Алекс Вест - 10:18

И пусть говорила я свои слова крайне уверенным голосом, но внутри вызревало какое-то странное чувство, будто закончится все это плохо. По меньшей мере – разоблачением.

Съемки кино на время пришлось приостановить. Родители Умберто уехали на свадьбу к друзьям и забрали с собой камеру. Они обещали вернуться на следующих выходных, а поскольку их отношение к творчеству сына было достаточно уважительным, сомневаться в том, что камера будет у нас, не приходилось. Но сейчас мы были как без рук, наши развлечения вернулись в привычное русло. Мы катались на велосипедах, ходили гулять на родник, но выходить на шоссе нам не разрешалось, поэтому на другие участки пойти мы не могли. Мы старались себя чем-то занять и решили организовать шпионский клуб, который будет отслеживать перемещение по участкам подозрительных личностей. На каждого странного человека мы завели личное дело, которые хранились у меня в комнате, и я прятала их от дяди всеми доступными силами. Наблюдательный пункт располагался то в моем доме, то наверху у Лиор. На втором этаже их кирпичного дома были кинотеатр, впоследствии даже был куплен проектор, а также спальня Лиор. На первом – гостиная и спальня родителей, кухня и пристроенные максимально близко к дому биотуалет и душевая кабина. Также у них имелась и баня, куда Ру постоянно таскал с собой Ирвина. Там они болтали о жизни, пили пиво, а потом Ирвин и Вальтер с завистью обсуждали, как когда-нибудь они тоже выстроят баню на нашем участке.

Естественно, одной из самых отъявленных подозрительных личностей являлся Педро. Благодаря нему мы научились вставать в шесть утра, чтобы пойти «на лавку». В наше товарищество на первую улицу раз в неделю приезжала машина, которая привозила всевозможные продукты, в основном молочное, и поход туда представлял целый ритуал. Мы наряжались, брали у родителей деньги, а затем отправлялись стоять там в очереди до тех пор, пока не прибывала машина, а затем долго выбирали что-то и возвращались домой с трофеями. Педро всегда посещал лавку перед закрытием, это происходило ровно в десять, поэтому нам надо было успеть отстоять в очереди и слинять как можно скорее, затем заняв место в нашем наблюдательном пункте в спальне Ли.

Мне немного неловко было сидеть дома у Ли, я боялась, что вторгаюсь во что-то очень личное. Причем то, что у нас в доме постоянно околачивался Ру, меня ничуть не смущало. Самое главное, чтобы он приходил, когда я уже помылась, а то при нем бегать на улицу в полотенце мне было стыдно. Но мой дом – это моя территория, даже когда там перманентно находятся гости. А вот чужая обитель заставляла все время быть настороже. Мне комфортнее было, когда дома была Мирьям. Она всегда делала нам бутерброды или давала чай со вкусными конфетами. Иногда привозила «Колу» и «Пепси», растворимые адские соки типа «Инвайт» или «Юппи». Она слушала наши истории про странных людей и пыталась сделать вид, что ей это интересно. Ру стал пугать меня, мы отдалились. А Мирьям понимала наши забавные глупости, ей нравилось секретничать с нами, будто она сама была еще девчонкой, а она тогда и была по моим нынешним меркам. Мне сейчас тридцать шесть, а ей было тогда столько же, я понимаю, что это вовсе не возраст. Я помню, как она учила нас с Эдит и Ли краситься, показывала, как она наносит себе огуречную маску, каким маслом надо смазывать волосы. Делала нам всем прически. Ей не хватало теплоты и доброго общения, чтобы ее считали за человека.

