Роман Колесов - Сибирский подкидыш. Легенда тайги

Тогда их было трое: Дарьяна – Луковица, Авдотья – Полынь и Марья – Сычиха.

Осталось две.

Леший одолел Луковицу. Клыки его вошли глубоко и рванули сильно. Так сильно, что алые брызги окропили и медь, и камни, и землю на склонах. Не прошло и дня с тех пор, а из крови Дарьяны вновь стебли взошли.

Распустилась она на горе алыми цветами, на зверобой похожими. Круглый год те цветы цвели, и те, кто видел, живучими их прозвали. Живицей красной. В каждом из них душа Дарьяны осталась жить, только сорвать их нельзя было, увядали, рассыпались в пыль прямо по ветру.

В любой день рассыпались, в любую ночь, кроме одной – на Купалу. Когда лодка Харитона-лодочника к берегу причаливала. В ночь, когда он готов был любого желающего перевезти обратно к живым или к мертвым. И платой было всего ничего – один бесовской червонец.

Крупный, матёрый волк с седым загривком неспеша шагал в гору по красной породе. Остановившись на полпути, он повернул морду и поглядел в тайгу.

На другом берегу реки бушевала гроза, лодка Харитона хорошо была видна отсюда, как и он сам. Лодочник стоял, будто черная статуя, опираясь на весло и глядя в непогожее небо. Каждый год в эту ночь, он стоял здесь.

Леший знал, что сегодня Харитон дождется своего путника. Получит золотой червонец, и весло снова загребет тёмные воды, заставляя лодку скользить по реке. Прямиком сюда, к красному берегу.

Сегодня, впервые за долгие годы Леший проиграл первую часть битвы.

Не смог заморочить Семёна, не смог развернуть его назад. Авдотья зажгла парню цветок маяком, Сычиха подкинула краденый червонец. Путь лохматого, лихого парня с котомкой наперевес был почти завершен.

И ведьмы тянулись сюда же.

Леший сердцем чуял подступающий холод. Чуял он и Чернаву, которую те вели с собой. Опоенную, измученную. Пока ещё просто Чернаву, а коли смогут дело завершить, то Чернаву – Луковицу. Новое перерождение третьей, погибшей сестры ведьм.

Даже не представляя себе во что ввязался, Семён торопливо спустился по склону, довольно позвякивая в руке кошельком. Беса обыграл, до горы дошел. Хоть и горя хапнул из-за боли супруги, а грех не порадоваться таким удачам. Доволен собой был до одури.

Бегом протопав по мокрой гальке, он подскочил к лодочнику и, запыхавшись, остановился.

– У тебя лодка, гляжу, имеется, мил человек! – парень кивнул на ветхую, деревянную посудину. – Мне бы на тот берег. Дело важное.

Лодочник, облаченный в чёрный плащ и широкий капюшон, повернул голову. Даже с расстояния в два локтя, Семён не смог разглядеть в этой темноте лица собеседника. Но взгляд из-под капюшона на себе почувствовал. Холодный, пронизывающий до костей. Чувствуя, как стало не по себе, парень отступил на шаг назад.

Лодочник медленно поднял руку, протянул её к Семёну и перевернул ладонью вверх.

– Червонец! – произнёс Харитон и щёлкнул пальцами, требуя оплату.

Семён выиграл на поляне десяток монет, но за такую глупость и одной жалко было.

– А не многовато тебе будет? – мрачно усмехнулся парень. – Может и обратно перевезти, тоже червонец потребуешь?

– Обратно не вожу. Без надобности это… – ответил лодочник с насмешкой. Голос Харитона звучал с коротким, гулким эхом, будто не капюшон на его голове надет был, а ведро железное. – Ну так как? Будешь платить, живой?

На другом берегу, на вершине горы зазвучал бубен.

Авдотья и Сычиха обходили седого волка по кругу, хлопая себя бубнами по бедру. Звук нарастал и угасал вместе с порывами ветра.

