Лина Личман - Призраки прошлого, или Поаккуратнее с желаниями

Я сходила за блокнотом и написала на этого мента всё что знала.

– Ты даже не представляешь, как меня достал этот урод. И так жить не хочется, а тут ещё стервятники всякие слетаются, руки погреть. Противно. Спасибо тебе, Катюш. Ты настоящий друг, – проговорила я, протягивая ей лист, вырванный из блокнота.

– Не переживай Викуль, всё наладится. Нужно просто немного времени. Пойду я, мне ещё вещи собрать надо, да хоть немного поспать. Бутылку пива я заберу, здоровье, как проснусь, подлечить потребуется. И тебе советую. Голова дребезжать будет как старый драндулет, сигареты тоже тебе оставлю, они меня в своё время от тоски излечили. Вроде, как незримый собеседник, с которым не скучно. Я ведь до смерти родителей и не курила, – хмыкнула Катька и пошла к входной двери. Оттуда обернулась и показала мне кулак. Я в этот момент как раз прикуривала сигарету, а начав смеяться, подавилась дымом и закашлялась.

– Всё подруга, бывай. И никаких дурных мыслей. Жди меня, мы с тобой таких дел наворотим.

Поймав мой недоумённый взгляд, Катерина расхохоталась и закрыла за собой дверь. А я докурила, и убрав со стола остатки нашего пиршества, отправилась спать.

Проснулась я ближе к обеду, так как спать ложилась уже засветло. В углу комнаты меня молча приветствовала моя постоянная компаньонка, на которую я постаралась не обращать внимания.

Сказать, что болела голова, значит не сказать ничего. Она гудела, как растревоженный улей пчёл. Я попыталась подняться, и пол под ногами закачался. Решив не рисковать, я снова прилегла. Когда комната перестала вращаться, а предметы заняли привычные им места, я аккуратно сползла с кровати и поплелась в сторону ванной. Глянув на себя в зеркало, я хмыкнула.

– Ну что Виктория Дмитриевна, с боевым крещением вас, – голова трещит, а во рту как будто кошки накакали. Как ещё руки не трясутся, после такой попойки, не известно. – Ну что за отвратительная рожа, – попробовала я пародировать профессора из «Джентльменов удачи».

Из зеркала на меня смотрело опухшее лицо местной бомжихи Зинки. Не хватало только пару фонарей под глазами для полноты картины. Тяжко вздохнув, я взяла щётку и пасту и начала приводить в порядок полость рта. Потом умылась холодной водой и пошлёпала на кухню.

Поставила на плиту турку, предварительно засыпав в неё кофе и наполнив водой, а сама заглянула в холодильник. И надо же было наткнуться на оставленную Катериной, бутылку пива. Я даже не сразу поняла, каким образом успела так быстро открыть её, просто наслаждалась тем, что живительная влага наполняет организм. Нда, так недолго и алкоголичкой стать, уже опохмеляюсь по утрам. И главное, руки сделали всё сами, мой мозг в это время видимо ещё пребывал между сном и явью. Это из серии, сначала сделала, потом подумала. Хотя чего я удивляюсь, если за мной по квартире разлагающийся труп бродит. Я обернулась и посмотрела на вход в кухню. Конечно, она была там, куда ей ещё деться, ходит за мной как привязанная. Ну ничего, надоест, уйдёт.

Как бы то ни было, но Катька оказалась права. Боль отступила, в голове прояснилось и сразу захотелось жить. Потом я подзаправилась кофе с сигаретами и принялась звонить в страховую. После страховой был нотариус, потом тётя Глаша, потом работа. За этими делами я и не заметила, как пролетел весь день, а за ним и весь месяц.

Несколько раз за этом месяц меня навещала Лисица. Видимо не до-конца поверив в то, что я оклемалась. То привозила мне вкуснятины, то пыталась уговорить посетить кладбище. Поняв, что на уговоры я не поддаюсь, и счёты с жизнью сводить не собираюсь, она перешла на звонки. Звонила раз в несколько дней. Интересовалась здоровьем и зазывала в гости. А потом вообще укатила с подругой в санаторий на полтора месяца, чем несказанно облегчила мне жизнь. Катька тоже звонила время от времени, видимо проверяла мой душевный настрой. Как бы то ни было, месяц пролетел, как неделя. Единственное, что меня немного тревожило, это мои галлюцинации.