Кролик – это животное, в промышленных масштабах без большого труда размножаемое, оно существует для удовлетворения пищевых потребностей. Раньше человек шел в лес на зайца, так он впервые ощутил вкус подобного мяса. Сейчас же все яства вполне доступны. Почему же мне так страшно ими питаться? В свое время мама сказала мне, что еще ее бабушка не могла есть крольчатину из-за ее странной текстуры и вкуса, а разделывая тушки, думала, будто готовит кошку или мелкую собаку, посему подобного рода яства на столе нашей семьи не являлись гостем частым, скорее изредка, исключительно в те времена, когда не было альтернативы. Я, естественно, не была знакома с бабушкой моей мамы, мне казалось, что я генетически не перевариваю крольчатину и это последствия историй, рассказанных мамой.

Тетя относилась к еде гораздо спокойнее, она могла приготовить все из ничего и питаться совершено любыми продуктами. В свое время после свадьбы с Вальтером ей приходилось выдумывать все новые и новые блюда, ибо он являлся человеком достаточно капризным. Со временем она вошла во вкус и даже Вальтера заразила тягой к кулинарии, что он считал мужским делом, ибо предки его, по его словам, являлись кулинарами и где-то работали при дворе царя Гороха, Вальтер обо всем рассказывал с невероятным пафосом.

Но только несколько лет назад почему-то мне взбрело в голову посмотреть в интернете какую-то передачу про звероводческие фермы, и в голове у меня что-то стукнуло, меня посетило чувство, будто я где-то все это видела. Эту жестокость, отчаяние в глазах животных, мне показалось, будто были в моей голове вытесненные воспоминания, что я не могу заставить свой мозг восстановить. Я стала изучать литературу по психологии, психиатрии и медитации. С помощью смешения техник из разных направлений мне удалось докопаться лишь до того, что после испытанного стресса информационный поток, содержащий триггер, был заблокирован во избежание психотравмы. Кто бы знал, что в одну прекрасную ночь я увижу сон, который явит мне истину. Ровно через полгода, после того, как мне удалось взбудоражить в себе начальную волну колебаний, которая впоследствии захлестнула меня, словно океан.

Безусловно, все это было не в двенадцать, а в шесть, когда я впервые посетила наши дачи, в двенадцать лет, как правило, человек уже многое соображает и из памяти его можно вытравить лишь только те факты, которые излишни даже для взрослой психики. Я вспоминаю, как впервые встретилась с Эдит, моя тетя была знакома с ее бабушкой, и однажды тетя вместе со мной пришла к ней на участок, где стояли рядами клетки для кроликов. Эдит была скромной и молчаливой, истощенной девочкой, мне показалось, что родители выращивали кроликов для того, чтобы откормить ее, поскольку она была очень болезненная. Я удивляюсь сейчас, как вся эта информация так легко вылетела из моей головы, почему все эти клетки исчезли, а следы от их основания, начертанные и по сей день на земле участка Эдит, остались и не вызывали ассоциаций. Мама Эдит в тот день позволила мне покормить кроликов, мне очень понравились крольчата. Я приходила к ним в гости с тетей. А потом и одна, когда мне разрешали погулять, ненадолго. И вот в один из дней я просто отлучилась пройти после завтрака, тогда в детстве мне почему-то невдомек было то, что с Лиор можно тоже общаться. Они тогда первый год как приобрели дачу и строили дом. Мои родные в те времена не знались с новыми соседями, а забор между участками отсутствовал ввиду того, что тетя была дружна со старушкой, что продала свою дачу Ру и Мирьям. Именно в том возрасте и началась моя позорная, по мнению тети, практика, когда я стала питаться у Эдит. После омерзительной, на мой взгляд, каши, что тетя впихивала в меня по утрам, у Эдит всегда на столе были пирожки, которые готовила ее бабушка. И в то утро я так же набрала у них со стола пирожков и конфет, а потом мы отправились во двор. Во дворе что-то готовилось, помню, как отец Эдит слонялся туда сюда, туман волоком тащился по земле, сырость и свежесть утра тоже помню, будто это происходит сейчас. Мне показалось, как папа Эдит куда-то отошел, мать, видимо, была в отъезде, а бабушка, выросшая в деревне, не видела в том ничего плохого.