Марк Кёльнер - Перевернутое сознание

Нэт указал мне на мороженое, про которое я уж и забыл совсем. Я заглотил его, измазав себе им нос. Натали засмеялась. Я стер мороженое и показал ей язык. Она снова засмеялась. Мы дошли до на вид нормальной скамейки, и Натали предложила присесть. Я не возражал. Небо начало заволакивать серыми тучами, и я подумал о том, чтобы может начаться дождь. Мы достаточно далеко ушли от моста, так что если не считать доносящийся с дороги шум и гудение автомобилей, мы были в относительной тишине. Чтобы кто-нибудь, кроме нас, гулял по аллее, видно не было. Здесь, вероятно, к вечеру много проходит людей, которые возвращаются с работы (по близости был банк и швейная фабрика, сквозь окна которой на первом этаже, можно было видеть работающие ткацкие станки). А потом тут подростки, вроде меня, Рика или Серого, которые распивают здесь спиртное, лапают своих подружек и треплется обо всем. Лично, мне больше нравились веранды садов для распития алкоголя, а не аллеи со скамейками.

Особенно круто гулять по аллеям, когда листочки на деревьях еще только вылезли, они еще свежие и зеленые. Вдыхаешь приятный аромат зелени, закрыв глаза, и представляешь, что ты в зеленом красочном лесу. Поют птицы, а там за кронами деревьев стоит домик, в котором живешь ты и твой ДРУГ. Или же хорошо тоже гулять осенью, когда на деревьях пестрые разноцветные наряды. На асфальте же лежат осенние листья, как будто покров. И опять за красными, желтыми, рыжеватыми и коричневыми шапками деревьев стоит домик, в котором можно отдохнуть и набраться сил вместе с твоим ДРУГОМ ЖИЗНИ. Там чувствуешь спокойствие, умиротворение, тебе некуда спешить, время словно останавливается. Там нет ужаса, нет Фрэссеров и кровавых мыслей, которые навещают меня. В те минуты, сидя рядом с моей Натали и размышляя обо всем этом, я жалел, что у меня нет ничего для того, чтобы претворить эту прекрасную мечту в реальность. Я бы женился на Нэт, и мы бы уехали в то крутое место, где я бы стал жить без страха… стал бы нормальным. У нас бы появились друзья, которые тоже бы жили где-нибудь поблизости среди чудесных красот природы, возможно бы, около какого-нибудь пруда или водоема.

РЕАЛЬНОСТЬ ЖЕСТОКА

Я подумал о животных. Они могут без проблем построить себе жилище, и жить со своими женами. Взять хотя бы труженика-бобра. Он может забабахать себе какую угодно хатку, в которой может балдеть вместе со своей женой бобрихой-труженицей. Для этого ему требуется лишь целеустремленность, трудолюбие и материалы для жилья, которых в лесу завались и которые для него совершенно бесплатны. Это для людей, чтобы получить дом нужно работать как очумелым или же нужно быть мозгастым, заниматься различными темными делишками, и тогда у тебя будет все. Кто-то в этом процветает, а кому-то сносят башку. Все равно нельзя паразитировать постоянно.

Меня малость занесло. Я размечтался чересчур. Чтобы все было бесплатно, как у животных. Это уж вообще коммунизм тогда в прямом смысле слова. Я ни хрена не соображаю в этом. Хоть нам и историчка долдонит на уроках про это последние два года. Но из ее бормотания я понял только то, что коммунизм – это когда все будет бесплатно. Это просто невозможно в кровавой действительности. Всегда есть ПАРАЗИТЫ, которые кайфуют, попивая кровь из кого-нибудь. Коммунизм, по мне, так это сказка, как и мое желание уехать с Нэт и жить в лесу в нашем доме, где я не буду бояться, забуду о ФРЭССЕРАХ и ужасно плохих мыслях. Это всего лишь красивый сон, которому никогда не суждено сбыться. Он радует тебя, пока ты его видишь, но затем ты просыпаешься, и все выглядит совершенно по-иному, – красивый сон исчез, бесследно испарился.