Вот уже месяц, как меня мучили кошмары, а просыпалась я от собственного крика. И во сне и наяву, картины одни и те же. А вижу я свою постоянную «компаньонку», и не просто вижу, я слышу её. Она то появляется, то пропадает. То ходит за мной и просит о помощи, то молча стоит в углу. Я никогда не знаю: от куда она появляется и куда уходит. Но сейчас что-то поменялось, потому что вот уже вторую неделю, она бродит за мной постоянно, никуда больше не исчезая.

Всё это время, засыпая и просыпаясь, я вижу, одно и то же. Чёрные провалы вместо глаз, и тело, изъеденное червями, где сквозь лоскуты оставшейся плоти уже видны кости. Запах, который я стала ощущать в её присутствии, сводит меня с ума. Хотя судя по моему видению, сводить меня уже не с чего, шизофрения в последней стадии. Я псих тихий, никого не трогаю, и то, что я тронулась рассудком, осознаю. А значит и в дурку отправляться мне не обязательно. Тем более, что я с этим видением уже больше месяца тихо мирно проживаю.

Она у меня так сказать, временный жилец. Только не в квартире, хоть и вижу её как наяву, а в сознании моём, точнее в его отсутствии. Как там говорится? Если в стенке видишь люк – не пугайся, это глюк. Вот так примерно и у меня. Хорошо, хоть родственничками я обделена, а то бы уже давно упекли меня в комнатку с привинченной мебелью и решеточками на окнах. А так живу себе затворницей, выползая изредка в магазин за провизией, и горя не ведаю. Подумаешь, призрака вижу, эка невидаль. Вон Петрович со второго этажа, когда обопьется, чертей гоняет. Его же за это в смирительную рубашку не запихивают и на «курорт» не отправляют, так как не опасный он. Вот и я значит, не опасна, только о моей «посетительнице» никому знать не нужно, тем более что я её не прогоняю, пусть ходит.

А вообще эта девушка, точнее то, что от неё осталось, очень даже тихая стала. Таскается за мной повсюду и молчит. Не просит, не требует, просто ходит и молчит. Я бы вообще согласилась на то, чтобы она молча за мной бродила всю оставшуюся жизнь, а то достала уже своими просьбами и криками. Но, запах! Одна, казалось бы, малосущественная деталь, не присутствовавшая ранее добивала меня.

Вчера я, отправившись, как обычно за провизией, столкнулась с Ниной с пятого этажа, которую знаю уже лет пять, примерно, с тех самых пор как с Витей своим покойным мужем познакомилась и переехала к нему жить.

Тогда мы посчитали правильным, сдавать доставшуюся мне от бабушки трёшку на Черёмушках, а жить в однокомнатной, доставшейся Вите от какой-то дальней тётки, непонятно откуда разузнавшей о его существовании. К слову, в моей квартире до сих пор живут те же жильцы, ежемесячно перечисляющие оплату за квартиру на мою карту. Квартира мужа, находилась в тот момент ещё в Московской области, а в нынешний – в Новой Москве. Посёлок Ватутинки был небольшим и очень зелёным, от чего я особенно пришла в восторг, после душной Москвы здесь был рай. Дом на один подъезд в девять этажей, квартира на первом. Огромные окна без решеток, в которые в любое время года был дивный вид на «задний двор». Летом на зеленые деревья и кустарники, сочный газон и яркие клумбы под окнами, а зимой на белое искристое покрывало. Квартира хоть и однокомнатная по планировке, по метражу была больше некоторых двух комнатных в столице, перевалив за сорок метров и практически приблизившись к пятидесяти квадратам общей площади. Огромная кухня в восемнадцать квадратов и длинная просторная лоджия являлись гордостью этой квартиры. Приехав сюда несколько лет назад, я полюбила и эту квартиру, и этот дом. На лоджии мы с мужем разместили плетёные кресла и стол, а от остекления воздержались, от чего летом складывалось ощущение, что пьешь чай не на лоджии, а в саду.