Тс-тс-тс-тс, Тс-тс-тс-тс.

Брошенная на склоне Чернава еле шевелила губами, звала по имени мужа, шептала молитвы, просила подать ребенка. Ноги ведьм, то и дело проходившие мимо, и силуэт волка, стоявшего между ними, расплывались перед глазами девушки, превращаясь в мутные пятна.

– Жалкий! – Сычиха мотнула рыжей копной и плюнула в морду волка-Лешего не сбавляя шаг.

– Глупый! – Авдотья плюнула в спину седого зверя, и вдобавок пнула красного щебня.

– Сдохнешь! – оскалилась Сычиха и дёрнулась вперёд, щёлкнув зубами как хищник.

Тс-тс-тс-тс, Тс-тс-тс-тс – продолжал отбивать бубен по бедру ведьмы.

– Жалкий, глупый, сдохнешь!

Тс-тс-тс-тс, Тс-тс-тс-тс.

Волк припал мордой к земле, взял упор лапами и, оскалившись, зарычал. Хватанув зубами воздух рядом с подолом Сычихи, он вновь отскочил назад. Ведьма запрокинула голову и расхохоталась над жалкой попыткой.

– Убирайся в свою нору! – прошипела она. – Не мешай нам и жив останешься!

– Не мешай нам! – тем же голосом повторила Авдотья-Полынь за спиной волка.

Звон бубнов усилился, пляска ведьм ускорилась. Отчаянно огрызаясь, Леший кидался то на одну, то на другую, но клыки его снова и снова пролетали мимо. Должен их остановить, раньше мог и теперь совладает с проклятыми.

Любой ценой должен.

Обе ведьмы развели руки в стороны под грозовым небом, зашептали слова древних наречий.

Красная живица зашелестела на ветру. Всколыхнулась алыми колосьями. Корни ее затрещали, зашевелились и накрепко вцепились в запястья Чернавы…

***

40 лет спустя

Изба Исаевых

За оградой послышался скрип шагов по снегу, и Ольга подскочила к окну. Раскрасневшиеся от мороза братья возвращались домой. Рыжая прилипла щекой к стеклу, выискивая взглядом Таньку.

Та проскочила под окнами незаметно из-за невысокого роста, и уже через мгновение открыла дверь в дом. Увидев на пороге девчушку, Оля просияла от счастья и, подскочив, крепко её обняла.

Братья перекинулись парой слов про проверку силков и, вернувшись, на тропинку снова двинули к лесу.

– Ну, ты даешь! – посмеиваясь, и почти плача от счастья Ольга отодвинула девчонку от себя и рассмотрела, как следует.

Танька глядела в ответ, прижимая кулачки к груди

– Ох и заставила ты меня переживать! – рыжая снова коротко и крепко обняла сестру, а затем потянулась к пуговицам на её меховой жилетке. – Давай-ка разденем тебя, употела поди. Чаем напоим…

– Не надо.

Этот ответ Тани и сам её голос прозвучали для Ольги настолько неожиданно, что рыжая попятилась и буквально села на доски пола в изумлении. Только сейчас она заметила, что вечно наивный и чистый взгляд сестры глядел холодно. Её глубокие, синие глаза смотрелись, словно две льдинки. Без тепла, без любви и без радости.

– Чего это с тобой… – Оля чуть пришла в себя и медленно поднялась с пола, еще больше попятившись назад. – Разговаривать научилась?

Взгляд Таньки растерянно скользнул, зубы прикусили губу, и девчушка отрицательно мотнула головой в ответ.

– Нет, – произнесла она и умолкла, так и стоя у порога.

Боська высунул усатую морду из-за печи и обнюхал вокруг в поисках крошек. Сделав ещё пару движений лапками, он вдруг замер, покосился на Таньку и, ощерившись в два прыжка, ускакал назад.