Лина Личман - Призраки прошлого, или Поаккуратнее с желаниями

Вдох, выдох, вдох выдох. Счёт до десяти помог мне успокоиться, хотя руки дрожали.

«И как таких недоумков земля носит,» – подумала я. В палату заглянула, удивлённая шумным уходом мента, медсестра по этажу.

– У вас всё нормально?

– У меня да, а вот товарищу, что вышел отсюда, успокоительное бы не помешало, – проговорила я улыбаясь. Медсестра хмыкнула и скрылась за дверью.

Мне не хотелось никого видеть. В каком-то тягучем тумане прошла вся следующая неделя. Попеременно появлялись то Катюша, то тёть Глаша. Обе пытались меня развеселить и утешить. Таскали мне полные сумки еды, от чего моя палата напоминала фруктовый ларёк.

В один из дней ко мне заглянул врач и сказал, что сегодня меня выписывают. Вещи у меня были, тёть Глаша принесла мне их в один из своих приходов.

При выписке мне отдали сумку моего мужа, в которой были ключи от нашей квартиры, а ещё его карточки и деньги. Беря её в руки, я в полной мере ощутила, что Виктора больше нет и никогда не будет. Что я уже никогда не смогу его обнять и сказать, как сильно я его люблю и как мне с ним повезло. Какой он замечательный, как спокойно мне рядом с ним. Я прижимала сумку к себе, а из глаз моих катились слёзы. Как много я не успела ему сказать…

– Девушка, вам плохо?

Этот вопрос вывел меня из оцепенения. Подняв глаза, я увидела медсестру, с жалостью смотрящую на меня.

– Может вам воды?

– Нет, спасибо всё в порядке, – проговорила я и поблагодарив девушку, пошла к выходу.

Приехав домой, я сняла верхнюю одежду, и забравшись с ногами на диван, решила посидеть в тишине, но звонок мобильного планы мои нарушил.

– Виктория Дмитриевна, это вас Терехин беспокоит. Вам надо в УВД подъехать. Завтра к десяти утра я вас жду, – тараторил мент в трубку, не давая мне вставить и слова.

– Послушайте, Михаил Евгеньевич, ни в какое УВД я не поеду, как видите даже причину вызова, не спрашиваю. А если вам действительно надо, то вызывайте меня повесткой, по-другому не явлюсь. И заканчивайте мне названивать. Я помню наш разговор в больнице, так что притворяться не обязательно, – проговорила я в трубку и нажала отбой. Перед тем как телефон отключился, я отчётливо услышала: Ты пожалеешь тварь.

Ничего нового он не сказал, но своим звонком настроение подгадил. Хотя куда уж хуже. Больше трубку я брать не буду.

На диване в одиночестве я просидела до вечера. В одиночестве – это если конечно не считать всё того же больничного призрака, увязавшегося за мной и домой. Ну или кем ещё это может быть? Фантом, мираж, видение – не знаю. По виду это была просто мёртвая девушка, ну так она мне по крайней мере виделась. За время что я её вижу, она уже успела обзавестись трупными пятнами и сменить цвет кожи с розово-жёлтого на какой-то зеленовато-синий. Да именно так, потому как когда я увидела её первый раз, она выглядела иначе. Свежее что ли. Если слово свежесть вообще применимо к трупу. Да и труп ли это? Но не призрак точно, так как призраки выглядят всегда одинаково, наверное. А она меняется и при этом не в лучшую сторону.

Я, честно говоря, упустила момент появления её в моём доме. Толи она сопровождала меня из самой больницы, толи привязалась где-то по дороге, а может сразу появилась прямо здесь. Меня это мало тревожило, а сам призрак меня не пугал, я уже привыкла к ней в больнице. Она то появлялась, то исчезала, то просила о помощи, то просто молчала и ходила за мной, как тень.

