважаемого человека от важных дел, Земцов по привычке внимательно изучал собеседника.

Арно Штерценбах был высоким, чуть полноватым мужчиной средних лет, одетым в элегантный костюм одного из всемирно известных брендов. На запястье у него красовались дорогие часы. Открытое лицо, обрамленное короткой окладистой бородкой, выражало уверенность и целеустремленность, а слегка капризный изгиб губ выдавал в нем человека, привыкшего к тому, что все в этом мире складывается так, как угодно ему одному.

Довершали портрет серые проницательные глаза, которыми Штерценбах снисходительно смотрел на извиняющегося Кунца.

«Чем-то похож на шмеля, – подытожил Земцов, – на первый взгляд нерасторопен, вальяжен, но в любой момент может ужалить так, что мало не покажется!»

После он огляделся. Кабинет был под стать своему хозяину – просторный и светлый, с окнами во всю стену. Массивный стол из ценной породы дерева, дорогие письменные принадлежности. На противоположной стене в красивых рамках висели фотографии, на которых Арно Штерценбах был запечетлен с сильными мира.