Юлия Лилея - Стихия смерти

Парень обиженно замолчал, втянул голову в плечи и, пообещав послушаться, понуро побрел к себе.

Серое мглистое утро и дребезжащий голос Командира разбудили лагерь панорам, Тар вспомнил события прошлой ночи и нехотя засобирался на тренировки. Шагая вместе с отрядом, он увидел впереди Моса, увлеченно рассказывающего о чем-то соседнему воину, но вскоре потерял его из вида. Их сегодня гоняли особенно усердно, заставляя сражаться друг с другом, и даже провели несколько схваток с опытными воинами. Устало топая обратно в казармы, он вновь заметил болтающего Моса. Тар, досадуя, покачал головой, отметив про себя, что разговоры товарища до добра не доведут.

Трапеза сегодня казалась будто бы первой: вновь отвращение к сырому мясу и чувство брезгливости, но голод, пожирающий изнутри, снова заставил его глодать сырую плоть, и чувство насыщения заменяло брезгливость.

Несколько дней Тар тревожился: днем, когда думал о сне и пытался вспомнить что-то ещё, во время отвратительного поедания освежеванной плоти и беспокоясь за Моса. Они больше не говорили с ним о снах, зато он искал поддержку у других воинов, обидевшись на него. Однажды ночью молодой воин проснулся от тихой возни и стуков, слышавшихся совсем рядом. Сквозь полуоткрытые веки он подсмотрел, как взрослый панорам, что за ними приглядывал все время, поднял Моса и увел куда-то. Больше Тар его никогда не видел.

Командир и его приспешники завели в дальний амбар дюжину юных воинов с заткнутыми ртами, связанных и согнанных, словно стадо животных, с глазами, полными тревоги. Виртран, стоявший в темном углу, кивнул Командиру и тот, вместе с тремя воинами принялся обезглавливать нерадивых панорам, изрубая после смерти тела на мелкие куски. Другие жертвы стонали от ужаса предстоящей смерти, до них долетали ошметки плоти товарищей, брызги крови и безысходность происходящего.

Виртран удовлетворённо наблюдал за мучениями воинов, а в конце приказал Командиру:

– Избавься от останков. И чтоб никому ни слова!

Демон кивнул в сторону высоких кувшинов, стоящих в углу:

– Свежсцеженная сукровица в награду.

Перемазанный в крови жертв, с довольным оскалом, Командир благодарно поклонился и негромко воскликнул:

– Да здравствует Темный властелин!

И стоявшие за ним приспешники повторили за ним. Лишь за демоном закрылась дверь, как палачи побежали к кувшинам с кровью. Их было ровно пять, наполненных до краев сосудов, самый большой предназначался Командиру. Глаза их налились багрецом, они с наслаждением принялись пить заветную жидкость, чмокая от удовольствия и жадно глотая.

Виртран подошел к трону Темного властелина.

– Ну что всех убили? – нетерпеливо спросил Каргарен.

Демон утвердительно кивнул:

– Что-то их слишком много?

Приспешник настороженно посмотрел в сторону казарм и медленно отвечал:

– Может, близкие слишком важны для них?

Каргарен резко перебил:

– Нечего предаваться сомнениям. Дай команду доверенным воинам, чтоб сразу докладывали о подозрительных новобранцах, а надсмотрщикам в награду обещай больше косуль в дикую ночь.

– Да, Темный господин! – подобострастно ответил приспешник.

Новые правила жизни Тара сменяли один день за другим: ранний подъем, тренировки без устали и постоянные военные вылазки. Ночь дикой охоты становилась единственной отрадой. Первый раз было действительно дико, а потом, когда разгорался огонь охотника в груди и хотелось быстрее других загнать косуль, ощутить пульсирующую темную влажную жидкость, проникающую в самое нутро и согревающее тепло, разливающееся по телу. Лишь видения-сны отдавали тягучей, но такой приятной болью, казалось, что вспоминая, он вот-вот узнает что-то важное. Но после ночного исчезновения Моса, он вновь погрузился в безопасное забвение.

Однажды их отряд, где состоял новобранцем Тар, отправили охранять бараки со стариками и детьми. Издалека он увидел девушку смутно знакомую – коренастую, невысокую, улыбчивую. Всех выгнали из амбара, и она помогала выйти старику, который еле передвигался, заботливо усадив его на крыльцо. Надсмотрщик прикрикнул на медленно собирающихся морин, всё смешались и он потерял деву из вида. Время от времени он встречал её, когда их отряд отправляли на охрану, всегда издали, ведь стояли они возле ворот. Она все время была чем-то занята: то участливо выводила больных на прогулку, то перевязывала им раны, добро улыбаясь. Тару вновь стали сниться сны – вязкие, из прошлого, после которых сердце отдавало пронзительной болью, но он никак не мог вспомнить, кто эта дева и почему он думает о ней.

Рема будто что-то подкинуло на кровати, в тишине гулко раздавался таинственный шепот и отзывался в сердце: «Пора»!

Юноша протер заспанные глаза, помотал головой из стороны в сторону и вдруг заметил в окне, как занимается золотистый рассвет, как ему сказывал дед Нат много-много раз. Он тихо оделся, стараясь не разбудить деда, схватил накидку и выскользнул из дома.

Лес встретил его мягкой темнотой, которая вот-вот должна была озариться лучами янтарного рассвета. Под ногами похрустывали сухие ветки, трава, что таилась под деревьями. Рем шел, не останавливаясь, раздвигая кусты колкого ельника, в груди что-то щипало, словно наитие, и юноша упорно продолжал идти. Заря неспешно разливалась в небе, золотила верхушки деревьев и опушку, что виднелась вдали. Вдруг Рем увидел то, что искал. Юноша, аж подпрыгнул от удовольствия и пустился во весь дух к дальним деревьям. Там, среди сероватого мха, золотились янтарные ягоды взоры на невысоких кустарниках. Подбежав, он сложил ладони и взмолился богам:

– О Небо, благодарю за честь!

Будто и не было спешного бега, поисков среди ночных деревьев и сомнений, что отыщет. Рем отломал несколько кистей с янтарными плодами, ноздри защекотал сладковатый аромат взоры и, не удержавшись, он съел несколько ягод. Завернул сокровенное найденное в заготовленную холстину и, неспешно отправился в селице. Душа его пела от восторга и сбывшейся мечты.

Раннее утро уже было в разгаре: вставали сельчане, собирались на деляны, кормили домочадцев, перекрикивались с соседями, гомонили детишки. Все готовились к сбору урожая – самой горячей поре в Благодатной, и умелые руки ценились на вес золота.

Посредине селица кругом выделялось торжище – трава там давно не росла, а окружали его невиданной красоты цветы и изумрудные кусты, на которых зрели ягоды. Рем направился туда, позвав с собой главного землепашца и сельчан:

– Я сыскал взору первым в этом году! Пора сбирать урожай в Благодатной!

С гордостью победителя развернул холстину и поднял вверх ветки с янтарными ягодами. Главный землепашец хмуро глянул в сторону юноши, ведь это означало, что на следующий год ему придется передать бразды правления селицей Рему. Но через минуту он заулыбался во весь рот и, похлопав юношу по плечу, провозгласил: