Алекс Вест - 10:18

Как выяснялось в процессе фильма, сыщик тот погиб во время того, как собирал на писательницу компромат, он уличал ее в том, что не она написала свои рассказы, а ее сестра, роль которой отводилась Эдит, и это сестра была инвалидом, заточенным в особняке богатой женщины.

Выяснялось, что писательница на самом деле совсем не ягненок, как думалось зрителям в самом начале, а волк в овечьей шкуре, и сыщик был человеком добропорядочным, в прошлом имевшим роман с сестрой главной героини. Однако коварная самозванка спровоцировала аварию на мотоцикле, в ходе которой сестра ее стала инвалидом, а сыщик потом много лет пытался докопаться до истины.

Естественно, местом для съемок жилища писательницы должен был стать дом Лиор как самый богатый, кирпичный, с наличием телевизора большого размера и видеомагнитофона, хорошего ремонта и атрибутов роскоши в виде новой мебели, потому как ранее все на дачу свозили старые диваны, комоды, буфеты, что жалко было выбросить. Вторым по благополучию был мой дом, поэтому там решено было поселить мою «лучшую подругу» Кристину. Но она страшно не нравилась моему дяде, назову его Вальтер, потому что он похож на Вальтера из сериала «Никита», и поэтому он позволял ей сниматься только лишь на веранде и кратковременно в пристройке. Возможно он, эстет по убеждениям, не выносил резкого запаха ее пота, который держался после ее присутствия в течение достаточно долгого времени. Он поливал после нее всеми видами освежителей, которые имелись дома, да еще и с таким лицом, будто я лично убила Иисуса и распяла его на кресте. Дядя вообще был человек достаточно замкнутый, единственное, что его могло вывести из состояния погруженности в свои мысли, – Альберт или конфликтные ситуации. Он с наслаждением ругался. Во-первых, с тетей, своей женой, во-вторых, с сыном. Жену его он не ненавидел, потому что питал трепетные чувства ко всем без исключения женщинам, но не являлся Казановой, просто воспитан был в уважении к противоположному полу. На меня он смотрел как на шаловливого ребенка, нарушавшего его покой и глубокие мысли. Он увлекался чтением Гегеля, Сартра, но никогда их произведения ни с кем не обсуждал, как я полагаю, по той причине, что считал всех людей недоумками в сравнении с собой-любимым.

Ирвина он воспитывал в послушании, мог даже дать затрещину уже здоровому мужику, но физические методы воздействия для него не были столь предпочтительными, как игнорирование неугодного человека, делание вида, что он не слышит обращенной к нему речи, когда ему то невыгодно, и состраивание гримасы отвращения, когда его пытались тревожить в неподходящие для того моменты. В дяде была причина всех бед, связанных с реквизитом. Он был любитель порядка, посему все, что считал неэстетичным по виду, безжалостно жёг и выкидывал. Я умоляла его неоднократно не трогать старую шляпу, что мы нашли на помойке. Она была необходима для воссоздания образа сыщика, однако, не говоря ни слова, дядя вновь и вновь клал ее в костер, который планировал жечь на следующее утро, и каждый раз вечером шляпу я спасала, пока не начала носить повсюду ее с собой, в результате чего получила прозвище Сумасшедшая Шляпница от мальчишек с десятой улицы. Они дразнили нас, что мы были не похожи на них. Скорее всего, завидовали нашей дружбе и занятиям и тому, что мы их к себе не приглашали. Они кидались камнями, когда мы снимали, и один раз повредили нам камеру, как нам показалось, и я заплакала. И тогда ко мне подошел меня пожалеть…

Во всех сказках про детей есть чудовище, где-то это дракон, где-то медведь, а где-то и заяц с острыми зубами, чтобы вгрызаться в морковки с остервенением хищника, но обычно в реальности выбор не такой богатый, поэтому у нас на дачах завелся, как мы тогда выражались, маньяк. Мне сейчас ретроспективно уже кажется, что зря мы так затретировали этого человека, но тогда он настолько был смешон нам, что сил не было уже обсуждать его денно и нощно и вынашивать планы, как вывести его на чистую воду и явить миру во всей красе его пороки.

Его мы назовем Педро. Потому что имя это довольно дурацкое по меркам России, и Педро был нелепым сам по себе. По комплекции он напоминал Кристину, и молочные железы его были развиты, как и фигура, по женскому типу. Может показаться, что здесь замешан ученый Кляйнфельтер, но нет, всего лишь сходные с Кристиной диагнозы, но чуть больший уровень интеллекта. Он просто любил общаться с детьми, потому как взрослые его давно отвергли. Его ровесникам было за двадцать лет, и заняты они были либо романами, либо учебой, либо уже были женаты и имели семьи. Педро работал на почте, говорили, что его родители купили дачу специально, чтобы он не заболел бронхолегочными хворями, им казалось, что взвесь бумажной пыли в атмосфере отделения почты способна погубить их единственного и любимого сына. Они воспитывали его по типу гиперопеки, и если моя мать, родившая меня достаточно поздно, была похожа на адекватного человека и выглядела значительно моложе, то здесь вместо мамы и папы были словно бабушка и дедушка, да вдобавок еще и повернутые на секте свидетелей Иеговы, что образовывало в психике Педро термоядерный коктейль.

И вот он подошел ко мне и проявил сочувствие, обещав посмотреть камеру и починить. Откуда-то у него были детали от всевозможной техники и ни одного исправного устройства. Он буквально за пятнадцать минут все нам заменил, рад был несказанно, и мы решили принять его в нашу компанию на время. Он не казался нам таким взрослым, как Ру, потому что Ру был вдобавок еще и отцом Лиор, что придавало его образу значительность. Но не замечать, что Педро несколько старше двенадцати лет, не представлялось возможным. Он был нам выгоден до определенного этапа развития наших дружеских отношений – для начала он носил нам бутерброды, которые готовила его мать, обильно умащивая их маслом и отрезая толстые ломти колбасы «Любительской». С его помощью мы открыли для себя возможность всем вместе находиться в кадре во время съемок. Это был прорыв, ведь снимали мы одним дублем без возможности монтажа, поверх неудачных сцен накладывались следующие, а у Педро был переносной магнитофон на батарейках, с помощью которого и кассет Мирьям он даже помогал нам создавать саундтреки во время прогулок главных героев или их сидения в одиночестве и предавания мыслям.

Сценарий реализовывался без проволочек, каждое утро мы вставали в шесть-семь утра и встречались в восемь, затем репетировали, снимали дубли пробуждения главных героев, их телефонные разговоры. Педро присоединялся днем для того, чтобы отсмотреть с камеры снятый материал и дать советы, ибо сам, по его словам, постоянно смотрел ужасы и остросюжетные триллеры. Сейчас, пересматривая то, что нам удалось сделать, я понимаю, как неудачно я выбрала профессию. Если бы только я не послушала никого и себя в том числе и старалась год за годом заниматься и всеми силами пролезать на режиссерский факультет, возможно, мне многого в жизни удалось бы добиться. Возможно, это было моим призванием, писать сценарии и создавать из ничего картинку. Так жаль, что часто родители рубят на корню в детях тягу служить творческой профессии. Они разумеют подобные увлечения легкомысленными, временными, не думая о том, сколько творческих жизней им пришлось загубить.