Алекс Вест - 10:18

Мы начинали всегда с улиц самых пологих, потом переходили на холмистые, там мы разгонялись и прыгали, стараясь идти ровным строем из велосипедов, представляя, будто мы едем на мотоциклах, спасаясь от злобных роботов, как Джон Коннор в фильме «Терминатор-2». После совместной прогулки мы рассредоточивались и начинали играть на велосипедах в прятки. Кустов по краям дороги было достаточно, как и канав, где скрывали мы наши хрупкие «Аисты» и «Камы», а сами засиживались в зарослях колючего шиповника. Я всегда пряталась вместе с Умберто, и мы рассказывали друг другу смешные истории, стараясь спровоцировать, чтобы другой рассмеялся и его отыскали.

Однако старались мы объезжать ту улицу, стык ее с лесом, где находился дом Педро. К несчастью, располагалась она совсем вблизи входа на родник, а также с противоположной стороны от улицы, где проживала Лиор. Видимо, он потому и прибежал к ее дому в чем мать родила, поскольку расстояние ему пришлось преодолевать небольшое. На его участке обычно было тихо, только иногда по утрам мать распевала свои религиозные песни. Огород их зарос сорняками, я была у них лишь один раз, и то просто зашла за Умберто и Антонио, когда они были нужны для кино. В доме его стоял странный запах, будто нестиранных трусов и застарелого постельного белья. Постели были неубраны, что после жития в доме у тети для меня казалось невероятной невоспитанностью и чудачеством. Я помню, как попросилась сходить в туалет, потому что, если бы вернулась домой, меня бы загнали на веки вечные. Педро проводил меня, и я попала в царство зловония и разврата. Все стены оплетены были многовековыми слоями паутин, вместо обоев их покрывали календари с изображением полуголых девиц, все в странных пятнах. Убранство смутило меня, однако я настолько сильно боюсь пауков, что антураж туалета меня впечатлил гораздо слабее, чем количество пауков на квадратный метр в нем. Я вылетела оттуда как ошпаренная. Больше ни на шаг старалась не приближаться к странному дому Педро и его родителей и звала мальчиков выйти исключительно возле крылечка.

Если на стене в индийском фильме висит ружье, то оно обязательно выстрелит, так и в странной ситуации – обязательно наступает кульминация, а затем ее разрешение, совпадение многих противоположностей. Энтропия и хаос, затем большой взрыв и рассредоточение частиц. С Педро история была не закончена, и она ждала своего финала, как и рассказы мои о семье с даунами. Они, кстати, продали участок и уехали, мне сказали, что купили домик в деревне, чтобы вести хозяйство. Мы шутили, что разводить они планировали не кур, а подобных предыдущим детей, а затем продавать их в шоу уродов. Моя тетя весьма строго пресекала подобные шутки от меня и Эдит. Я предполагала, что она так отреагирует, но забылась, когда в очередной раз мы смеялись, и назвала ту семью по фамилии. Нам обеим была прочитана длинная нотация на тему того, что подобного рода отклонение могло коснуться и нас, что мы должны быть благодарны Богу или дьяволу, или и тому, и другому за то, что нас не постигла эта участь. По мнению моей тети, которое я узнала значительно позже, естественно, нужно было делать аборт в случае появления одного за другим даунов, а не пытаться клепать детей, словно умалишенные. Она считала, что дети – огромная ответственность, именно поэтому не настаивала, чтобы Ирвин слишком рано обзаводился потомством, хотя сокрушалась, что не успеет воспитать Альберта. Несмотря на свои достаточно близкие отношения с бабушкой при ее жизни, он не знал до конца, какой она человек, ее проблем, ее переживаний, того, как она все ждала тепла и поддержки от Вальтера и не получала. Как расстраивал ее Ирвин своей инфантильностью, в тридцать с лишним лет, и руганью с Хелен. Тетя очень переживала за всех нас, во что мы превратимся, когда вырастем, особенно я. Она очень меня любила, но в двенадцать очень сложно понять поведение взрослых людей. Хорошее и доброе отношение не всегда является таковым, а то, как нервничала и порой ругалась со мной моя тетя, воспринималось в штыки, хотя она всегда желала мне только самого хорошего. И попустительство, которым занималась в том числе и моя мать, что взращивало во мне лентяя и лежебоку, не приводило ни к чему, в отличие от строгости и требований моей тети.

Их участок, как мы называли его, даунятник, приобрела пожилая семейная пара и принялась его обустраивать. По иронии судьбы, располагался он как раз напротив лачуги Педро. Пожилое семейство было шокировано бурьяном, опоясывающим участок соседей, а также странными разговорами и молебнами, доносившимися оттуда. Мои близкие и родные с теми соседями не общались, но старики ходили зашуганные, они постоянно озирались по сторонам, и к ним зачастил приезжать их взрослый сын, назовем его Санчо, потому что это имя тоже какое-то мексиканское, как и Педро, а тот жил как раз напротив. Сын пытался разобраться с тем, что тревожит его родителей. Мы решили помочь ему и рассказать, что из себя представляет их подозрительный сосед. Я постоянно брала велосипед у Лиор, а он у нее был очень красивый, с розовыми кисточками на руле и скоростями. Возможно, Санчо решил, что я живу на их улице, поскольку велосипед припаркован был всегда на участке Ли.

Мы собрались в очередной его приезд, не побоявшись прибытия Педро, поскольку пришли туда все вместе, и напросились к старикам на чай. Людьми они оказались доброжелательными, приветливыми. Они представились нам как Констанция Константиновна и Джон Петрович (естественно, имена изменены в целях сокрытия личности описываемых пенсионеров). Они пригласили нас на светлую террасу, уже вечерело, сквозь чистейший тюль, что они повесили, просвечивали солнечные лучи и преломлялись, сверкая теплыми бликами на стенах и наших лицах. Они угостили нас конфетами «Трюфель» и «Коровка», Констанция Константиновна как раз испекла пирожки. Санчо, их сын, как выяснилось, увлекался рыбалкой, он ездил на собственном автомобиле, по всей вероятности, в области бурной реки, что мы пересекали с Ру в поисках убежища, привозил скудный улов, но был крайне собой доволен.

И тут как раз он вернулся с тремя весьма жалкими и тощими рыбами, радостный и счастливый, родители восхитились им, словно в детстве. Мы не знали, с чего начать наш рассказ, поэтому просто отслеживали обстановку.

– Вот, посмотрите, ребята, – обратился Санчо, прежде всего к Умберто и Антонио. Разгоряченный и красный, с типично славянским лицом и носом картошкой, рыжими волосами, он был похож на персонажа русских народных сказок.

– Да, круто, – без энтузиазма отозвался Умберто. Санчо даже не обратил внимания, главным был результат. Он побежал на кухоньку разделывать свой улов, сопровождаемый взглядами довольных родителей.