Кто-то звонил в дверь, потом на телефон, но я решила притвориться что меня нет. Мне не хотелось никого видеть. Я мучилась вопросом: почему я осталась жива? Для чего? Меня в этом мире никто не ждёт и не держит. Мне больше некуда бежать и незачем спешить. Так почему? В голове я начала искать варианты выхода, точнее входа туда, куда не попала. Сигануть вниз с крыши? Не, я не смогу, высоты боюсь, да и трусиха я жуткая. Вены? Нет, не вариант, это боль, а инстинкт самосохранения у меня развит будь здоров. Таблетки? Да, наверное. Но какие? У меня ведь кроме валерианы и таблеток то нет. Мы даже болеутоляющие с Витей не пили. Если болела голова, то муж мне просто варил крепкий кофе и всё проходило. Простуду мы лечили мёдом с лимоном и малиновым вареньем. Напиться валерианы?

От раздумий меня отвлёк шум на лестничной площадке. Кто-то пытался выломать дверь в нашу квартиру. Точнее уже в мою, мою квартиру. Я встала и нехотя пошла на шум.

– Открывай, я знаю, что ты дома. Если не откроешь, я спасателей вызову, скажу, что ты решила повеситься, – надрывалась Катерина.

Катя относилась к той категории людей, которым как говориться, проще дать, чем объяснить почему нет. Я нехотя открыла замок и хотела выйти на площадку, но не тут-то было. Катька втолкнула меня назад в квартиру и ввалилась следом. Дверь она захлопнула ногой, так как руки её были заняты, в обеих руках она держала по пакету.

– Вот, лечить тебя пришла и заодно расскажу тебе кой чего. Не хотела, да видимо придётся, а то натворишь делов, как я в своё время, – проговорила она и пошла на кухню. Верхней одежды на ней не было, а из обуви тапочки, значит она предварительно поднималась к себе. Я вздохнула и поплелась следом.

Катька выкладывала на стол не хитрую снедь, но больше всего меня поразило обилие спиртного. Заметив мой взгляд, она подмигнула мне.

– Не сцы, всё в дело пойдёт! Просто не знала на чём остановиться, вот и взяла всего понемногу.

Она выставила на стол последнюю бутылку, затем положила блок сигарет, а пустой пакет отбросила в сторону.

– Убираться потом будешь, когда в себя придёшь, а сейчас мы будим пить, курить и за жизнь говорить, – проговорила Катерина, нарезая колбасу неровными ломтями, кромсая лимон, а потом хлеб. Я смотрела на всё это, как зритель. Бутылка коньяка, виски, водки, текилы и две бутылки пива.

– Кать, ты решила меня алкоголичкой сделать? – спросила я уже даже не сомневаясь в том, что пить придётся.

– Вик, я тебя не только пить научу, я тебя и курить научу. В твоём положении лучше уж выпить, чем с крыши сигануть.

Я поёжилась от того, что Катька видела меня насквозь.

– Ну садись, чего стоишь, как не родная? – проговорила подруга, разливая коньяк.

– Может лучше пиво? – попыталась я склонить Катерину к разумному.

– Пиво на опохмел оставим. С утра знаешь как головушка бо-бо будет. Вот тогда пиво и выпьем, чтобы жить захотелось. А сейчас коньячку, вон лимончиком закусывай.

Мы чокнулись, и я выпила. Рот обожгло горькой жидкостью. Я ожидала что меня затошнит, или появятся ещё хоть какие-то нехорошие симптомы. Но нет! Такое ощущение, что это действительно то, чего так ждал мой организм. За первой последовала вторая, потом третья, четвёртая, потом я перестала считать. В голове затуманилось и мне показалось что боль отступила. Катька сунула мне в руки сигарету и зажигалку, сама она уже дымила, используя вместо пепельницы консервную банку от печени трески. Я, глядя на неё, поднесла зажигалку к сигарете, прикурила и втянула в лёгкие дым. Ничего не случилось. Я не закашляла. Меня не затошнило. Просто ноги стали какими-то ватными и немного закружилась голова.