Алекс Вест - 10:18

Наш фильм по хронометражу длился уже около получаса. Мы решились собраться все вместе и его посмотреть, подключив видеокамеру к телевизору у меня на веранде. Результат настолько впечатлил и вдохновил нас, что у нас не осталось больше сомнений: необходимо опубликовать фильм и выпустить его на широких экранах. На данном этапе развития сюжета писательница вела переговоры с издательством, которое должно было увеличить вчетверо ее прибыль от публикации очередной книги, написанной сестрой, а та, услышав о баснословных гонорарах, тихо плакала в своей каморке и молилась, чтобы хоть кто-нибудь помог ее спасти.

Педро тем временем почуял вкус к жизни. Он накупил себе новых футболок на рынке, стал частенько околачиваться рядом с нашими воротами, даже когда нас и не было, о чем мне со смехом рассказывали родные. Тетя и дядя не считали, что он представляет хотя бы малейшую опасность, им было забавно, и они постоянно подначивали меня, мол, у меня появился жених. Ирвин и Хелен гуляли с Альбертом на детской площадке, что расположена была в конце нашей улицы. По сути, просто две скамейки и размером три сотки поле. Никаких детских каруселей, качелей и подобного, безусловно, там не было. Педро постоянно подходил к ним и старался завязать диалог, восхищался ребенком, спрашивал, как у меня дела. Видимо, он почувствовал, что у него появились друзья, и боялся дружбу эту утратить. Он утверждал, что ему неинтересно общаться с ровесниками, поскольку они употребляют алкоголь и наркотики, а с детьми гораздо лучше, поскольку разум и помыслы их чище, да еще и мы были достаточно начитанными и творческими детьми, и он планировал передавать нам свои знания в технике. Говорил, что ему очень интересно читать про военные корабли, и мальчики частенько захаживали к нему посмотреть на модели, которые он сам собирал по журналам. Кристина уехала, к радости моего дяди, и сценарий пришлось переписать. В фильме просто сообщалось о ее загадочной смерти. Мы сняли холмик рядом с пожарным прудом, ставшим болотом, указав, что сие есть свежая могила, вот и все, такая бесславная кончина.

Однажды вечером, когда мы гуляли, к нам привязался Педро. Мы шли с Эд и Ли, а мальчиков не было, по-моему, они решили поиграть в «Денди» с Антонио, а у нас не было к этому ни малейшего настроения. Становилось темно, на участках зажигались фонари, Педро рассказывал нам о жизни, спрашивал нас о том, как мы учимся в школе. Он сказал, что закончил в восемнадцать лет девять классов, но учиться дальше ему не надо, потому что он собирается посвятить себя Богу и стать священником, как велят ему родители. О том, что священником стать не так просто, как ему думается, он никогда не слышал, хотя, возможно, у тех, кто исповедует культ свидетелей Иеговы, все делается гораздо проще. Лиор с интересом начала спрашивать его о том, как он рос, какие люди его родители, возможно, это показалось ему очень трогательным, и на следующий день он уже отирался не рядом с нашими воротами, а стоял и высматривал за забором Лиор. Мы с Эдит тогда сидели у меня на участке, а Ру пришел навестить Альберта. Ру как раз предложили стать крестным, и он с радостью согласился, привозил из города игрушки, подарки, даже купил себе религиозную литературу, которую рекомендуют прочесть прежде чем стать крестным отцом. Для роли крестной матери никак не могли найти подходящую женщину. Одна тетина подруга согласилась, но она была такая старая и богобоязненная, что Ру моментально восстал против. Пусть даже это был и не его праздник, но он сказал свое веское слово, что бабка вскоре отбросит копыта, а крестная мать крайне важна, и прочее и прочее. Тогда встал вопрос, кто же может стать крестной, помимо странных подружек Хелен, которых тетя моя называла не иначе как лесбиянками. Я не думаю, что кто-то из моих родных был против геев и лесбиянок, но почему-то именно так люди старшего поколения обзывали богемных и ненадежных товарищей.

Место оставалось долгое время вакантным. Но на обеде, когда к нам пришла и Мирьям, Хелен внезапно предположила:

– А может, Ри станет крестной?

Тетины глаза округлились.

– Но Ри сама же еще ребенок!

– Ну и что, – ответила Хелен. – Она очень любит Альберта, сразу понятно, что никогда его не предаст и не бросит, что бы ни было и как бы мы ни ругались с Ирвином. Она молодая, как говорит Руди, и она не умрет послезавтра. Ри молодец, я хочу, чтобы она была крестной матерью Альби.

Повисла неловкая пауза. Ру посмотрел на меня. Его взгляд был пронзительным, будто меня просвечивают рентгеном. Он выбирал, просчитывал варианты, обдумывал целые схемы. Иногда он смотрел на меня так, когда был предельно серьезен или хотел сделать замечание.

– Я думаю, смысл в сказанном тобой есть, – тихо сказал он. Альберт в то время сидел у него на коленях. – Но надо ее проверить.

– Как? – удивилась Хелен. – Она моя сестра, получается, что от нее можно ждать? Хорошая девочка.

– Нет, всех людей надо проверять перед тем, как поручать им что-то ответственное.

– А что ты предлагаешь конкретно, Руди? – спросила моя тетушка.

– Посмотрим, – отрезал он и больше ничего не ответил. Последнее время он практически не обращал внимания на меня, как мне казалось. Раньше он постоянно играл с нами, веселился, а сейчас либо занимался с Альбертом, либо был страшно загружен.

– Ладно, я, пожалуй, пойду, а то меня бабушка, наверное, ищет, – проговорила Эдит. Наверняка ей просто было неловко присутствовать при столь интимном разговоре между практически членами одной семьи. – Я зайду к Ли попрощаться, дядя Рудольф?

– Угу, – безучастно кивнул Ру.

Мы попрощались с Эдит, и она решила срезать путь через участок Лиор, заодно поболтать с ней. Прошло буквально пять-шесть минут, как раздался девчачий визг. Мне трудно было даже отследить хронологию, так как произошло это в течение нескольких секунд.

Ру максимально осторожно посадил Альберта на диван, где сидел, отслеживая параллельно, чтобы он оттуда не свалился, а затем выбежал с неистовой скоростью, Мирьям испуганно побежала следом. Альберта взял Ирвин, и мы все тоже встали и потихоньку спустились по лестнице, чтоб посмотреть, что же случилось. Во дворе дома Ли стояли она и Эдит. Лицо Лиор было крайне растерянным, она не могла ничего сказать, а может, зная поболее нашего, и боялась что-либо говорить. Рядом крутился Ру, он по дбегал то к одной, то к другой девочке и тряс их за плечи, обеспокоено спрашивая «Что случилось?»

– Ничего, папа, все хорошо, – отвечала Ли. Но я видела, что ничего хорошего не было, иначе бы они так не закричали.

Ру подошел к Эдит и посмотрел на нее таким взглядом, будто бы сейчас зарежет, если она не расскажет, в чем дело. Конечно, чужих детей менее жалко, тем более из не очень благополучной семьи, да и когда чувствуешь явное отторжение в свой адрес.