Александр Архипов - Зазеркалье

– Я не хочу возвращаться туда, – изнывал Жан по прошлому. – Я только чувствую холод, будто иголки колют мое тело. Только представь, Чарльз, когда тебе больно, и ты не можешь шевелиться. И все. Больше ничего. Эжен мне рассказывал, как в его книге история повторялась раз за разом. А у меня ничего, будто перед моими глазами пролетела настоящая жизнь. И не сразу не скажешь, что жил в книге.

– Мой отец долго писал твою историю, он даже искал твой прототип во Франции, – вспоминал Чарльз мрачный период писателя, – к сожалению, я сам не знаю почему он начал твою историю. Мне говорил, что собирался писать сказку для меня. Я помню, как он с тяжким сердцем спускался в гостиную, как устроился в кресле и уснул. Об этой книге я узнал не скоро. В его глазах я видел одно – сказка не удалась, но трагический сюжет заставил плакать королей!

– Плакали вы, а умер я, – вновь разрыдался Жан. – Для вас это маленький сюжет.

– Вряд ли, в моем сердце ты жил всегда, как и все другие.

– Мне уже все равно. Я уже сказал, что не собираюсь возвращаться обратно, я с Данте, он тоже не хочет.

– Как же Этан, а Эжен? – возмутился Чарльз.

– Они чего потеряли? Ничего, – ответил на свой вопрос Жан и удалился.

Обездвиженные персонажи разочаровали Чарльза. Он сидел в гостиной, обдумывая дальнейшие планы. За окном продолжал стучать ливень, ветер поднимал опавшую листву и раскидывал по увядшему саду, от которой остались оголенные кустарники и каменистые тропы.

– Что если переписать их истории? – раздался голос Этана за спинкой кресла.

– Что? – пробудился от дрема Чарльз.

Этан присел рядом с Чарльзом и переходя на шепот.

– Я говорю, может мы поможем Данте и Жану? Они не хотят возвращаться к себе из-за грустных концовок, – высказывал Этан идею, – мы можем взять подлинные рукописи твоего отца и переписать финал. Так мы облегчим им жизнь.

– Мне всегда хотелось у вас спросить, – нагнулся Чарльз к Этану, – какая жизнь у персонажа книги? Какая? Вы живете по мановению пера любого писателя.

– А живем! – чуть не раздался крик Этана, но, насупившись, продолжил. – Не все живут, как мы. Есть писатели, которые создают героев по воле издателя или поклонников. Мы видели их, мы говорили с ними. Но их плоская сущность не давала им выражать мысли подобно живому человеку. А Вернон дал нам эту жизнь. Мы можем жить, как обычные люди, мы обрели форму, потому мы здесь не погибли. Не просто же так твоему отцу завидовали. Я готов поспорить, что сам Вальтер Скотт плачет от своих скучных романов, оглядываясь в сторону Нортона!

– Допустим, мы перепишем, а они не вернутся.

– Это как?

– Откуда мы знаем, как они это оценят? – сомневался Чарльз. – Не верю, что мои руки будут вершить судьбу над ними. Мне кажется, это можно сделать, но не моими руками. Что если магия пера не сработает? Куда пропадет Данте или Жан? Нет, мой друг, это безрассудство.

Нахмуренные брови Этана сбросили тоску и округлились

– Черт с тобой! – высвободил Этан злость.

Оставшийся вечер никто из обитателей дома не проронил ни слова.

Эжен оказался единственным, кто бродил по дому в поисках подсказки. Его тучная тень пронеслась мимо комнат и закоулок, оставив в покое кабинета Нортона. Ничего не указывало на присутствие темной сущности. Они выжидали следующей атаки.

Возвращаясь к постели Эжен дрогнул от пронзительного холода.

– Господи, – сказал он, зевая, – поскорее бы в постель.

На четвертый день закричал Чарльз.

– Мы пропали! – паниковал растерянный юноша

– Что? Что на сей раз? – злился Эжен.

– А ты посмотри! – указал Этан на окна, которые покрылись коркой льда. Сплошной лед обволок дом, только тоненький луч солнца пробился в гостиную. Смехотворный огонек в камине гостиной боролся с морозной стужей, остальные погасли, оставив жителей поместья с холодными стенами, полом и постелями.

– Я боялся этого, – краснел от гнева Эжен и обратился к Данте, – видишь, до чего дошла наша медлительность.

– Надо… – начал Данте, испытывал стыд и обиду за себя.

– Да! Надо было действовать! – парировал мушкетер.

Чарльз метался по дому, плевался на незримого врага, посылал проклятия каждому встречному герою.

– Стой, дурак! – кричал ему Эжен. – Нарвется же на что-то опять!

– Опять сны ему голову морочат? – спросил Этан, прячась за шторкой, дабы не получить внезапного удара от юноши.

– Нет, он тихо спал, – уверял Данте.

– Пока пойдем в комнату Вернона, а этого оставим. Пусть сам себя утихомирит, – повел Эжен наверх.

Никто не противился. Герои, обессиленные выходками черного колдовства, спрятались в комнате Вернона и проверяли свои рукописи.

– Почти половины книги нет, – опустился на стул Данте.

– Поганец! – швырнул Эжен книгу в угол. – Треть книги осталась!

– Я еще живее всех живых, – загрустил Этан.

– Я тоже, он не начал еще с нас, – задрожал Жан.

– Я не знаю, что делать с вами. Я один отправлюсь туда, – решил Эжен, встав перед зеркалом.

– И что же ты сделаешь? – с сомнением посмотрел на мушкетера Данте.

– Не сидеть же мне на месте, – огрызнулся Эжен.

– Пойми, что мы бессильны, – убеждал в обратно Данте.

– Не могу, – опечалился Эжен и сел на второй стул, – вы видите, что он с нами делает. Он жрет нас изнутри. С каждым днем я не чую в себе прежние силы. Мы уже себе концовки не перепишем. Правда, Этан?

Обескураженный Этан поежился на месте.

– Ладно, забудь, – потушил Эжен злорадство, покидая кабинет, – теперь решайтесь. У нас остался еще один день. На второй день наши истории закончатся.

– Он прав, – согласился с мушкетером Этан, – мы должны решиться. Данте, ты должен указать нам путь.

– Я пойду, но боюсь, что все тропы заросли. Нам придется искать новый путь. Тем более, куда нам идти? – задумался Данте.

– Стало тихо, видимо, Чарльз уснул, – встал у порога Этан и присушивался к дому.

Холод покорял каждую пядь дома. Несколько часов Эжен с Чарльзом кидали последние дрова в камин, те трещали, подобно барабанному бою, ожесточенно сражаясь с настигшей бедой.

– Так, придется ломать столы и стулья, – осмотрелся Эжен, держа последнее полено.

– Книги, ковры, у нас есть чем отбиваться, – заразился энтузиазмом юноша.

– Пусть оно так, но долго ли мы продержимся?

– Странно, почему нам никто не может помочь снаружи? – спросил Чарльз, оборачиваясь к окнам, покрытые льдом.

– Не знаю, от них тоже не много толку. И еды не так много осталось, – вспомнил Эжен о припасах. – У меня засела мысль в голове, что кто-то держит нас в ледяной тюрьме, словно началась осада.

– Может это все произошло по случайности? – спросил Чарльз.

– Это бред! – бросил Эжен последнюю ножку стула. – Такое колдовство не случайно и сны твои не случайны. Кто-то хочет от тебя что-то получить.