Я спросил у Натали, мечтала ли она научиться летать, когда была маленькой. Мне нужно было срочно отвлечься, я ощущал зловонное дыхание приближающихся Фрэссеров , ужаса и черных кровавых мыслей. На какое-то время мне пришла в голову мысль, что у Нэт нет ушей. Они вырваны. Она одна из них . Я старался не смотреть на ее уши, потому что понимал, что Фрэссеры тут же все поймут, увидев это в моих глазах. Я решил делать вид, что не догадываюсь ни о чем.

Нэт(?) сказала, что мечтала. «Если бы я умела летать, – сказала она (?), – то я бы смогла парить в небе, смогла бы слетать в разные места и еще бы сделала много всяких вещей. Когда я была девчонкой, я знала, а сейчас уж и забыла. Я тогда еще думала, что есть какая-нибудь фея с волшебной палочкой, и она помашет ею передо мной, и я смогу летать. Тебе, наверно, это кажется смешным?».

«Не-а». – Ответил я.

«А почему ты спросил?»

Пару секунд я не решался поднять глаза ( ФРЭССЕРЫ!!! ), но потом все-таки у меня хватило сил это сделать. Я пересилил себя и посмотрел на уши Натали. Они были на месте. Они не были вырваны. Она не была Фрэссером . Они отступили. Ужас, который сковал меня и начал превращать во мне все внутренности в лед, тоже исчез. Рассказ Натали о детских мечтах отогнал Фрэссеров , ДРОЖЬ и ЛЕД.

«Было интересно».

«А теперь ты расскажи о своих детских летательных мечтах».

Я рассмеялся. «Летательных». Что-то в этом прилагательном показалось мне забавным.

«Они отличаются от твоих. Я не хотел сам лично летать. Я верил, что если положить три листка дуба под подушку и подумать о полете, теплом ветерке и голубом небе с пористыми белыми облачками, то ночью можно насладиться полетом под куполом звездного неба».

«Надо же! Никогда б не подумала, что ты об этом мечтал в детстве! – Нэт искренне удивилась. Она, вероятно, полагала, что в голове у меня, кроме грязных шуточек, ничего нету – что я неспособен мечтать. – А почему именно три дубовых листочка? И как же ты на них умещался?»

«Я не знаю, почему три. Может, мне нравилось это число. Оно мне и сейчас до сих пор нравится – самая моя частая отметка».

Натали прижалась ко мне, смеясь. Я тоже рассмеялся. Я чувствовал себя легко и спокойно, как после поцелуя.

«А на второй твой вопрос ответ у меня есть».

«И какой же?» – Натали смотрела на меня своими ясными глазами. Видно было, что ей интересно, что она действительно хочет знать, а не старается просто поддержать беседу из вежливости. МОЯ НАТАЛИ. КАК Я МОГ ПОДУМАТЬ, ЧТО ОНА ОДНА ИЗ НИХ ? КАК?! ДУРАК-ДУРАК-ДУРАК!!! Я хотел отвести один локон черных кудрявых волос Нэт, который почти закрывал один глаз, но я этого не сделал (хоть и безумно хотелось сделать это… нежно и аккуратно). Не могу понять, почему я это сделал. Иногда я бываю таким чертовым трусом, что я противен самому себе. Если бы кто-нибудь заглянул внутрь меня, то увидел бы, что я из себя представляю… НИЧЕГО?

«Я становился маленьким кузнечиком или таким маленьким зеленоватым жучком с белыми прозрачными крылышками и спокойно уменьшался на трех листьях, которые соединялись в нечто вроде плота. Я летел на листочках, точно на ковре-самолете, и если ветер дул мне не в спину, а в лицо, то приходилось хвататься за корешок моего летательного (какое прикольное слово!) приспособления, я ведь был…»